несколько минут. А вот за ней – оживленная трасса. Вряд ли кто из водителей откажет монаху в любезности подвезти его до ближайшей станции.
Поезд дернулся, грузно встряхнув тоннами железа, и неохотно стал набирать скорость. Неожиданно из предпоследнего вагона выпрыгнул тот самый блондинистый парень, что несколько минут назад держал на коленях молоденькую девушку.
– Назад, Святоша! Или прыгаешь в поезд, или я тебе мозги вышибу. Не ссы, больно не будет. Мне не впервой. Ох, недооценил тебя Кадет.
На уровне пояса блондин с плотоядной ухмылкой держал «браунинг» с инкрустированной ручкой. Ствол был нацелен точно в лицо Святого. По тому, как парень цедил слова и держал ствол, можно было с уверенностью утверждать, что намерения у него самые серьезные.
Слишком насмешливые глаза и слишком спокойная речь, таких парней в группировках используют в качестве ликвидаторов, и похоже, что, несмотря на молодость, этот уже изрядно преуспел.
– Кто ты? – невольно вырвалось у Святого.
– Не твое дело. В пистолете тринадцать патронов, каждая пуля может стать для тебя последней, – предупредил блондин.
– Тогда ответь – за что?
– За любопытство, отец мой, а это, как известно, очень большой грех.
Видно, ему нравилось убивать. Обыкновенная человеческая слабость. Хотя бы на мгновение почувствовать себя богом. Скорее всего парень ждал от Герасима каких-то непредсказуемых действий – рывка, резкого взмаха руками – чтобы со вздохом облегчения разрядить пистолет в живую мишень. Но, очевидно, его сдерживало несколько невольных свидетелей, которые о досадном происшествии в виде трупа на перроне непременно сообщат куда следует.
Герасим шагнул к проплывающему мимо вагону.
– Ты прыгаешь первым, я за тобой, – приказал блондин, – и не вздумай выкинуть какой-нибудь неприятный финт. Я хоть и молодой, но серьезный и очень не люблю дурных шуток. А теперь запрыгивай!
Герасим ухватился за поручни и прыгнул на подножку последнего вагона. Ряса за что-то зацепилась, и он едва не опрокинулся назад. Герасим рванул край подола, и материя затрещала. Святой поднялся на следующую ступень.
Блондин бежал следом, размахивая пистолетом.
– Отойди в конец тамбура! Ну! – орал он, не решаясь ухватиться за поручни.
Святой отступил назад.
Оба прекрасно понимали, что какие-то доли секунды блондин будет совершенно беспомощен. Это произойдет в тот самый момент, когда он прыгнет на подножку вагона. Ему нужно будет непременно удержаться и не свалиться под колеса, а следовательно, он должен будет посмотреть себе под ноги и на мгновение упустит из поля зрения Святого. Словно оценивая собственные шансы, блондин еще немного помедлил, а потом резко прыгнул на подножку. Рука с пистолетом невольно вильнула, ствол уставился куда-то в потолок тамбура, и Святой, дожидавшийся именно этой секунды, неожиданно прыгнул вперед и с размаху пнул ногой по руке блондина. Пистолет грохнулся на металлический пол и, скользнув по ступеням, скатился в открытую дверь.
Святой поглядел в растерянные глаза блондина. Нечто подобное ощущает обезоруженный охотник перед поднявшимся на задние лапы медведем. Наверняка в его голове промелькнуло немало мыслей, но у него не оставалось времени даже спрыгнуть. Сокрушительный удар пришелся точно в переносицу, раздался противный хруст.
Блондин еще секунду держался за поручень, словно пытаясь совладать со смертельным недугом, и, осознав, что силы не равны, с помутневшим взглядом завалился назад. Падая, он ударился головой о проплывавший мимо столб и, перевернувшись, завалился за откос.
Поезд набирал разбег. Мимо мелькали привокзальные строения, складские помещения. Наверное, проводница уже обнаружила тела двух гостей монаха и с ошалевшими глазами рыщет по вагонам в поисках линейной милиции. Еще несколько минут промедления, и будет поздно: в поезде невозможно укрыться, его приметы передадут всему персоналу, а ближайшая станция будет непременно извещена о странном монахе.
Святой выглянул из вагона. Скорость уже была приличной, но впереди он заметил песчаную насыпь, на этом повороте поезд обязательно сбавит обороты, более благоприятного места для прыжка невозможно будет найти на всем остальном пути следования.
Неожиданно дверь с шумом отворилась, и в ее проеме Герасим увидел лицо той самой девушки, которую обнимал блондин. Только в этот раз ее личико не выглядело смазливым: стиснутые челюсти больше походили на звериный оскал. Она напоминала бы разъяренную кошку, если бы не небольшой пистолет, выглядевший даже в ее ладошке очень невинно. Однако впечатление было обманчивым. Пуля из такого дамского оружия могла сделать дыру в башке диаметром почти в сантиметр.
– Назад! – строго приказала девица, предупреждающе передернув затвор. – Буду стрелять! Я не шучу.
Она была миловидна. Большие серые глаза выгодно оттеняли очень умелый макияж. Из уст такой женщины приятно было бы услышать признание в любви, и уж совсем не вязалась с ее внешностью угроза безжалостного убийства. И тем не менее это было так. Святой был уверен, что она высадит из магазина всю обойму, если он шагнет в сторону. А потом, даже не заглянув в его мертвое лицо, брезгливо спихнет бесчувственное тело под откос.
Именно так выглядят профессиональные женщины-убийцы: милые очаровашки с капризными губами, способные в долю секунды превратить объект в решето.
Интересно, она такая же решительная в постели? Губы Святого невольно дрогнули в снисходительной улыбке, и тут же он услышал жесткий голос:
– Ты напрасно улыбаешься, Святой, я готова тебя убить, кое-кто мне даже скажет спасибо за это.
– Выстрелишь, даже не прикрыв дверь, – хмыкнул Святой. – А если в вагоне услышат? Тебе тут же наденут браслеты.
Девушка пошарила левой рукой за спиной, пытаясь отыскать дверную ручку, но распахнутая дверь подрагивала на каждом рельсовом стыке. Девушка отвлеклась всего на миг, чтобы ухватиться за ручку, продолжая между тем держать Герасима на прицеле, но получила удар в предплечье, и пистолет упал в угол тамбура. Второй удар пришелся в солнечное сплетение. Она согнулась пополам и, вытаращив глаза, принялась судорожно глотать воздух. Намотав ее волосы на ладонь, Святой уже хотел швырнуть ее под колеса. Коротенькая юбочка в мелкую клетку задралась, обнажив длинные прямые ноги. Секунду Святой колебался, а потом, ткнув пальцами в сонную артерию, заставил ее отключиться.
– Черт с тобой! Живи! – выдохнул он в сердцах.
Песчаная насыпь приближалась. Теперь он молил о том, чтобы в песке не было крупных камней. Когда внизу замелькал желтый песок, Герасим несильно оттолкнулся и выпрыгнул в самую середину кучи.
Кажется, не расшибся, песок, сухой и мягкий, принял его, как колыбель младенца.
Удаляющийся поезд мерно постукивал колесами, раздался короткий гудок, и последний вагон скрылся за поросшей шиповником возвышенностью.
Герасим отряхнул с рясы песок и побежал в сторону трассы. Нужно как можно скорее уехать от этой злополучной станции. В запасе у него совсем немного времени. Через полчаса уже может быть поздно. Наверняка девушка скоро очнется и попытается связаться с теми, кто остался на станции.
Занятное приключеньице получилось. Посмотрел, называется, святые мощи.
Вскоре Герасим вышел на дорогу и поднял руку. Легковые автомобили пролетали мимо на большой скорости – водители лишь пожимали плечами. Дважды останавливались грузовики, но шоферы с сожалением разводили руками, когда узнавали о просьбе монаха подкинуть до ближайшего населенного пункта. Под мышкой у Герасима, в мягкой плетеной кобуре, уютно покоился «макаров», призывая к активным действиям. Время катастрофически таяло. Если следующие пять минут будут потрачены в ожидании, то придется искать какой-то выход.
У обочины шоссе стоял «УАЗ» – самая оптимальная машина для проселков. За рулем, прикрыв глаза, сидел молодой водитель и терпеливо дожидался хозяина, который о чем-то беседовал с симпатичной
