– Что-нибудь не так, командир? – весело спросил Кирьян.
Глянул в строгое лицо красноармейца и будто бы на пику напоролся.
– Документы, товарищи, – вежливо и одновременно непреклонно потребовал красноармеец.
Кирьян сунул руку в карман и неторопливо вытащил мандат.
– Торопимся мы, товарищ.
Красноармеец взял мандат. Внимательные строгие глаза буквально впились в документ, придирчиво изучая каждую букву. Кирьян с интересом рассматривал точеный профиль, с легкой горбинкой, – молод, не более двадцати пяти лет, черноглаз, вида жиганского. Такие парни не утруждают себя угрызениями совести. Пальнут между глаз и отправятся допивать остывающий чаек.
Прочитав документ, красноармеец тщательно сложил его.
– Куда направляетесь, товарищи?
– К председателю Ревтребунала товарищу Якову Петерсу, – не моргнув глазом, уверенно отвечал Курахин. – А разве нас в чем-то подозревают?
Подошедшие красноармейцы обступили автомобиль.
– Просто таков порядок, – спокойно ответил красноармеец, продолжая держать мандат. – А что вы собираетесь делать у товарища Петерса?
– Хм... Я должен отвечать вам и на этот вопрос?
– Да, – спокойно кивнул красноармеец. – Именно по его распоряжению выставлены заставы. Бандиты лютуют, в городе неспокойная обстановка.
– Хм... Вот оно, значит, как... Вы слышали, товарищи, с кем нам придется бороться? – обернулся Кирьян на присмиревшего Егора Копыто.
Внешне на лице жигана не отразилось никаких переживаний. Вот только у носа углубились морщины, придав лицу дополнительную жесткость. Правая рука скользнула под расстегнутое пальто. Достаточно моргнуть, чтобы Егор выхватил револьвер и в секунду выпустил четыре пули в обступивших их красноармейцев.
Останутся еще двое. Как быть с ними? Наверняка в будке остался кто-то еще – они тут же выскочат на выстрелы. А один из бойцов предусмотрительно подошел к пулемету. Рассредоточившись, бойцы начнут палить по отъезжающей машине, а проехать сотню метров открытого пространства под пулеметным огнем – весьма сложная задача.
– А может, оно и правильно, – неожиданно посуровел Курахин. – Время того требует. Сейчас какой только контры не встретишь. А едем мы к товарищу Петерсу вот по какому делу... Несколько часов назад бандиты на подмосковной станции отбили у конвоя уголовника Кирьяна Курахина по кличке Фартовый. Слыхали о таком?
– Это что, тот самый?
Вроде бы ничего не произошло, взгляд красноармейца по-прежнему суров, вот только интонации как будто помягчели.
– А другого нет.
– Как же ему удалось бежать? Такая охрана...
– Я сам об этом знаю очень немного. Нам позвонили со станции и сказали, что поезд был остановлен налетчиками. Пассажиры ограблены, а Кирьян отбит жиганами.
– Там же были чекисты!
– Им не повезло, товарищ... Бандиты расстреляли их, одного из них Курахин убил лично. Вопросы еще есть? А то нас товарищ Петерс заждался.
Красноармеец вернул «мандат»:
– Проезжайте! Извините за задержку, сами видите, что творится.
– Видим, товарищи! – с явным облегчением отозвался Кирьян, забирая документ. Упрятав его в карман, он спросил: – Только я никак не пойму, почему вы нас остановили. Неужели мы на налетчиков похожи?
Всего-то секундная пауза, показавшаяся Кирьяну вечностью.
– Кепка мне ваша не понравилась... Восьмиклинка, – признался, чуть смутившись, красноармеец, – такую обычно жиганы носят. А потом, у вашего товарища фикса золотая, – кивнул он на Егора Копыто. – Не часто встретишь такую у чекистов.
– Вот как? – удивленно протянул Кирьян. – О товарище Сарычеве приходилось слышать?
– Приходилось, – сдержанно отозвался красноармеец.
– Так это и есть тот самый товарищ Сарычев, собственной персоной, – показал он на Егора. – Если бы не его знаменитая фикса, так многие жиганы до сих пор на воле бы расхаживали!
– Много о вас слышал, товарищ Сарычев, – с почтением произнес красноармеец, – но вот встречать не доводилось. Рад знакомству!
Егор Копыто сдержанно кивнул, проклиная в душе разговорчивость Кирьяна. Тот был в своем репертуаре, не может обойтись без шуток. А ведь по лезвию ножа топает.
Красноармеец, отступив на шаг, распорядился:
– Дайте дорогу!
Красноармейцы, стоявшие на дороге, почтительно разомкнулись, и машина, просигналив на прощание, двинулась вперед.
– Только не гони, – предупредил Кирьян. – Не хватало после всего пережитого получить в спину пулеметную очередь.
Когда машина отъехала на значительное расстояние, Курахин облегченно вздохнул:
– Знаешь, эти сто метров мне показались самыми длинными в моей жизни. Останови!
– Зачем? – удивился Колька-шофер.
– Останови, сказал!
– Как скажешь.
Автомобиль остановился. Открыв дверцу, Кирьян снял с головы кепку-восьмиклинку и зашвырнул ее на обочину.
– Все, поехали!
– Зачем ты Сарычева-то приплел? – угрюмо спросил Егор.
Кирьян Курахин невесело усмехнулся:
– А потому что жить хотелось. Ты видел, как он нас разглядывал? Не знаю, что там его насторожило, но отпускать он нас не хотел. Да и легавые нас окружили, как охотничьи псы медведя!
– А если бы кто-нибудь из них знал Сарычева? Тогда что?
– Видишь, нам повезло, – безмятежно улыбнулся Кирьян. – На то я и Фартовый! Давай теперь к Дарье, заждалась меня краса ненаглядная.
Дальний свет фар высвечивал малейшие неровности на дороге, и автомобиль, мелко подпрыгивая, мчался в центральную часть города.
– Я вот что думаю, Кирьян, – осторожно подступился с разговором Егор Копыто. – А не зря ли мы подводы с добром отпустили? Нужно было сначала разделить и сваливать, а уж только потом своими делами заниматься.
– Вот что тебя мучает. Оставь! Куда они от Кирьяна Курахина денутся! За каждое кольцо спрошу! А потом – я так мечтал с этой сучкой рассчитаться, а ты мне говоришь про какое-то добро... Нет, не зря! – Глаза Кирьяна злобно блеснули. – Я у нее за все спрошу!
– Ну, если так, – неопределенно качнул головой Копыто. – А то знаешь ли, как тебя взяли, так разные разговоры пошли...
– Что за разговоры? – насторожился Курахин.
– Не обижайся, Кирьян, говорю так, как есть... Говорили, что ты уже не тот, что был раньше.
– И почему же?
– А сам подумай, как же это так получилось, что баба могла окрутить такого жигана, как Кирьян!
– Ах, вот оно что. Значит, баба такая умная.
Колеса автомобиля дребезжали по брусчатке, выколачивая мелкую дробь. Вот и Мещанский переулок, в конце которого дом, где проживает Дарья.
– Коля, глуши мотор!.. Побудь пока здесь, а мы с Егорушкой мою любаву навестим.
Кирьян бодро выбрался из салона. Огляделся. Давненько здесь не бывал. Типичная московская улочка,
