Через открытую дверь было хорошо видно, как Левинсон на виду у компании парней подсел за столик, за который села светловолосая девушка. Парни остановили игру и медленно стали обступать Левинсона. Один из братков схватил со стола сервировочный нож. Остальные плотной стенкой стояли за спиной товарища. Левинсон как ни в чем не бывало продолжал обхаживать красотку.
– По-моему, у нас проблемы, – Горшаков поднялся со своего места. – Разберемся?
Кулагин и Вершинский одновременно встали с дивана и двинулись в сторону выхода. Когда они вошли в соседнюю бильярдную, братки уже плотным кольцом обступили Левинсона вместе с его светловолосой пассией. Тот по-прежнему спокойно сидел за столиком.
– Ты, Казанова! Кого клеишь? – послышались возгласы из группы заступников молодой особы.
Левинсон откровенно, по-русски, послал самого смелого.
– Эй, давай, за воротник его и сюда! – выкрикнул кто-то из парней.
Кольцо вокруг Левинсона сомкнулось. Самый активный из молодых людей, черноволосый бугай, толкнул Левинсона в спину. Лева опустил правую руку в карман жилета, где он всегда держал свой «макаров», но выдернуть пистолет из кармана не успел. Бугай метнулся к нему и, захватив его сзади за горло, резко рванул на себя и вбок. Разница в росте и в массе тела не позволили Левинсону оказать сколько-нибудь заметное сопротивление. В следующую секунду он рухнул на пол вместе со стулом.
– Эй, чего клешни распустил? Слышь, ты, баран! Отойди от него, понял? – Голос Вершинского заставил молодых людей обернуться.
– А это еще кто? Твоя подружка? – пошутил парень в кожаной куртке. – Уносите отсюда быстрее ноги, придурки, пока мы вас тут не расписали… Давайте-давайте, мы тут потолкуем немного с вашим дружком… А потом, если желание появится… подойдете…
В руках у него сверкнул клинок выдвижного ножа.
– Толян, не парься с ними, – сказал Горшаков. – Не до них.
Вершинский, Кулагин и Горшаков одновременно извлекли из карманов стволы. Повисло гробовое молчание. Парень в кожанке незаметно спрятал нож в рукав.
– Да ладно, ребят, мы так… Это… Извините… – Бугай присоединился к товарищам, прячась за спины впередистоящих. – Все-все. Мы уходим. Какие проблемы-то? Ну, не врубились… Пошли, парни. Мы же неместные. Мы не знали…
1993 год. Кафе «Лицисия» на Милютина
Нас мало, но мы в тельняшках
– Ну что, Нес, давай выпьем, пока эти куры танцуют. Я, честно говоря, уже устал от них. Вообще, мне пьяные бабы не нравятся, я звереть начинаю… Хорошо еще, что они это кафе выбрали. В приличном кабаке с такими было бы в падлу появиться, – Круглов налил водку в рюмки и чокнулся с Шумским.
– Чего-то я не пойму, Вася, – это же твои телки. Ты что, послать их не мог? – усмехнулся Нестор и, выпив, поморщился. – Ну вот, и водка здесь левая.
– Васенька! Закажи еще шампанского! Мы с Ксюшей хотим шампанского! Ну, Васенька, котик, у меня же именины! – заверещала раскрашенная, как индеец, девица, подбежав к столику, за которым сидели Шумский и Круглов.
– Конечно, Зоенька. Конечно, радость моя! Закажу! Ты пойди потанцуй еще с Ксюшей. Я вас позову, когда шампанское принесут.
– Обожаю тебя, котик, – простонала девица.
Решив, что со стороны она выглядит очень сексуально и соблазнительно, Зоя, мяукнув, сделала неуклюжий жест, пытаясь подражать кошке. Затем, чмокнув Круглова, она, непристойно виляя бедрами, пошла к подруге продолжать танцы.
– Не мог, – обреченно проговорил Круглов. Он выпил и обратился к Шумскому: – А водка нормальная, просто теплая.
– Все познается в сравнении, – ответил Шумский. – Если бы, например, водку было возможно сравнить с твоими подружками, то эта водка – безусловно, напиток богов и…
– Прекрати, Нес, мне и так тошно… Если бы Катька на последнем месяце беременности не была, я бы и близко к этим шмарам не подошел. Ну ты же знаешь, не могу я долго без бабы.
Круглов снова разлил водку по рюмкам.
– Слушай, ты, бык-производитель печального образа, – зло начал Шумский. – У тебя что, в голове вместо мозгов сперма?
– Да чего ты шумишь, Нес? – по тону Шумского Круглов понял, что сегодняшняя встреча их далеко не случайна, и, предполагая, что дальше разговор будет идти не о его сексуальных страданиях, осторожно спросил: – Что случилось?
– Что случилось? Мать твою, он еще спрашивает! Полгорода на тот свет отправлено, а ты только о том и думаешь, куда свой член пристроить. – Шумский выпил водки, снова поморщился и более спокойно продолжил: – Гадость… В общем, я считаю, тебе нужно уехать. На время.
– Куда уехать? Ты чего, Нес?
– Кулагин начал активно устранять людей, которые против него пошли… Меня он не тронет. По крайней мере, пока. А вот тебя он будет обязан убрать.
– Да не боюсь я твоего Кулагина! Да мы с тобой его…
– Слушай меня внимательно, – резко прервал Шумский браваду Круглова и, взяв у него из рук бутылку, из которой тот хотел налить водки, поставил ее обратно на стол. – Ты меня не первый день знаешь, Васек. Ни трусом, ни перестраховщиком я никогда не был… Ты по делам самый близкий ко мне человек, ты в курсе всего. Кулагин тебя только за это убить должен, а ты еще к этому прибавь показательный момент для других… В общем, валить тебе срочно из города надо. Отсидишься где-нибудь две-три недельки, а там видно будет.
– Ку-ку! – закричала Зоя и, обхватив Круглова за шею, смеясь, проговорила: – Котик испугался! Котик – трус…
– Пошла на хер отсюда! – сквозь зубы процедил Круглов.
– Чего молчишь? Мой котик обиделся? – По-видимому не расслышав слов Круглова, девушка продолжила: – Кстати, а где наше шампанское? Мы с Ксюшей можем и…
– Пошла на хер отсюда, – так же сквозь зубы, не повышая голоса, выговорил по слогам Круглов и пристально посмотрел Зое в глаза.
Для девицы такая реакция Круглова была явно неожиданной. Она как будто на мгновение отрезвела. Попятившись назад, Зоя чуть не сбила с ног официантку. Извинившись, девушка поспешила слиться с толпой танцующих и больше к столику не подходила.
– Я все понял, Нес, – убедившись, что девушка исчезла, обратился Круглов к Шумскому. – Послезавтра Катюша к доктору сходит, а в пятницу мы в Покловск к тетке уедем. Она у меня добрая. Да и Катька ей всегда нравилась…
– Нет, Вася! Уехать ты должен сегодня.
– Нет, сегодня мы просто не успеем. А потом, как я это Кате объясню?..
– Никак. Потому что уехать ты должен сегодня! Сейчас! И один.
– Нес, она беременна, – запротестовал Круглов. – Ей рожать скоро. Ну, что я ей скажу? Нет, она истерику устроит! Ей нервничать нельзя! Ты просто не знаешь ее! Ты не представляешь, что с ней будет, когда я ей заявлю, что я должен один на три недели уехать и…
– Ну что ж, ты прав, – со вздохом произнес Шумский и спокойно продолжил: – Конечно, нельзя волновать беременную женщину. Не мне судить. Ведь я ее не знаю. И я даже представить не могу, что с ней будет, когда ты объявишь, что должен уехать один. – Шумский замолчал, а затем очень жестко добавил: – Поэтому ты ничего ей не скажешь и сейчас же уедешь к своей долбаной тетке в Покловск. А Катька пусть думает, что ты с бабами загулял. Я не могу себе представить ее состояния, когда ты вернешься, но зато прекрасно представляю, как она будет себя чувствовать на последнем месяце беременности, стоя у твоего гроба, если ты сейчас же не уедешь.
Последний аргумент Шумского возымел действие на Круглова.
– Ладно, Нес, я все понял. Я только заеду за деньгами.
– Не надо. – Шумский положил на стол перед Кругловым пухлый конверт: – Здесь больше, чем нужно на три недели.
