И чем веселее говорил с девушкой Кирьян, тем мрачнее становился Гаврила. Его лицо закаменело – в этот момент он хотел бы находиться очень далеко отсюда и наверняка очень жалел, что поддался на уговоры жиганов и заглянул на блатхату. Ему хотелось взять дивчину в охапку и бежать отсюда. Подальше от обольстительных речей Кирьяна-искусителя.
Взяв девичьи пальцы в свою ладонь, пахан восторженно улыбнулся.
– Какая необыкновенная кожа! – Повернувшись к жиганам, он добавил: – Я в жизни не встречал более нежной и тонкой кожи, чем эта.
– Вы преувеличиваете.
– Поверь мне, милая, ведь я подержал в своих руках немало барышень... Ну чего же ты стоишь, дай я тебя раздену! Давай поухаживаю за тобой.
– Ой, как-то неловко, – смущенно протянула девушка, расстегивая пальто.
– А ты не стесняйся, Аглая, здесь все свои. Ты попала к друзьям, детка.
– Эй, Варвара, – крикнул Кирьян в глубину квартиры. – Дивчина замерзла, давай самогонку неси, пускай согреется.
– Несу, несу! – выскочила из соседней комнаты маханша, держа в руках поднос, на котором стояла бутыль самогонки, пустой стакан, лежали мелко нарезанные ломтики соленого огурца и краюха хлеба.
– До дна, девонька, пей! – ласково приказал Курахин. – Таков у нас обычай. Пьешь, значит, наша. А нет, – он развел руками, – не сойдемся. Ну так как?
– Как же мне быть? – перевела Аглая взгляд на Гаврилу. – Я ведь совсем непьющая.
Гаврила окончательно помрачнел, на Кирьяна он старался не смотреть. Но отказываться здесь не полагалось.
– А мы все здесь непьющие, девонька, – поддержал Кирьяна Егор Копыто. – Но если настроение хорошее, так отчего же не выпить?
– Если только самую малость, – сдалась Аглая.
Кирьян налил в стакан самогонки и протянул его девушке. Взяв стакан, она слегка пригубила едкую жидкость.
– Так у нас не полагается, – запротестовал Фартовый, – только до дна!
– Ну хорошо, – выдохнув, барышня в несколько глотков выпила самогон. – У-уф, – отчаянно замахала она руками. – Какой же он крепкий!
– А огурчик-то для чего! – предложил Кирьян. – Хрусти, моя радость, хрусти, вот так, милая!.. Дай, я тебя расцелую. Ой какая ты сладенькая! Гаврила, ты не возражаешь? – Жиган только кисловато скривился. Попробуй тут возрази! – Он не возражает. Он славный малый. Давайте барышню на самое почетное место посадим. Я сам за ней поухаживаю. Я думал, Гаврюха, что ты у нас монах, а ты вон с какой девонькой заявился!
Взяв девушку за руку, Кирьян под одобрительные возгласы жиганов повел ее к столу. Кому не было весело, так это Гавриле – набычившись, он посматривал на Аглаю, которая уже не скрывала своего явного расположения к Кирьяну, – захмелевшая и раскрасневшаяся, она откровенно прижималась к нему, не замечая собственного не очень скромного поведения. Кирьян лапал девку за бедра, прижимал ее к себе и так присасывался к ее губам, словно хотел высосать из нее душу.
Гаврила наливался самогоном, все более мрачнея.
В разгар застолья Кирьян неожиданно поднялся и, отозвав Гаврилу в сторону, спросил:
– Ты же знаешь, как я к тебе отношусь...
– Знаю, Кирьян.
– Но пойми меня правильно, времена нынче суровые... Короче, так, гони должок!
– Какой еще должок? – опешил Гаврила, начиная понемногу трезветь.
– А те полтора миллиона, что ты мне в буру проиграл!
Кирьян и Гаврила стояли в стороне, на них не обращали внимания. За столом продолжалось веселье, и Гаврила, глядя из-за плеча на Аглаю, с раздражением отметил, что барышня совсем освоилась и теперь держалась с жиганами по-свойски.
Проглотив горький ком, он угрюмо сказал:
– Так ты же вчера сказал, что пару недель обождать можешь.
– За это время много чего изменилось, – тяжко вздохнул Кирьян. – Деньги нужны позарез!
– У меня сейчас нет, – потухшим голосом сказал Гаврила, стараясь не смотреть на пахана.
– Меня это не интересует, – жестко ответил Кирьян. – У тебя и в тот раз не было. Чего же ты без денег играл?
– Кирьян, ведь свои же.
– А мне что свои, что чужие! – отрезал Кирьян. – Карты есть карты! Деньги должны быть сегодня вечером или в крайнем случае завтра. Может, ты позабыл, что бывает с должниками?
– Не позабыл... Хотя бы недельку подождал, тут мне наколку одну хорошую дали, товар возьму и обязательно рассчитаюсь.
– Ты, похоже, не понимаешь, щегол, – в голосе Кирьяна послышались угрожающие нотки. – Деньги мне нужны сейчас!
Свидетелями проигрыша Гаврилы было четыре человека – весьма уважаемые люди. Вчера, оставшись наедине с Фартовым, Гаврила со смущенной улыбкой хотел было просить Кирьяна об отсрочке долга, но тот, видно, почувствовав его настроение, заговорил сам, сказав, чтобы с деньгами Гаврила не торопился.
Жиганы как раз любили Кирьяна за великодушие. Тем неожиданнее для Гаврилы было его поведение. Видно, пахан, перебрав самогона, неожиданно вспомнил о долге.
Фартовому достаточно было сказать, что пахану не возвращают карточного долга, как жиганы пустят Гарилу на молотки. Даже если после жиганского суда он останется в живых, то его, опозоренного, вряд ли примет самая захудалая банда, да и в любую малину он больше не ходок.
– Не надо... Может, как-то договоримся.
Курахин хмыкнул:
– Что мы с тобой на базаре, что ли? – Неожиданно его лицо приняло задумчивое выражение. – Знаешь, а есть выход. Давай сделаем вот что: ты мне отдаешь Аглаю, и мы с тобой в расчете.
Лицо Гаврилы застыло в болезненной гримасе.
– Кирьян, тут такое дело... Мы с ней... как это... Ну жених и невеста...
Кирьян громко засмеялся. Согнувшись, он весело хохотал, обращая на себя внимание присутствующих, а отсмеявшись, выдавил сквозь стиснутые зубы:
– Жизнь – это такая вещь... Сегодня она тебе невеста, а завтра шалава подзаборная... Ну так как?
– Кирьян, она моя, я с ней пришел...
– Вот что значит благодарность! Когда тебе плохо было, ты к кому пришел? Ко мне! Что ты сказал? Кирьян, укрой меня, у меня фараоны на хвосте. А Кирьян что сделал? Он тебя укрыл, хату тебе нашел подходящую, а еще и бабу подогнал, чтобы не так скучно было. Как же ее звали? – Лицо Кирьяна приняло задумчивое выражение. – Нина, кажется... Хочу тебе сказать, эта бабонька сначала была моя, а я тебе ее передал. И знаешь, не пожалел! Все для лучшего друга. Не забыл?
– Нет, – угрюмо произнес Гаврюха, – но сейчас ведь другое дело...
– Какое другое? – удивился Фартовый. – У нас других дел не бывает. Потом ты мне сказал: Кирьян, я на мели, не мог бы ты меня с собой на дело взять? Помнишь, что я тебе ответил?
– Сказал, что возьмешь.
– Верно. Потом ты сказал, что опять нуждаешься в хрустах, что у тебя карточный должок имеется. А когда мы нэпмана одного обчистили, я тебе еще от своей доли отстегнул! Помнишь, сколько мы тогда взяли? Десять миллионов! Три из них были твоими. А нас пятеро было. Арифметика нехитрая.
– Кирьян, я с ней пришел...
– Да что ты все заладил – с ней да с ней! Я тебя не на характер беру, марьяж раскладываю. Или ты думаешь, что со мной в пику можно жить?
– Вовсе нет, Кирьян, чего искры-то метать...
– А может, у Аглаи твоей спросим – с кем она хочет остаться?
– Не надо...
– Ты совсем не знаешь свою ляльку. Посмотри, как она веселится. Девка попала туда, куда нужно, она
