поддавков, без биороботов и «тарелок» с бластерами. Кто кого, Александр Исидорович, кто кого! А «мясо»… Вы же его и сами не жалеете, don’t you?
Он ничего не забыл. Я… Я все помнил. Все шло правильно.
– Даже ругаться не хочется, Кайгородов. Представляете?
На лице великого фольклориста не печаль даже, тоска. Смертная, отчаянная. Бакенбарды – и те завяли. Есаулу Згрвицу не хочется ругаться…
– Не представляю, – честно признался я. – Быть не может!
…Неровная цепь, интервал – два шага, винтовки пока за плечами, «по-походному». Офицеры перед строем – суетятся, пытаются навести порядок, объяснить, подсказать. Для большинства Зуавов близкий бой – первый.
Над бронепоездом – белый дым. В ясном голубом небе – ни облачка. Ждем сигнала. Три зеленых свистка. Или красных, как выйдет.
– Что творится, а? Наших юнкеров в прапорщики и поручики произвели, а меня в есаулы определили, носи теперь, значит, синие погоны-с! Где логика, Николай? Ладно, хрен с ней, с логикой-с, но порядок хоть какой-то должен быть? Вы – полковник, а даже погоны не надели!..
Я сочувственно кивнул, даже не пытаясь спорить. Ни логики, ни порядка, ни погон. Затоскуешь!
…Первый бой. Новоиспеченному есаулу вести этих мальчишек в штыковую. Большинство даже по плацу не успело пройтись.
– Ребята! – Згривец подбежал к строю, взмахнул рукой. – Послушайте – если хотите в живых остаться! Не пытайтесь никого убить, пока не подойдете совсем близко. Не стреляйте, стрелять все равно не умеете. И ни в коем случае не бегите, глотнете мороза – и все, конец. При сближении с противником поступайте так…
Я нерешительно стянул с плеча «мосинку», взвесил в руке. Бревно бревном! Красногвардейцы Автономова тоже не асы штыковой, но по два-три месяца подготовки у каждого есть, а то и побольше. Некоторых еще с лета 1917-го учили…
– …Ясно, ребята? Все поняли? Господа старослужащие, идите первыми, остальные – за ними, прикрывайте с боков. Господа офицеры, проследите…
Свисток паровоза – там тоже волнуются. Бронепоезд новенький, только что из мастерских. Белая краска по темной броне: 'Иван Царевич'. Эх, Чернецов, Чернецов! Не читал ты, Кибальчиш ушастый, постановление о борьбе с культом личности!
'Сюзанна ждет!' на месте – ближе к хвосту. Комендор Хватков уже у Норденфельда. Соскучился, знаете…
– Кайгородов! Полковник!..
Полковник – это я. Пора привыкать, и фольклористу, и мне самому.
– Николай, вы-то… В штыковую когда-нибудь ходили?
Есаул Згривец печален, ибо уже знает ответ. Под Глубокой обошлось – бежал Голубов-Бармалей, почти не оглядываясь, сапоги теряя.
И что ответить? Правду, само собой.
– Не-а. Ни разу. А знаете, Петр Николаевич, только сейчас понял: у вас имя-отчество, как у генерала Врангеля. Знаете такого?
Згривец мотнул головой. «Да» или «нет» – не сообразишь. Волнуется есаул. Не за себя – за ребят, впервые идущих в атаку. За меня, неумеху.
Надо что-то сказать, успокоить, подбодрить… Поздно! Резкий хлопок, шипение, свист… Зеленые кончились, красные остались.
Ракета!
– Я еще кое-что понял, Петр Николаевич. Мы сейчас не погибнем. Ни я, ни вы. Мы доживем до весны. Вот увидите – доживем!.. Ну, кажется, пора?
Относительно нумерации. Я не слишком суеверен, однако некоторые факторы действуют даже на закоренелых атеистов, дарвинистов и математиков. Пусть будет 'прим'.
Дочитал Журнал № 2. Перед «погружением» Второй оставил запись, обращенную в том числе и ко мне – к Третьему, Четвертому и всем остальным. Цитировать не стану, тем более она не слишком понятна. Второй начал 'за здравие', явно пытаясь подбодрить не столько нас, будущих Q-travellers, сколько себя самого. Но сформулировать не смог и закруглил недвусмысленным 'за упокой'. 'Я сегодня, вы – завтра…'
Да, не от хорошей жизни мы согласились на эксперимент. Блаженны нищие духом, равно и совершенно нормальные, здоровые люди, не имеющие потребность уходить в Q-реальность. Кто бы спорил? Надо ли еще раз повторять?
Формула «погружения» Второго, как и ожидалось, «QR-50-0». Свой дневник он вел в прошлом году, значит, нацелился аккурат к ХХ съезду.
'Погружение' длилось семь минут. Второй вернулся благополучно, о чем имеется соответствующая запись. Там же – обещание описать все подробно, но 'несколько позже'. Ниже – полстрочки о новом «погружении» без указания даты и формулы.
Больше в Журнале № 2 ничего нет.
Еще раз перечитал 'Правила ведения лабораторного журнала'. Пункты 5 и 7:
5. Все записи следует сразу вносить в журнал, не надеясь на память…
7. Каждую серию измерений сопровождают кратким выводом о том, что достигнуто, что следует
