«узнавание».
Подняв с тарелки самого крупного рака, Фартовый переломил его пополам, взломал панцирь и выковырял вилкой розоватое мясо.
– Как ты додумался до этого? – хмуро спросил Оглобля.
Глаза «гимназиста» вспыхнули азартом.
– Я ведь недалеко от этого магазина живу. Проходишь мимо витрин, а они битком набиты золотом да драгоценными камнями! Прямо дух захватывает. Витрины в магазине большие, так и сверкают! В Москве больше нет таких магазинов. В Питере раньше таких тоже – раз, два и обчелся... Постоишь так немного, посмотришь на красоту, вздохнешь... Респектабельные люди в магазин заходят в дорогих мехах. Типичные нэпманы! Сразу видно, что при больших деньгах. – Неожиданно его губы разошлись в широкой улыбке: – Когда я первый раз в магазин зашел, так думал, что попал в сказку из «Тысячи и одной ночи». Даже продавщицы там, как Шехерезады. Мне даже уходить не хотелось.
Видно, что «гимназиста» и в самом деле ослепили витрины ювелирного. Глаза горят, раскраснелся. Присмотревшись к нему, Кирьян понял, что «гимназист» не так наивен, как кажется. Да и не так уж юн. Несмотря на худощавость, в нем чувствовалась настоящая мужская хватка. Может быть, опыта еще маловато, но упорства и решительности ему явно не занимать. Да-а, отчаянный парень! Но и расчетливый. А это уже хорошо. Без расчета голому риску грош цена!
Выросший в уркаганской среде и прошедший многолетнюю каторгу, Кирьян, казалось, должен был отторгнуть от себя скороспелого недоросля, испытывать к нему неприязнь! Но, к своему немалому удивлению, обнаружил в себе симпатию к молодому собеседнику, столь не искушенному в воровских делах.
Парень был полной противоположностью всем тем жиганам, которых он знал, и возможно, что именно эта контрастная непохожесть притягивала.
Если вдуматься – перед ним сидел самый настоящий жиган. Размышлял и планировал ограбление с дерзостью, какая присуща только самым отъявленным налетчикам. Это на каторге жиганы были голоштанной шантрапой, готовой за гривенник идти в упряжь к «иванам», а в нынешние времена они – уважаемая публика, с капиталом, даже майданщики заискивали перед ними и стремились получить их в качестве желанных клиентов.
В нынешние времена среда жиганов расширилась. Среди них все реже можно было увидеть потомственного уркача, добывающего себе на жизнь кистенем или фомкой. Сейчас жиганы приобрели солидность и в их ряды примешались как анархисты, не признававшие ни царя, ни бога, так и разорившиеся дельцы, имевшие за плечами престижные гимназии, и офицеры царской армии. Не было ничего удивительного в том, если шайкой жиганов, прошедших каторгу, заправляет отставной штабс-капитан, имеющий университетский диплом и боевой опыт.
А разорившихся нэпманов – так это и вовсе через одного!
Именно они подняли жиганов на высокую ступень, позволив отойти от правил, очерченных уркаганами. Сориентировавшись в быстро меняющейся обстановке, жиганы сумели придать своим ограблениям некий политический подтекст. А налеты, прежде прямолинейные, с откровенным душегубством, сделались изящными, продуманными даже в мелочах.
Новая кровь придала жиганам особый лоск. Даже в их одежде произошли существенные перемены, теперь это не голоштанная публика с дырками в карманах, а весьма уважаемый народ, способный потягаться достатком даже с хозяевами крупных заведений.
Кирьян одобрительно хмыкнул:
– Из такого магазина хочется уходить только с карманами, полными хрустов. Тебя как зовут-то?
Юноша слегка смешался. Ведь в самом начале разговора он назвал не только свое имя, но и фамилию, а Кирьян совершенно не обратил на это внимания. А может, его рассказ не так интересен и ему следовало бы обратиться к кому-нибудь другому?
Лицо парня скривилось от разочарования.
– Роман Овчинский... Фамилия такая. Но я, кажется, уже представился.
Доев рака, Кирьян отодвинул от себя хитиновые ошметки и вытер руки о салфетку:
– Да ты не тушуйся. Овчинский, значит? Откуда такая фамилия?
– Фамилия дворянская. Ее дед получил за заслуги перед государем императором.
– Чего же он такого сделал, что дворянство получил? – удивленно спросил Курахин.
– В Крымскую войну это было. Он на овчинном тулупе с поля боя своего командира вытащил, отсюда и фамилия.
– Хм... Герой, значит, твой дед?
– Получается, что герой.
– Так вот для государя императора твой дед был дворянин Овчинский, а для нас, жиганов, ты будешь просто Овчина. Рома Овчина! Не возражаешь? – с лукавинкой во взоре спросил Фартовый.
Егор Копыто улыбнулся. Таким Кирьяна он не помнил давно. Разговор был почти задушевный, Фартовый умел производить благоприятное впечатление, когда того требовали обстоятельства.
– Приму с радостью.
– Дальше пой!
– Хожу я вдоль витрины. Глазею на эти несусветные ценности, как ротозей, и все думаю, как бы мне их заиметь. И потом придумал. Подкоп надо рыть!
Получилось громко. Сидевшие за соседним столом жиганы с удивлением посмотрели на Романа. Кирьян приложил к губам палец, потише, мол.
– Сначала эта мысль показалась мне абсурдной. Это сколько рыть-то придется! А потом решил, почему бы и нет! И тогда я стал следить за сторожами. Как прохаживается вокруг здания легавый. И понял, что это возможно. Тогда я пошел в соседний дом, заглянул во двор, а там заброшенная котельная стоит. Вот из нее-то и можно копать!
– Просто это у тебя получается, – подначил Егор Копыто.
– Вовсе нет! – обиделся Овчина. – Ведь там коммуникации, толстые стены, а потом еще и фундамент самого ювелирного магазина!
– Ты пиво-то пей, – подсказывал Кирьян. – А то оно у тебя совсем выдохнется.
Пригубив напиток, Рома продолжал столь же восторженно:
– Если мы возьмем этот магазин, так нам денег на несколько жизней хватит!
Кирьян усмехнулся – парень неплохой, но мыслит как новичок.
Он облюбовал следующего рака. Создавалось впечатление, что членистоногое, вытаращив глаза, рассматривает сидящих за столом. Слишком неосторожно с его стороны. Жиганы всегда тяготятся пристальным вниманием.
Оторвав клешни у рака, Курахин с аппетитом высосал мясо. Разломил панцирь, одобрительно крякнув.
– Знаешь, мы такие разговоры не в первый раз слышим. Это только поначалу кажется, что денег на всех хватит. Только ведь деньги имеют скверную особенность – быстро тратятся! А все потому, что жиганам не подобает жрать всякую хреновину. Куда идут жиганы? В лучший ресторан! И девочек мы пользуем только самых лучших. А все эти удовольствия стоят больших денег. Так что по поводу нескольких жизней ты загнул! А теперь скажи мне откровенно: зачем я тебе нужен?
– Я уже много прокопал. – Парень показал свои загрубевшие ладони. В поры и в складки кожи прочно въелась земля. На ладонях свежие царапины. – Осталось совсем недолго.
– Ну а к нам-то чего подошел? Прорыл бы до конца, да и забрал бы себе все золотишко без лишнего шухера.
– Фундамент долбить придется, а один я не сумею. Для этого у меня силенок недостаточно, – честно признался Овчина.
– Ах, вот оно что... А ты не думаешь, что когда мы будем долбить этот самый фундамент, то охранник наверху может нас услышать? Ты же сам говорил, что он вокруг здания фланирует.
– Не услышит, – заверил Роман. – На даче я выкопал точно такую же яму и пробовал молотком поработать. Так на поверхности даже звука не было слышно.
Кирьян задумался всерьез. Если все обстояло именно так, как и говорил Рома Овчинский, то дело
