Мазитову совсем не хотелось. – Но от этого мне совсем не легче, Леонид. А то, о чем ты просишь сейчас, – невозможно. Говорю тебе, я не хочу возвращаться в прошлое. Я за свои грехи отмучился…
– Думаешь, что тринадцать лет – это отмаза?
– Ничего я не думаю, – Мазитов поморщился. – Я просто пытаюсь тебе сказать, что за эти тринадцать лет изменился я сам. Изменилось мое мироощущение. И знаешь что? – Он выдержал паузу. – Я помню, как раньше ты не раз говорил про Шумского… Что он не понимает, насколько сильно изменились времена по отношению к девяностым. То же самое я могу сказать сейчас тебе. Времена изменились, Леонид. Девяностые остались там, в нашем прошлом. Другие люди, другие порядки…
– К чему ты клонишь?
За окном мелькнул свет фар подъехавшей к дому машины и тут же погас. Кулагину это не понравилось. Сунув руку в карман, он встал с табурета и прошел к окну. Слегка отодвинул занавеску и выглянул наружу. У подъезда при свете луны можно было различить очертания автомобиля, но ни его цвета, ни его марки разглядеть с такого расстояния не представлялось возможным. Леониду показалось, что от корпуса машины отделилась человеческая фигура и направилась в сторону подъезда. Так и есть! Внизу хлопнула дверь. Не доставая оружие из кармана, Кулагин коснулся указательным пальцем спускового крючка. Мышцы у него на лице закаменели.
Мазитов все так же сидел к Леониду спиной и не обращал внимания на его действия. Или делал вид, что не обращает…
– Я хочу сказать, что Темыч, которого ты ищешь, – продолжил он, – если он до сих пор жив, значит, сумел каким-то образом приспособиться к новой жизни. Сумел найти себе в ней новое место. Следовательно, он тоже изменился. И это не тот человек, каким ты его помнишь… И играть в игры, правила которых тебе неизвестны…
– Темыч был мне как брат. – Кулагин вернулся к столу, встал напротив Мазитова, но садиться на прежнее место не спешил. Рука покоилась в кармане. Леонид старательно прислушивался. Чувство беспокойства не отпускало его, а, наоборот усиливалось с каждым мгновением. – И даже если он изменился, я хочу знать, как и чем он живет теперь. Я назвал в его честь своего сына.
– У тебя сын? – вскинул голову Мазитов. – Ты с Лизой?
Кулагин проигнорировал оба его вопроса. Ему казалось, что он слышит неторопливые шаги на лестничной площадке. Или это развивается паранойя? Никто ведь не знает, что он здесь… Никто не может этого знать.
– Темыч все равно остался для меня братом. И не только он. Те, кто погиб на той сходке, тоже были мне как братья. Не все, конечно, но… Левинсон, Вершинский, Лебедев – они ими были. И у меня осталось перед ними чувство долга. Морального долга… Но ты вряд ли это поймешь, Илья.
– Зачем ты вернулся, Леня?
Мазитов все-таки встал на ноги и оказался практически лицом к лицу с собеседником. Учитывая их разницу в росте, конечно.
– Зачем? Я скажу тебе. – Не вынимая правой руки из кармана, Кулагин потянулся левой за отворот куртки. – Я нашел кое-что…
Мазитов отступил на два шага назад. Его глазки еще беспокойнее забегали по сторонам. Он не знал, что хочет достать Кулагин, и большого чувства доверия он к этому человеку не испытывал.
Леонид не успел ни договорить начатой фразы, ни продемонстрировать Илье то, что собирался. В дверь позвонили. Кулагин выдернул обе руки и резко обернулся. В правой был зажат «вальтер».
– Ты ждешь кого-то? – спросил он Мазитова.
– Никого.
В дверь позвонили еще раз. Уже более настойчиво. Если это тот человек, что вышел из машины, то он видел в окне зажженный свет. И просто так теперь не уйдет.
– Пошли, – Кулагин зашел Мазитову за спину и слегка ткнул ему стволом «вальтера» промеж лопаток.
Илья подчинился. Когда они оба оказались в прихожей, звонок повторился в третий раз. Кулагин посмотрел в «глазок», но никого не увидел. Кем бы ни был этот визитер, он повел себя точно так же, как и сам Леонид полчаса назад. Встал сбоку от двери, чтобы его не было видно.
– Открывай, – шепнул Кулагин на ухо Илье и сместился вправо к вешалке.
Попутно он заметил, как Мазитов скользнул взглядом по двери, ведущей в ванную комнату. Кулагин поднял ствол «вальтера». Мазитов согласно кивнул и потянулся рукой вперед. Щелкнул замок. Дверь отворилась вовнутрь. На лице Мазитова появилось неподдельное изумление. Кулагин пристально наблюдал за ним, не убирая палец с курка. Нервы Леонида были на пределе.
– Привет, Илюха! – бодро произнес человек за порогом квартиры, и его голос показался Кулагину смутно знакомым. Голос из прошлого. – Откинулся, значит? Чего же не позвонил? Не нашел меня? Обиделся, что ли? Мы же с тобой вроде как кореша. Нехорошо это…
– Привет, Лис, – буквально выдавил из себя Мазитов.
Копнин! Кулагина словно током ударило.
– Черт! – Копнин натянуто рассмеялся. – Ты будто в штаны насрал! Не рад меня видеть?
– Рад, конечно… Что ты? Просто не ожидал…
– У меня к тебе разговор есть, – с этими словами Копнин шагнул в квартиру.
Кулагин ударом ноги захлопнул дверь. Виктору даже не понадобилось оборачиваться. Он понял все за считаные доли миллисекунды, и его реакция была такой же стремительной, как выпущенный из ствола смертоносный заряд. Выбросив назад ногу, он ударил Кулагина подошвой ботинка в грудь. Леонида швырнуло на стену. «Вальтер» выскользнул у него из пальцев и брякнулся на пол. Мазитов тем временем отскочил в сторону и распахнул дверь ванной. Копнин выхватил из-под плаща пистолет и выстрелил бывшему подельнику в ногу. Брызнула кровь. Мазитов упал на пол. Копнин развернулся лицом к Кулагину, и на его лице появилась такая знакомая Леониду кровожадная улыбка. Только раньше она относилась не к нему, а к тем людям, которых Кулагин заказывал. «Упокой Господь его душу», – любил говорить Виктор, принимая еще только аванс за будущего клиента. И улыбался. Именно так.
– Леня, Леня, – Копнин прищелкнул языком. Дуло его пистолета с навинченным на него глушителем смотрело Кулагину в переносицу. – Ты предсказуем, как колода карт при игре в «очко» в руках шулера. Я знал, что ты появишься здесь после того, как Илюха откинется. И, как я и предположил, это должно было произойти не в первый день, а на третий. Два дня на то, чтобы приглядеться, проверить, нет ли каких хвостов. Смотри, я ни в чем не ошибся!
– На кого ты работаешь? – Кулагин слегка приподнялся на локтях. Дотянуться до своего «вальтера» не представлялось возможным. Копнин в очередной раз только что доказал, какая у него отменная реакция. Он успеет нажать на курок гораздо быстрее. – На Шумского?
Копнин рассмеялся:
– Ты все продолжаешь мерить старыми мерками, Кулагин. По твоему, если люди не работают на тебя, значит, они непременно пашут на Шумского? Проснись! На дворе давно уже не девяносто четвертый.
– Тогда в чем проблема, Лис? Какие претензии?
Ответ Копнина был очевиден, но Леонид намеренно тянул время. В отличие от стоящего спиной к Мазитову Виктора, он видел, что раненный в бедро Илья все еще предпринимает отчаянную попытку пробраться в ванную комнату. Его корпус уже наполовину скрылся за дверью. Что там у него припрятано, Кулагин, конечно же, не знал, но сейчас ему сгодилось бы любое изменение в сложившейся расстановке сил.
– Ай, не надо! – На лице у Копнина появилось неприкрытое презрение. – Чего ты дуру-то теперь включаешь? «Какие претензии?» То, что я сейчас стою перед тобой, – это большое чудо. Ну, и моя счастливая звезда, конечно. Не будь ее, я бы уже тринадцать лет гнил в могиле. По твоей вине…
– Почему по моей?
– Ты всех нас подставил! – Едва ли не впервые в жизни природное самообладание изменило Копнину. Его голос сорвался на крик. – Я помню, как мы сидели с тобой у тебя дома накануне сходки, и я говорил, что нужно отменить встречу в «Романтике»! Да тебе все говорили об этом в один голос! Но ты продолжал упорствовать! Тогда это казалось странным, но позже… Ты хладнокровно спланировал свою подставу! Звякнул легавым, спалил сходку, а сам свалил. Думаешь, мне должно было это понравиться, Кулагин?
