меня глазами-то не сверли, не пойду же я тебя в ментовку сдавать.
– Послушай, Шаман, – угрожающе заворчал Резаный. – Ты чего в тачку-то рвался? Может быть, ты со мной покататься хочешь, так давай бросай сюда мослы! Все путем. Возьмем по пути телок где-нибудь на Тверской да ломанемся куда-нибудь в лесок. – Артур попытался изобразить улыбку.
– Спокойно, – ткнул Святой, неожиданно возникший у дверей, Резаного в бок стволом. – Если вздумаешь брыкаться, так я тебе брюхо продырявлю. – Левую руку он положил Резаному на плечо, не давая тому пошевелиться. Со стороны этот жест напоминал дружеское объятие. Ни у одного человека, наблюдающего эту сцену, не возникло бы подозрения, что здесь происходила крутая разборка. – Ты, кажется, хотел покататься. Я не против, – с любезной улыбкой продолжал Герасим, – правда, девочек я тебе не обещаю, но что гарантирую наверняка, так это массу впечатлений. Не туда! Вон к «Паджеро» давай. А ну, шевели копытами, – строго пригрозил Герасим. – Шаман, распахни перед терпилой дверцу.
– Это мы всегда пожалте, – совершенно трезвым голосом сказал Баскаков. – Как же не угодить такому господину. – И, закатив глаза к небу, произнес: – Интересный разговор предвижу!
Из казино ленивой походкой, с дымящейся сигаретой между пальцами, вышел Масюк. Равнодушным взором окинул темно-зеленую «Ниву», слегка махнул в знак приветствия рукой улыбающемуся Шаману и невозмутимо двинулся в сторону «Паджеро».
– Уж не этот ли сучара хотел вора замочить? – презрительно процедил сквозь зубы Масюк, метнув на Резаного злой взгляд.
– Он самый, – подтвердил Святой, подтолкнув Артура Резаного в салон.
– Я его, падлу, живым в землю законопачу, – сладостно пообещал Масюк. – Он у меня кровью харкать будет. А ну, подбери копыта, – плюхнулся на заднее сиденье Масюк. – Это тебе не с ковырялками на завалинке.
– Возьми ствол, – протянул Святой пистолет Шаману, – если дернется, стреляй.
Стиснутый с двух сторон, Артур Резаный заметно приуныл. Рядом, уперев ствол в левый бок Резаного, мелко хихикал Шаман. Масюк, напротив, был очень угрюм и своей бесстрастностью напоминал камень, лежащий у дороги, – дождь его мочит, стужа холодит, солнце нещадно палит, а он все такой же.
– Куда мы едем? – спросил Резаный, когда Святой вырулил на Тверскую. – У меня же там тачка осталась.
– И не только машина, на переднее кресло ты, кажется, положил «мини-узи». Успокойся. Все в порядке, тебе это больше не понадобится, – душевно заговорил Святой. – Мы едем тебя убивать. – Артур Резаный побледнел, но держался спокойно. – Чтобы время не терять, ты бы меня, Резаный, просветил, кто это тебя на мокряк уговорил.
Артур сглотнул горькую слюну и отвечал:
– О чем ты?
– Ты лучше меня знаешь о чем. Это Костыль распорядился?..
– Молчит, сука, – злобно протянул Масюк. – Ладно, мы его еще разговорим. Это очень просто делается. Сначала ломается один пальчик. Он хрустит, боль неимоверная. Потом второй… Все силы уходят на преодоление этой боли. Затем ломаем еще третий, уже большой. А еще лучше его отрубить. Он отскакивает в сторону, и возникает только одно желание. Чтобы тебя больше не трогали. А если мы начнем бередить рану, то у всякого возникает жуткое желание исповедаться. И вот тогда мы узнаем все. Так что советую тебе проявить благоразумие и отвечать откровенно еще до того, как мы станем спрашивать тебя по- серьезному.
– Клянусь, я ничего не знаю! – закричал Артур Резаный.
– Смотри как разнервничался, – заулыбался Шаман. – Жить хочет.
– Похоже, что он не совсем понимает, с кем имеет дело, – даже как-то посочувствовал Масюк. – Возможно, мы даже не будем тебя кромсать. Большими пальцами я начну выдавливать тебе глаза, ты будешь орать от боли. А когда они сползут на нос скользкими комками, ты можешь идти на все четыре стороны.
Резаный сильно побелел, он не сомневался в том, что так оно и будет. Воля его надломилась. На лбу выступили крупные капли пота.
– Я все скажу.
– А мы и не сомневались в этом, – проговорил Святой, сворачивая с Волоколамского шоссе в сторону лесного массива.
Сначала ехали по проселочной дороге, где-то позади осталась трасса, продолжавшая напоминать о себе работающими двигателями и сигналами клаксонов.
– Приехали, – объявил Святой, заглушив мотор. – Выводите его.
Резаного вытолкали из салона. Он был совершенно подавлен. В сущности, для того, чтобы сломать человека, не так уж много и нужно. Съездить пару раз по физиономии кулаком, помахать для убедительности стволом перед носом, и он уже готов.
– Что вы со мной сделаете? – уныло спросил Резаный, осматриваясь по сторонам.
– Уйти хочешь? И не надейся, – стиснул зубы Святой. Резаный должен понять, что он угодил к людям, которые способны порвать его на махонькие кусочки. – Если хотя бы попытаешься дернуться, то получишь под лопатку десяток пуль. Мы даже не будем тебя закапывать. Полежишь себе так, – безрадостно сообщил Святой. – На тебя, как на падаль, слетятся мухи со всей округи, и будет пир горой.
Похоже, что с воображением у Резаного все было в порядке, и он болезненно скривился.
– Я все понял.
– Вот и ништяк. Шаман мне тут малость толковал про тебя. Сказал, что ты парень с пониманием. Так что не разочаруй меня… Хочу сразу предупредить, мы не располагаем временем для марьяжных бесед, а то бы покуражились… Если я почувствую, что ты не так метешь, то тебе придется для начала попортить брызги. Шаман, продемонстрируй наш реквизит, – Баскаков молча кивнул и, вытащив из салона «дипломат», открыл его. Нутро «дипломата» было заполнено клещами, иглами, щипчиками. Похоже, что это был походный инвентарь инквизитора. Резаный нервно сглотнул набежавшую слюну. – Вот этими клещами мы открутим тебе отросток, а вот этими слонами, – поднял Святой очередное орудие пыток, – порвем слушалки. Ты все уразумел? Вот и славно. Мы бы, конечно, не поступали бы с тобой так сурово. Растолковали бы нашу позицию без суеты и в задушевной трепотне, но ты не туда суешь рога. Это первое…. Второе, на кон поставлены наши собственные шеи. А это такая вещь, которую всегда приходится ценить. И поэтому я задаю тебе вопрос, а от того, как откровенно ты нам нашепчешь, будет зависеть, проживешь ли еще. А чтобы твой базар не пропал, я его запишу. – Он извлек из кармана диктофон и, щелкнув кнопкой, произнес: – Итак, кого ты ждал около казино?
Необходимо смотреть в глаза, что усиливает психологический эффект, и Святой сверлил покрасневшее лицо Резаного немигающим взглядом.
– Его, – наконец выдавил Артур, показав глазами на Масюка. – Я его должен был убрать. Мне приказал Костыль. Я толком не знаю, что у них там произошло, но, судя по всему, не поладили они крепко.
Лицо Масюка неприятно скривилось:
– Это уж точно.
– Он тебе обещал заплатить?
Резаный перевел враждебный взгляд на диктофон и попросил:
– Нельзя ли без записи?
– Ты правильно меня понимаешь, никак нельзя, – Святой даже сделал сочувствующий взгляд, дескать, служба у нас такая, братан. – Итак, я тебя слушаю.
– Дал аванс. Небольшой… десять тысяч баксов, пообещал еще отвалить двадцать, как только выполню заказ.
– Вот пидор гнойный, в тридцать тысяч «зеленых» мою голову оценил! – завозмущался Масюк. – Ладно, я ему это напомню.
Неожиданно где-то в глубине посадки забарабанил дятел. Сухие неравномерные удары напоминали пистолетные выстрелы, и Святой невольно обернулся в сторону зарослей. Но оттуда на него глянула лишь чернота.
– С какой целью ты охотишься за мной?
Резаный нескладно передернул плечами и заговорил с явной неохотой:
