какую она может для него сделать, так это проводить к стенке, где взвод красноармейцев добросовестно всадит ему в грудь порцию свинца.
На какую-то секунду его захлестнул гнев – в такой момент он мог выхватить из кармана пистолет и пальнуть в того, кто мог показаться ему опасным. В эту минуту он боялся сам себя, понимая, что способен наделать массу глупостей, о которых впоследствии может серьезно пожалеть. В таком состоянии Мария не должна его видеть. Кирьяну очень не хотелось бы разочаровывать ее.
Прикрыв веки, Фартовый попытался победить в себе заволновавшуюся стихию, а когда, наконец справившись с собой, он открыл глаза, то тотчас натолкнулся на блестящие глаза цвета насыщенного изумруда.
Вот даже улыбнуться сумел, словно ничего и не случилось.
– Обычно я не ношу такие рубашки, – осмотрел рубаху Кирьян со всех сторон. – Но выбирать не приходится.
– Чем же она тебе не нравится?
Следовало бы сказать – тем, что ее носил мужчина, который мял твое тело. Ответ нашелся после легкого раздумья:
– Цветом.
– Ведь это же не на всю жизнь.
– Надеюсь... Пойду умоюсь.
Кирьян повесил рубашку на спинку стула и направился в ванную.
Оставшись один, он посмотрел на себя в зеркало. Усталость, накопившаяся за последние дни, залегла темными кругами под глазами, разбежалась глубокими морщинами на скулах.
Ну и ладно!
Кирьян тщательно смыл с рук кровь. Умылся. Обратил внимание на то, что в граненом стакане стояли две зубные щетки: одна маленькая, а вот другая явно была предназначена для мужских челюстей, щетинки на ней были заметно пообтерты. А следовательно, его неведомый соперник жил здесь длительное время, и если покопаться поосновательнее, то наверняка в квартире отыщутся тапочки и трусы.
А вот полотенце одно!
Кирьян тщательно вытерся. Вышел в комнату. Мария была в длинном темно-синем халате, таком же целомудренном, как ряса монахини. Вот только пуговица, расстегнутая на уровне пупка, свидетельствовала о том, что особой святости здесь не сыскать.
– У тебя не было этого халата.
– Был... Я просто его не надевала.
– Он тебе идет.
Лицо женщины болезненно поморщилось. Куда ни взгляни, всюду натыкаешься на своего предшественника. Наверняка это был его подарок.
– Как давно ты рассталась со своим... другом?
– Давно... Еще в Питере. В общем-то меня именно из-за него перевели сюда.
– Кем же он был?
– Левым эсером. Почему тебя это интересует?
– Меня интересует все, что связано с тобой. Куда же он делся потом?
– Честно говоря, я бы и сама хотела это знать. Но мне тут по секрету сказали, что он перешел к большевикам и сейчас выполняет какое-то важное задание. Даже пообещали, что я его скоро увижу.
– Ты очень этого хочешь?
– Тебе сказать правду?
– Разумеется.
– Больше всего на свете!
– Вот даже как?.. Не ожидал.
– Надеюсь, ты не обиделся?
– Что ты!
– Я хотела быть откровенной с тобой.
– Благодарю, я это оценил. А после него у тебя еще были мужчины? Разумеется, кроме меня?
Кратковременная напряженная пауза, сказавшая о многом.
– Да. Трое... Но все это несерьезно...
Обхватив Марию за плечи, Кирьян притянул ее к себе. Эта комиссарша была настоящей колдуньей. Каких-то полчаса назад ему казалось, что сил у него хватит только на то, чтобы перешагнуть порог квартиры. И он рухнет, придавленный свинцовой усталостью. А вот сейчас, разглядев в разрезе халата призывно торчащие соски, он понял, что недооценил собственные возможности. Бережно провел ладонью по плечам, раздвинув отвороты халата, обнажив крепкую, упругую грудь Марии.
Вот она и вся! Лицо, плечи, грудь, живот... Все это принадлежит теперь только ему одному. Ее аппетитное тело можно ласкать, гладить, тискать изо всех сил, и Мария, стиснув зубы, будет терпеливо сносить все это.
«Ну не колдунья ли эта комиссарша! Вроде бы ничего и не сделала, а так сумела растравить, что впору из штанов выскакивать. Где-то ведь она научилась этому чародейству. Может, все-таки на Бестужевских курсах? А все-таки эти дворянки отличаются от остальных баб!» – Кирьян уткнулся в волосы Марии.
Раздался стук в дверь.
– Ты кого-нибудь ждешь? – спросил Кирьян, не сумев скрыть тревогу.
Запахнув халат, Мария сухо ответила:
– Если ты о моих прежних воздыхателях... Я их прогнала сразу всех, как только повстречалась с тобой. Ты мне не веришь?
Стук повторился. В этот раз он был значительно настойчивее.
– Пройди в дальнюю комнату.
Кирьян проскользнул в спальню и затаился.
– Кто там? – подойдя к двери, спросила Мария.
– Открывай, это я, – раздался требовательный мужской голос.
– Я все тебе уже сказала. Иди домой.
– Почему ты не открываешь? Я думал, что с тобой что-то случилось.
– Со мной все в порядке. – Голос Марии стал заметно раздраженным. – Уходи!
– Понятно... У тебя мужчина?
– Нет... Просто я очень устала, и мне бы хотелось отдохнуть.
– Если ты не откроешь, то я выломаю дверь. Ты меня знаешь, Мария!
В голосе появились нешуточные угрожающие интонации. Кирьян был уверен, что ему приходилось слышать их раньше, причем совсем недавно. Но вот только где именно? Кто там за дверью?
– Игнат, я не открою, иди домой!
Товарищ Сарычев... Собственной персоной! Вот так случай! Кирьян невольно потянулся к револьверу, понимая, что более благоприятного случая разделаться с чекистом у него не представится. Наверняка он явился к Марии без охраны – кто же это будет к любовнице сопровождающих брать! Не станет же он их предупреждать: «Ребятки, вы тут за дверью покараульте, чтобы все в порядке было, пока я на бабоньке попрыгаю!»
– Ты сошел с ума! Не смей кричать, кругом люди, – встревоженно сказала Мария.
– Я вполне вменяем, это ты ненормальная, если думаешь играть со мной в такие игры. Я хочу посмотреть, кто он! И если ты не откроешь дверь, так я разнесу ее в щепки!
– Тебя же арестуют.
– Хотелось бы знать – кто?
Кирьян даже представил ироничную ухмылку Сарычева.
Его тоже невольно разобрал смех. Интересная получается история: начальник Чека подбивает к Марии клинья, истории красивые рассказывает, ласковыми словами ее увещевает, чтобы уложить бабоньку в постель. Да все мимо! А ему, жигану, которого все ищут, достаточно шлепнуть Марию по выпуклому заду, чтобы отправить ее в койку.
Знал бы бравый чекист, кто перебежал ему дорогу!
