Белобрысый храп из московской кодлы отважно рванулся вперед и уже настиг было отползающего вертлявого, когда его самого зацепила пуля, пущенная от двери. Оставленный на шухере пятый визитер подоспел на помощь своим подельникам. Мартынов еще дважды выстрелил и достал парнишку.
Многие из завсегдатаев трактира повскакивали со своих мест. Послышались грозные пьяные выкрики. Вертлявый, держась за простреленное плечо, кувыркнулся еще раз. Пуля вонзилась в пол там, где он находился всего секунду назад.
– Уходим, Тетерев! Уходим, мать твою!
Двухметровый бугай не слышал этого крика из-за врожденной глухоты. Но ему этого и не требовалось. Он сам прочувствовал ситуацию. Подхватив перевернутый стол, он со всего маху швырнул его на московских. Дубовая ножка больно ударила Евстафия по колену. Он оступился и растянулся на дощатом полу лицом вниз. Попытался поймать Тетерева на мушку, но не смог. Мартынов спрыгнул со стола. Рядом с ним истекал кровью беглый каторжанин Боров.
Крестовый выстрелил еще раз. Потом второй, третий… Но ни одна из его пуль не нашла цели. Тетерев, расшвыривая локтями хитрованских бродяг, несся к выходу, как пущенный в галоп вороной мерин. Входная дверь застонала под натиском его плеча. Он вывалился наружу. Следом за ним в проем выскочил и Черный. Рукав пальто последнего успел основательно пропитаться кровью.
– За ними, Крестовый! – Евстафий снова был на ногах. – Чего мы ждем? Уйдут же, паскуды!
Кеша опустил «наган».
– Пускай. – Он коротко сплюнул на пол. – Пускай себе уходят. Мы еще поговорим с ними, Евстафий. Но в другой обстановке.
– О чем ты?
Крестовый не ответил. Он опустился на корточки рядом с поверженным телом Борова. Мартынов поддерживал на весу голову беглого каторжанина. Большие рыбьи глаза на испещренном мелкими шрамами лице безжизненно закатились.
– Готов?
Мартынов кивнул.
– А с Альбиносом что? Евстафий, глянь.
Евстафий приблизился к корчившемуся на полу белобрысому храпу. Пуля угодила парню в живот. Храп силился подняться на ноги, но не мог. Евстафий сочувственно покачал головой. Подобные ранения ему уже приходилось видеть неоднократно. Он отошел в сторону и негромко сказал, обращаясь к Крестовому.
– Он не жилец, Кеш.
– Вот суки!
Крестовый вернулся к столу и залпом допил пиво. «Наган» по-прежнему покоился в его правой руке. Евстафий следовал за подельником как тень.
– Я же говорил, нужно было нагнать их! Может, еще успеем?
– К дьяволу! – Крестовый покачал головой. – Никуда они от нас не денутся. Расслабься, друг.
– О чем ты толкуешь, я не пойму. Что ты задумал, Кеш?
– Я объясню тебе. Только чуть позже. Ладно? А сейчас давайте сваливать отсюда. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь пристав сунулся в это заведение. Мартын?
Арсений стоял над телом Борова, как скала, заложив руки за спину. Однако на голос Крестового он заставил себя обернуться.
– Я должен проверить, все ли в порядке с Лизой, – сказал он. – И… поговорить с ней.
– Поезжай. – Крестовый махнул рукой. – Только через пару часов непременно будь на хазе у Лабуха. Тебя хотел видеть Поликарп. Мы с Евстафием тоже будем там.
Он взял со стола перевернутую шляпу Мартынова и бросил ее подельнику. Арсений поймал. Только после этого Крестовый убрал оружие в боковой карман пальто.
– Хорошо. Я буду.
Мартынов быстрым шагом вышел из трактира. Оказавшись на улице, огляделся по сторонам. Внешне все выглядело достаточно спокойным. Словно и не было никакой перестрелки с жертвами и спешно убегающим неприятелем. Однако Арсения не оставляло чувство беспокойства за Лизу.
В конце проулка появилась пролетка и на полном ходу устремилась в его сторону. Мартынов шагнул ей наперерез. Кучер натянул поводья. Арсений запрыгнул в экипаж.
– Пошел!
– Куды? – кучер оглянулся через плечо.
– По ходу объясню. Пошел, пошел!
Глава 21
Разговор по душам
– Оказание сопротивления властям – это, милочка моя, уже серьезное обвинение. Вы не находите? Один пристав, один околоточный, два урядника. – Пороховицкий демонстративно загибал пальцы, не забывая следить при этом за производимым на задержанную впечатлением. – По-вашему, это ничего не значит, дражайшая Капитолина Михайловна? А по мне, так это все очень и очень серьезно. И я попрошу также учесть, что мы с вами не берем еще пока во внимание ваши прошлые заслуги. А они отнюдь не забыты. У меня по вашей персоне толстенная папочка накопилась, знаете ли. Так-то! Подвиги ваши широко известны, Капитолина Михайловна. Не меньше, чем подвиги вашего покойного батюшки. И даже если в каких-либо разбойничьих налетах вы и не принимали, так сказать, непосредственного участия, то нам-то с вами
