– Может быть, на него имеется какой-нибудь компромат? Ты не смотри на меня так сердито, Жора, и среди милицейских чинов встречаются любители шоколада!
– Ничего такого за ним не обнаружено. Подобных типов у нас обычно сразу ставят на заметку, – серьезно сообщил генерал.
– Он, наверное, женат. Может, у него есть любовница? – с надеждой произнес Ефимович.
– Женат, но представь себе, любовницы тоже нет! Как будто бы и не мужик вовсе. Налево не бегает, водку не пьет, сидит с утра до вечера на работе. Дома его ожидает молодая жена, а он и не торопится. Имеет ребенка в возрасте трех лет. Так что я тебе, по большому счету, не завидую, – искренне посочувствовал генерал.
Ефимович слегка побледнел. На его щеках отчетливо проступила темная щетина.
– Что же ты мне тогда посоветуешь?
– Прямо и не знаю, – покачал головой генерал, – со всех сторон тебя зажали. Задействованы очень большие силы, и воевать тебе придется насмерть.
– Насколько я понял, этот Серов парень честолюбивый, молодой. Хочет сделать хорошую карьеру, как говорят, идет по трупам к вершинам?
– Предположим, – кивнул генерал.
– Значит, у него полно недоброжелателей? – пытался продолжить свою мысль Ефимович.
– Допустим, – снова кивнул Жора.
– Наверняка его недолюбливают и наверху. Система у нас остается прежней – выскочек не любят. А значит, на него можно будет надавить. Согласен?
Генерал задумался.
– В твоих рассуждениях что-то есть. Я могу попробовать. Как-никак я не самая последняя спица в колесе. Но у меня возникла идея получше, как мне кажется. Чтобы спасти твою старую задницу, можно будет подбросить кое-какие ложные улики. Это собьет их со следа.
– Сколько будет стоить подобная... любезность? – как можно более равнодушно поинтересовался Ефимович.
– Сто пятьдесят тысяч. Извини, меньше не могу! – генерал в упор посмотрел на собеседника.
– Договорились, – протянул руку Ефимович.
– Ладно, ты не унывай, – подбодрил его генерал, – что-нибудь обязательно придумаем. Торопись, скоро твой самолет.
В этот раз Нестеренко с большим нетерпением ждал, когда же приведут Владислава. На этот раз он приехал к нему с хорошими известиями. Появилась вполне реальная возможность вытащить Варяга на волю. Егору Сергеевичу, да и вообще всему сходу, это стоило немалых усилий и денег. Но деньги были мелочью. Законные готовы были отдать все, что угодно, лишь бы смотрящий вышел на свободу и вновь руководил тем, что вверил ему сход, а именно общаком.
С тех пор, как Варяга упекли за решетку да еще и угнали подальше от столицы, стало твориться что-то непонятное. Трупы появлялись один за другим, причем зачастую убивали честных воров, а всякие продажные ссученные твари продолжали творить свои черные дела. Череда смертей известных законных, которые вкладывали деньги в приобретение и приватизацию сталелитейного и судостроительного, заставляла всерьез задуматься. Результаты этих раздумий Нестеренко собирался сейчас преподнести Варягу.
Громко хлопнула дверь, отвлекая Нестеренко от размышлений. Вошел Варяг. Егор Сергеевич отметил про себя, что его ученик выглядит на этот раз просто отлично, как будто чувствует, что академик принес ему хорошие новости.
– Здравствуй, мой мальчик, – улыбнулся Нестеренко.
– Здравствуйте, Егор Сергеевич, – кивнул Варяг. – Я жду новостей, какими бы они ни были, – с ходу выпалил он.
– Начинать с плохих или с хороших? – поинтересовался академик.
– Давайте с плохих, – махнул рукой смотрящий.
– Неладное у нас творится, – угрюмо начал Нестеренко. – Бьют законных, как воробьев.
– Кто? – вскинулся Варяг.
– Пока не знаем. Погибают те, кто отдавал свои деньги на приватизацию.
– Я же отсылал в Питер маляву, писал, чтоб никого не трогали, – процедил Варяг, сжимая кулаки.
– Я это знаю, – кивнул Нестеренко. – Но, по всей видимости, кто-то из наших хвост поднял.
– Кого вы имеете в виду? – На лице Владислава не дрогнул ни один мускул.
– Есть у меня подозрения, что мочит законных тот, кто должен заплатить за провал.
– Ефимович!
– Он самый, – кивнул Егор Сергеевич.
Варяг долго молчал.
– Что будем делать? – спросил Нестеренко.
– Да-а, значит, вон оно как получилось, – протянул Варяг. – Ну, что я могу сказать? Пусть сход решает его судьбу, – с этими словами Владислав посмотрел прямо в глаза собеседнику.
Учитель и ученик поняли друг друга без лишних фраз. Ефимович должен умереть.
– Только пусть все будет без грязи. Вы знаете, я этого не люблю, – тихо сказал Варяг.
– Не переживай. Я лично прослежу за этим, – откликнулся Нестеренко.
Варяг хмуро кивнул.
– Что ж, продолжим, мой мальчик, – вздохнув, сказал Егор Сергеевич и, заметив недоуменно вскинутые брови ученика, наконец выложил свою хорошую новость: – Скоро ты будешь на свободе.
– Каким образом?
– Я нашел нужного человека в органах. Он сообщил, что тебя собираются переправлять обратно в Штаты, – начал объяснять Нестеренко.
– Зачем?
– Для следственного эксперимента. Вот мой человек и займется твоей отправкой.
– Понятно, – кивнул Варяг, и на мгновение на лице его мелькнула улыбка. – Я, как всегда, у вас в долгу, учитель.
Нестеренко лишь усмехнулся:
– Будем живы – расплатишься.
Поначалу Ангел хотел выбросить конверт в мусоропровод, но неожиданно для себя осознал, что сил для такого решительного поступка у него нет. Большой конверт из плотной белой бумаги притягивал его взгляд, точно мощный магнит, и он почти физически ощущал исходившую от него опасность. Самое лучшее – запрятать его на несколько дней куда-нибудь в дальний ящик, и когда он несколько успокоит расшалившиеся нервишки доброй порцией коньяка, вот тогда и следует рассмотреть его содержимое. Но у него не было сил даже подняться со стула.
Конверт ему принес посыльный от Анзора Кивилиди, он же передал просьбу грузина не допытываться, как конверт попал к нему в руки. Ангел обещал. Впрочем, странного здесь было мало. Хитрый катала умел поддерживать ровные отношения почти со всеми. Кивилиди частенько привлекали в качестве третейского судьи. И, надо признать, подобная миссия удавалась ему, как правило, весьма успешно.
Собрав волю, Ангел надорвал конверт. На стол выпало несколько фотоснимков, на которых неизвестный фотограф заснял Зину крупным планом: она сидела на коленях у Тархана, обвив его талию крепкими длинными ногами и слегка запрокинув голову. Щеки ее заметно раскраснелись, не было никаких сомнений, что совокупление доставляет ей радость.
Ангел только сейчас осознал, что вместе с Зиной он обрел покой. Но фотографии, которые он держал в руках, в одно мгновение разбивали все то доброе, что некогда связывало их между собой. Следующая фотография напоминала предыдущую, с той лишь разницей, что в этот раз Зинаида немного сползла вниз, и Ангел не без цинизма подумал о том, что женщина ищет более удобное положение.
Присмотревшись, Ангел обратил внимание на то, что совокупление происходило не в пятизвездочном отеле, а в каком-то бревенчатом сарае. Романтики, стало быть, бабе захотелось. Пресытилась пуховыми
