– У меня никогда не было такой женщины, как ты, – с придыханием признался Кирьян.
Руки Марии уверенно стаскивали с его плеч куртку. И он понимал, что если дело будет разворачиваться столь стремительно, то до кровати они не дойдут.
– Я это знаю. Почему ты так долго не приходил?
Куртка упала на пол. Глуховато стукнулся о пол пистолет, спрятанный во внутреннем кармане.
– У меня были дела, – туманно ответил Кирьян, пьянея от аромата ее духов.
– Ты был с женщиной?
– Как только я узнал тебя, провел с тобой ночь, так остальные женщины для меня перестали существовать.
На очереди была рубашка. Кирьян почувствовал, как прохладные и проворные пальцы Марии расстегнули пуговицы. Прижавшись, она заставила замереть его сердце от восторга, а потом оно застучало как прежде – ритмично и ровно.
– Я сама тебя раздену.
– Не смею возражать, – улыбнулся Кирьян. – Только, знаешь, у меня такое чувство, что я могу задохнуться от нахлынувшего восторга.
– Ты мне нужен живым.
– Разумеется.
Брюки были брошены где-то в прихожей. Невеселая будет ситуация, если сейчас объявятся чекисты и обнаружат его без штанов.
– Ложись, я сделаю все сама, – пообещала Мария.
– Ты не будешь выключать свет?
– Ты же знаешь, я люблю заниматься этим при свете. – Она улыбалась.
Еще одна странность. Марухи были другими. Несмотря на внешнюю развязность, в постели они вели себя необыкновенно скованно и всегда пытались укрыться одеялом. Мария, напротив, старалась показать свое тело, выглядевшее совершенным. Таким телом хотелось наслаждаться бесконечно, и, даже насытившись, глаза воровато щупали его ладные овалы.
– Ты только не закрывай глаза.
– Обещаю.
Она сбросила с плеч бретельки платья, которое мягкой волной скользнуло к ее ногам. Перешагнув через платье, Мария склонилась над ним.
– Бог ты мой! – воскликнул он от восторга, который сладкой истомой парализовал его тело.
Мария укоризненно подняла голову:
– Ты обещал не закрывать глаза.
– Да, я помню.
...Мария лежала рядом, прижавшись к его плечу. В таком состоянии можно было оставаться час, день, неделю.
Не было необходимости в словах. Все понятно и так – язык тела куда красноречивее всяких слов.
Кирьян улыбнулся.
– Чему ты радуешься?
– Ты закончила гимназию?
– Конечно. А кроме того, закончила еще женские курсы. Хотела быть учительницей математики. А к чему ты это спрашиваешь?
– Откровенно?
– Хотелось бы.
– Ни одна маруха на такие изыски не способна. Так что образование – это сильная вещь!
– Нашел с кем сравнивать. Что твои марухи могут знать? Они дальше Хитровки и Сухаревки не вылезали. А я всю Европу объездила.
– Знаешь, я такое только на французских открытках видел.
– Господи, ты еще много чего не видел!
– Что-то курить захотелось.
– Возьми у меня на столе. И мне дай...
– Ты куришь? – удивился Фартовый. – Раньше я этого не замечал.
– А что еще делать, если жизнь такая. Все время среди мужиков провожу, они все курят, вот и я втянулась.
Кирьян поднялся. Спиной ощущал колющий взгляд Марии. Не выдержав, обернулся и тотчас встретился с ее располагающей улыбкой. Даже в этом она отличалась от марух с Хитровки. Никакого лукавства – она хотела мужчину и получила его целиком, без остатка. Сейчас ее распирало честолюбие, что ей достался весьма приличный экземпляр. И была довольна, что сумела доставить любимому мужчине удовольствие. От такой женщины не отделаться подарками, тут всего себя отдавать нужно.
Кирьян подошел к столу, увидел длинную пачку, из которой торчало несколько сигарет. Дамские штучки. Тоже какие-нибудь французские. По части получения удовольствий французы всегда были на первом месте. Правда, от таких сигарет толку никакого – дыма много, а вот глотку совершенно не дерет.
– Где тут у тебя спички?
– Спички в кармане куртки.
Прошлепав в коридор, Кирьян увидел ее кожаную куртку. Внутри, как всегда, неприятно ворохнулось: именно в таких любят расхаживать чекисты. Сунув руку в карман, он нащупал листок бумаги. Что это?
Развернув листок, он увидел свое изображение. «Объявлен в розыск». «Ах вот оно что! – листок бумаги заставил его взглянуть на многие вещи по-другому. – Выходит, что она знала все с самого начала!»
Кирьян выглянул из прихожей – Мария лежала все в той же позе.
Кирьян оделся, подошел к ней, кинул на кровать листок.
– Что это? – беспечно спросила женщина.
– А ты взгляни.
Развернув листок, Мария помрачнела:
– Я так понимаю... наши отношения закончились?
– Ты давно это знала?
– Ты забыл принести мне сигарету, – холодно напомнила Мария.
Кирьян бросил сигареты и спички на постель.
– Понятно, теперь я для тебя всего лишь одна из тех марух с Хитровки. С хорошими манерами покончено.
– Перестань говорить ерунду! Ты давно об этом знала?! Когда мне ждать чекистов, через пять минут, а может быть, через час? Ты решила в последний раз получить удовольствие и отправить меня на Лубянку?! Отвечай!
Кирьян сгорал от гнева. Ему хотелось подойти к Марии, надавать ей оплеух, но что-то мешало, возможно, ее холодный тон. Такое впечатление, что она с холопом разговаривает. Швырнуть бы ее с кровати на пол, но рука не поднималась.
Кирьян стиснул зубы. Именно сейчас он осознал пропасть, разделявшую их. Кто она? Госпожа. Аристократка, чьи предки пороли на конюшне его прадедов. Возможно, даже сейчас она смотрит на него всего-навсего как на продукт потребления – сделал свое дело, да и отвали в сторонку.
Не стесняясь своей наготы, Мария поднялась, и Кирьян невольно задержал взгляд на ее бедрах. Около пупка небольшая темная родинка, он касался ее губами, помнил запах кожи...
– Ты так ничего и не понял! – Мария надела платье. – Что-то курить расхотелось. Да, я знала, кто ты, с самого начала. Но видишь, это никак не отразилось на наших отношениях.
– Почему?
– Потому что это едва ли не единственное место, где ты мог бы чувствовать себя в безопасности. Тебя устраивает такой ответ?
– А может, это какая-нибудь хитроумная чекистская операция?
– Не болтай ерунды!
– А не по твоей ли тогда милости почти всех моих корешей к стенке поставили?!
– Я к этому не имею никакого отношения. Послушай, – Мария прижалась к Кирьяну, – тебя арестуют,
