обстоятельствах.
В комнате повисла непродолжительная пауза. Змей накрыл карты руками. Лиза первой нарушила молчание.
– Ты прав, Кеша, но я думаю, что место Капы лучше занять тебе. Я подменю тебя на время отсутствия, пока ты… Пока вы с Арсением будете в Ростове, но потом…
– Я согласен с Лизой, – поддержал девушку Змей.
– А я нет. – Евстафий глубоко и шумно затянулся. – У нас с Крестовым и так дел хватает. И он верно заметил: людей надежных осталось не так уж и много. Я голосую за Лизу. Но нам в любом случае придется выслушать мнение Мартына и Поликарпа. Может, отложим этот вопрос до их возвращения, Крестовый?
– Хорошо. Давай отложим. – Кеша окончательно успокоился. – Что там с Гайном, которому Капа отдавала товар под реализацию. Он вернул деньги?
– Завтра обещал отдать все, – ответила Лиза. – Я встречалась с ним утром. Этот старый еврей дрожит как осиновый лист. Арест Капитолины здорово пошатнул его веру в завтрашний день. Он сидит как на иголках и ждет облавы.
– Ему-то чего опасаться? – презрительно скривился Евстафий. – Кого интересует мелкий барыжник?
– Поди убеди его, что это так.
– Хорошая мысль. Может, мне и впрямь потолковать с ним по душам? Цены у него грабительские, а амбиции…
– Уймись! – в очередной раз осадил подельника Крестовый. – Просто мы не будем больше иметь дел с Гайном, и все. Мартын говорил, что есть у него на Сухаревке стоящий ювелир. Косой, что ли? Надо будет потолковать с ним.
– А я бы не стал связываться с сухаревскими, – высказался Змей, вновь принимаясь тасовать карты. Он уже трижды за последнюю минуту легко и проворно извлекал из колоды пикового туза. – Они все сквалыги.
– Я разберусь. – Крестовый поднялся из-за стола. – Расходимся на сегодня. Ты со мной, Евстафий?
– Ну а куда же я без тебя?
– Постой, Кеша. – Лиза придержала лисака за руку. – Когда вы с Арсением собираетесь выезжать?
– Завтра. – Крестовый улыбнулся. – Так что у вас с ним еще будет ночь. На прощание, да и вообще…
Девушка вспыхнула до корней волос.
Глава 24
Дерзкий поступок
– Ваше благородие!
– Ну что еще?
Пороховицкий недовольно оторвался от бумаг, которые они на пару с Бондаренко изучали в кабинете обер-полицмейстера с раннего утра. К приезду комиссии из Петербурга все документы должны были находиться в полном порядке. Об этом Петра Лазаревича особо просил накануне Бездомников.
Лицо адъютанта, замершего на пороге, выражало крайнюю степень озабоченности, и это заставило Пороховицкого нахмуриться еще больше.
– Что стряслось?
– К вам посетитель, ваше благородие. – Адъютант выдержал театральную паузу. – Арсений Мартынов.
Бондаренко выронил бумаги из рук, и те веером рассыпались по полу. Григорий Степанович тут же поднялся на ноги. Его рот беззвучно открывался и закрывался, как у выброшенной на сушу рыбы.
– Что?! – Пороховицкий тоже заставил себя усилием воли покинуть начальственное кресло. – Как вы сказали? Арсений Мартынов?
– Точно так, ваше благородие!
– Он что… здесь?
– Ожидает в приемной.
Пороховицкий и Бондаренко коротко переглянулись промеж собой, а затем обер-полицмейстер вновь пристально посмотрел на адъютанта.
– Вы уверены, что это он?
– Так он представился, ваше благородие. Арсений Мартынов… Да и внешне похож, как мне кажется.
– Каков наглец! – на выдохе произнес Бондаренко. – Нет, вы только подумайте, Петр Лазаревич!
– Так мне просить? – осведомился адъютант.
– Еще бы, милейший. О чем вы спрашиваете? – Пороховицкий вышел из-за стола и остановился по центру кабинета. Фигура Бондаренко маячила за его широкой спиной. – Немедленно ведите его ко мне. И вызовите арестную бригаду. Живо!
Адъютант развернулся на каблуках, но в последнюю минуту полковник вновь окликнул его.
– Постойте! Вы проверили этого Мартынова на предмет оружия?
