Чертанов закурил, выпустил упругую струю дыма.
– Как тебя звать?
– Василий...
Чертанов оперся ногой о скамейку. Подошвы модных его ботинок испачкали брюки задержанного, но тот старался не замечать подобной мелочи. Даже не отодвинулся. Кто их знает, еще не понравится этакий порыв и тут же приласкают стволом автомата.
– Это твой лопатник, Вася? – Чертанов поднял с лавки бумажник.
– Ну, вы, в натуре, даете!.. Конечно, мой! Чей же еще?!
– Сколько в нем деньжат? – спросил Михаил, зорко наблюдая за задержанным.
В его расширенных глазах ни намека на испуг, зато удивления хоть отбавляй.
– Пять тысяч и еще сто баксов, – ответил он без запинки.
Переместив сигарету в уголок рта, Чертанов пересчитал.
– Верно, однако. Откуда такие деньги?
– Ну, не украл ведь! Хозяин сегодня с нами рассчитался, вот отсюда и деньги.
– Многовато, – сдержанно заметил Чертанов, продолжая сверлить парня взглядом.
Всмотревшись, Михаил теперь видел, что тот значительно моложе, чем показалось сначала. Правда, заметно обрюзг, но то от обильных возлияний. Такое случается.
– Откуда же многовато! – завозмущался парень. – Да он, сука, не додал еще пять тысяч! Глотку бы ему порвать за это!
Его возмущение выглядело искренним. Такой порыв сыграть крайне сложно. Трудно было предположить, что перед ними сидит второй Станиславский.
– Что же ты делал?
– В одном коттедже плитку клал.
– Где?
– На Рублевке. Если не веришь, начальник, так могу проводить. Я там целый месяц спины не разгибал.
– Проверим. – Чертанов вернул ему бумажник.
Парень неторопливо взял его, почти равнодушно. В общем-то, достойно. Всем своим видом он показывал, что есть ценности куда более весомые, чем деньги.
– Я что-то не врубаюсь, вы мне что-то шьете?
– Жаргончик, я смотрю... Ты что, сидел?
Василий чуток нахохлился, втянув голову в плечи. Парень понемногу приходил в себя, собственно, как тут не прийти, когда ты твердо уверен, что имеешь дело не с отморозками, а с законными представителями власти, которые к тому же не собираются тебя ни убивать, ни резать. В таком случае и покуражиться малость можно.
– Случилось по малолетству. Чего греха таить! А вы что, начальник, в претензии, что ли? Я свое отсидел, от звонка до звонка!
– Послушай, ты тут не особенно вякай, – строго предупредил из-за спины Чертанова Половцев, – если не хочешь у нас в сортире всю ночь «ласточкой» пролежать.
– Начальник, я вам плохих слов не говорил!
– Ладно, не гоношись, – дружелюбно предупредил его Чертанов. – Ты лучше скажи, что ты здесь делаешь?
– А что мне, в собственном дворе, что ли, нельзя посидеть? – очень искренне завозмущался парень.
Что ж, в какой-то степени его можно было понять.
– Сижу в своем дворе, курю, а тут налетают архаровцы, начинают руки выкручивать... Ладно еще по роже не надавали!
– Так, значит, это твой двор? – с трудом сдерживая разочарование, спросил Чертанов.
Парень зло отряхнул испачканные брюки и произнес:
– А то чей? Десять лет здесь живу.
– Чего же ты домой-то не идешь?
– Вам и на этот вопрос отвечать? – округлил глаза задержанный. – Да с женой я поцапался, вот и не иду. Она стерва у меня языкастая, да еще с руками. Жду, пока поутихнет. Стукнул я бы ее по репе, чтобы уму-разуму научить, да тоже нельзя. Позовет по ноль-два таких же бравых ребят, как вы, а они уж мешкать не станут.
Чертанов невольно улыбнулся:
– Это верно. Где твое окно?
– Третье справа, второй этаж. Если хотите, так могу жену привести.
– Пока не надо.
Дверь подъезда с шумом распахнулась, и из нее, держа в правой руке кейс, вышел Илья Ростовский. Не оглядываясь на людей в форме, он уверенно прошел к своей машине, снял ее с сигнализации, привычно юркнул в салон и завел двигатель. Василий даже не взглянул на вышедшего соседа. Чего головой-то вертеть, когда своих проблем полно!
Теперь стало окончательно ясно, что парень тут ни при чем – он не удостоил проходившего Ростовского даже беглым взглядом. Для такого примитивного существа уж слишком тонкая игра.
– Я тебе вот что советую, – сочувственным голосом протянул Чертанов. – Шел бы ты домой, помирился со своей женой, она тебя, ангела, наверное, заждалась. Время нынче неспокойное, как бы чего не вышло!
– Я в своем дворе сижу, – невесело буркнул Василий, – чего мне прятаться. А со своей бабой я сам разберусь.
Снова громко хлопнула дверь подъезда, и прямо к ним в коротком легком халатике и в домашних тапочках на босу ногу устремилась молодая, не лишенная привлекательности женщина.
Бесстрашно приблизившись, она взволнованно затараторила:
– Вы за что его задержали? Он же ничего не делал. Сидит на лавочке, никого не трогает, не пьяный! Что такое?
– Валя, все нормалек, – стал успокаивать ее Василий. – Я тут просто разговариваю, классные мужики! – искренне убеждал он супругу.
– Отпустите его немедленно! – наседала женщина.
Чертанов невольно улыбнулся. Такие женщины встречаются практически в каждом дворе – горластые, боевые, способные в одночасье сколотить вокруг себя массу сторонников. Им бы работать домоуправами, да вот обделила судьба завидными должностями. Так что нет ничего удивительного в том, что этот парень, чьи кисти сплошь покрыты наколками, терпеливо дожидается, пока его благоверная успокоится и сменит гнев на милость.
– Его никто не держит, – мягко заметил Михаил.
На лице женщины, заметно возбужденном, отобразилось сомнение:
– Так почему же он не идет?
– А это вы у него спросите! – кивнул Чертанов в сторону Василия, который уже пришел в себя после знакомства с группой захвата и теперь выглядел соколом, только что разодравшим голубку.
– Ну сказано же, – несколько раздраженно протянул Василий, – о пустяках говорим.
– Пока вы его не отпустите, я не уйду! – твердо заявила женщина.
Задушевный разговор следовало перенести на более благоприятное время. Женщина не отстанет. Это точно! Впрочем, есть один подходящий способ: связать бабоньку по рукам и ногам и смирнехонькую, с кляпом во рту, уложить на лавочку. Жаль, что так поступать никак нельзя. Такие женщины отважны и безрассудны, когда дело касается домочадцев. В минуту опасности в них пробуждается могучий материнский инстинкт, и даже сынок-дебошир или пьяница-муж видятся им в подобных ситуациях милейшими созданиями. Костьми лягут, но в обиду их не дадут.
– Иди, – сказал Чертанов, обращаясь к Василию, – и постарайся не особенно засиживаться в темных дворах.
Парень, понимающе кивнув, поднялся. Причем не спеша, с показной ленцой. Дескать, хотя вы ребята и
