чтобы он посла задрал. Будет нам тогда от Петра Алексеевича!
Дворовые, подскочив гурьбой, дружно ухватили за волочившуюся цепь. Поднатужились и оттащили не на шутку расшалившегося медведя.
Швед поднялся с земли. Отряхнул камзол от налипшего помета. Шляпу, безвозвратно испорченную, подбирать не стал.
– Вот как вы встречаете послов шведского короля! Когда ваши люди приедут к нам в Стокгольм, так мы обязательно познакомим их со сторожевыми псами! – зло пообещал посол.
Рядом в грязи валялся затоптанный парик. Шведский посол оказался плешив. А то немногое, что оставалось на висках, неприглядно топорщилось.
– Хе-хе! – радовался князь Ромодановский. – Да он никак ли на нашего Карлушу похож. Глазищами точно так же воротит. Ну что встали?! – прикрикнул он на холопов. – Отряхните рыцаря от дерьма, да спровадьте со двора, а то он мне весь дворец изгадит.
Медведь Серафим, позабыв про забаву, уже спрятался под тент и лениво посматривал по сторонам.
– Тпру, шальная! – раздался громкий голос за воротами, заставив враз смолкнуть дворовых.
В проеме ворот появился царь. Высокий, слегка сутулый, держа в руке шапку, он быстрым шагом направился к боярину Ромодановскому, не обращая внимания на челядь, ударившуюся отбивать глубокие поклоны.
Остановившись перед лестницей Красного крыльца, Петр Алексеевич громко заговорил, поклонившись:
– Имею честь доложить вашему князю-кесарскому величеству, шутейному королю всея Руси, что прибыл его холоп Петрушка Романов.
Грозно насупив брови, Федор Ромодановский посматривал на своего «холопа». Судя по взгляду князя, было понятно, что к своему званию стольник относился со всей важностью и игривого настроя государя не разделял.
– Прибыл, говоришь, – продолжал хмуриться Федор Юрьевич. – Это хорошо, что прибыл, а только я тебя, Петруша, отчитать хочу за нерадивость.
Петр Алексеевич распрямился и теперь возвышался над остальными на полторы головы. Холопы уже отдали государю положенные тридцать поклонов и с интересом посматривали на господ. Происходящим заинтересовался даже Серафим: положив мохнатую крупную голову на передние лапы, он посматривал на Петра.
Губы государя дернулись, исказив на мгновение правильные черты лица, после чего он заговорил так же задорно:
– Чем же я перед тобой провинился, кесарь-цезарь?
– Прошлым вечером я в своей карете проезжал, так всякий, кто меня видел, поклоны отвешивал, а ты как встал верстовым столбом, так и простоял дурнем!
– Извини, кесарь, – чистосердечно покаялся Петр. – Не приметил тебя за разговорами. А как уже углядел, так карета далеко уехала.
Погрозив пальцем, шутейный король строго наказал:
– Если в следующий раз перед моим величеством шляпу не снимешь, так я тебе того... накажу!
– Непременно скину! – очень серьезно пообещал государь. – А это еще кто таков? – перевел он взгляд на перепачканного посла.
– Я шведский посол...
– Посол, говоришь, – недоверчиво прищурился государь. – Кхм, только что-то такого посла в своем царствии я не видывал. – Почесав затылок, добавил в раздумье: – Знавал я прежнего шведского посла, барона Кинэна, но на нем был парчовый кафтан, парик с шелковыми прядями, ботфорты со шпорами. А твоя одежда в помете перемазана. А может, ты самозванец?
Дворовые негромко посмеивались, ожидая очередной потехи.
– Я и есть тот самый посол барон Кинэн! Только эти люди нанесли обиду моему посольскому достоинству, а значит, нанесли обиду всей Швеции, – губы посла подрагивали от обиды, но говорил он спокойно и ледяным тоном.
– Бог ты мой! – всплеснул руками Петр. – Да это же мой друг барон Кинэн!
– Да, ваше величество, это я, – размяк малость барон.
– Что ты будешь делать! Вот только я никак тебя не мог признать из-за этого дерьма. – Отстранившись, предупредил: – Извини, обнимать не стану, как бы самому не перепачкаться.
– Ваше величество, этим человеком, – показал швед рукой в сторону князя Ромодановского, продолжавшего восседать на стуле, – в моем лице всему королевству Швеции было нанесено оскорбление. Я требую наказать обидчика!
– Вот они какие дела, – озадаченно произнес Петр. – Так и до войны со Швецией недалеко. А ведь мы вечный мир заключили... Ну чего же это вы не поделили! Ты, наверное, посол, в его двор в шляпе пришел, – заметил Петр, хитровато прищурившись. – Вот кесарь на тебя и осерчал. Ты когда к королю во дворец приходишь, шапку снимаешь? То-то и оно. Я ведь сам в дом князя Ромодановского пешим иду, а потом и шапку снимаю перед его кесарским величеством. Ты своего короля Карла чтишь?
– Шведский король Карл XII первый среди дворян, – залепетал обескураженный посол.
– Вот видишь... Так почему ты нашего кесаря уважить не хочешь? Давай мы с тобой выпьем вина, барон, да позабудем об этом недоразумении.
Горделиво приподняв перепачканный подбородок, барон Кинэн заговорил:
– Я пришел выразить ноту протеста, ваше величество.
– Это что за нота еще такая? – посуровел Петр.
– Подданные шведского короля Карла ХII находятся под стражей в Преображенском приказе.
– Да? – удивился Петр, посмотрев на князя Ромодановского. – Правда?
– А кто же его знает? – беспечно отвечал Федор Юрьевич. – Может, и сидит кто, всех-то не упомнишь. Правда, попались нынче тут какие-то беспаспортные, вот я и определил их в приказ до выяснения. Вдруг они лазутчики?
Даже оставшись без парика, посол умудрялся сохранять достоинство:
– Это не лазутчики. Они остановились в гостинице, где у них украли документы. Добравшись до Москвы, они обратились за помощью к вашему офицеру на заставе, а тот вместо того, чтобы им помочь, упрятал их в темницу.
– Было такое? – насупился Петр.
– Кажись, что-то припоминаю, – неохотно признался стольник. – А только разобраться тоже надо.
– Разберемся, – пообещал Петр. – Ну что, ваше кесарское величество, поднимайся с трона, веди нас в Пыточную. Страсть как не терпится посмотреть на шведку. – Глянув на шведского посла, хитровато подмигнул: – Вот только непонятно, чего же ты о ней так печешься, уж не полюбовница ли она твоя?
Волосы на висках посла от возмущения стали топорщиться еще больше.
– Я выполняю свой долг.
– Ладно, ладно, – примирительно постучал Петр по плечу посла. – Пошутил я. Фу ты, кажись, и сам перепачкался, – брезгливо посмотрел он на ладонь. – Подь сюда, – подозвал он стоящего рядом холопа.
– Чего прикажешь, государь-батюшка? – зарделся от счастья отрок.
– Спину подставь.
Холоп охотно развернулся. Отерев испачканную ладонь о рубаху дворового, Петр распорядился:
– Ну чего расселись. Потопали!
Глава 6
ПОТЕХИ ПЕТРА АЛЕКСЕЕВИЧА
Злоключения начались в тот самый момент, когда они пересекли таможню. Уже через полчаса зарядил сильнейший дождь. Карета дважды вязла на разбитой дороге, и графине на некоторое время приходилось выбираться в сырую грязь. Одно из любимых платьев было безнадежно испорчено, а в довершении ко всему о торчащие коряги порваны сапоги. Ноги мгновенно промокли, и графиня Корф всерьез опасалась простудиться.
