– Ваша правда, почтенный господин, – не моргнув глазом пацан подтвердил подозрения улыбчивого незнакомца цыганистой наружности, – тут, пожалуй, вся наша улица места столбит, да и соседи также не дураки, остальных я не знаю, но кое-кого вроде бы мельком встречал раньше.
Гвенлин шлепнул по плечу предприимчивого сопляка и громко скомандовал:
– Хватит болтать, малец! Веди к своему шустрому батюшке…
Вслед за тем, как оговоренная сумма перекочевала в глубокий карман мальчишкиного папаши, Гвенлин и Шмультик оказались в голове длиннющей очереди, а еще через двадцать минут стали счастливыми обладателями небольшой деревянной дощечки с надписью заглавными буквами «ПРЕТЕНДЕНТ» и стилизованным изображением короны в правом нижнем углу. Чиновник, выдавший дощечку, предупредил юношу, что «пачпорт» снабжен магической меткой и подделать его невозможно.
Таким образом, все основные дела на сегодня были выполнены, оставалось ждать турнира, который должен был начаться завтра ровно в девять на Воловьей Пустоши, что в трех верстах к югу от столицы. Возвращаться в гостиницу ни Гвен, ни демон желания не выразили. До самого вечера наши герои гуляли по дивному городу Майрану: глазели на расфуфыренную публику, запрудившую центральные улицы, дегустировали местное игристое в прохладных подвальчиках квартала Виноделов, забыв о голодном товарище, томящемся в гостиничных застенках, без всякого зазрения совести отобедали в одном из самых дорогих ресторанов. Лишь поздно вечером компаньоны вернулись в «Поющую ундину», специально для Мандрагора прикупив по дороге две головки самого обыкновенного сыра местного производства. Однако, придя в номер, застали магического корня спящим.
Сразу же по прибытии Гвенлин стянул с себя изрядно поднадоевшую кольчугу, шлем, а затем и прочую одежку и, отмыв физиономию от сажи, преспокойно залег в койку. Через минуту юноша сладко посапывал, а его инфернальный товарищ собрал в кучу все доспехи, приобретенные на рынке у незадачливого бронника, и отошел вместе со стулом поближе ко входной двери. Усевшись лицом к выходу, так, чтобы не мешать спящим, демон принялся выполнять какие-то странные манипуляции. В результате чего из-под его искусных рук время от времени сыпались снопы искр. Впрочем, Шмультик изо всех сил старался, чтобы вспышки света не потревожили его друзей и не привлекли внимание немногочисленных в ночное время суток прохожих. Часа через два демон закончил. Он придирчиво осмотрел результаты своей загадочной деятельности, удовлетворенно хмыкнул и вернул боевой инвентарь на место.
Глава 19
Утро следующего дня, как обычно в мире Тев-Хат, началось ровно в шесть. За пару часов до рассвета звездное небо над столицей Кангура закрыли плотные облака, поднялся сильный ветер, полыхнули молнии, ударил гром и начало лить как из ведра. Мощеные улицы и проспекты Майрана в одночасье превратились в русло широкой реки, устремившей свои воды к славному Эльму – главной водной артерии королевства. Казалось, сама природа позаботилась о том, чтобы привести в порядок столичный город и его окрестности перед предстоящим знаменательным событием. Незадолго до восхода дневного светила небесный гром прекратил сотрясать стены зданий, дождь закончился, облачность рассеялась, открывая взорам посветлевшее предутреннее небо. Ветер еще некоторое время трепал ветви деревьев, будто специально отряхивал с них излишки влаги, но к тому моменту, когда самые высокие башни города окрасились багрянцем, он вовсе перестал дуть.
Как только солнце чуть-чуть поднялось над горизонтом и разогнало ночную мглу, по мостовой зацокали железные подковы лошадей, застучали колеса телег. Увлеченный чтением магической книги Шмультик с сожалением захлопнул фолиант и подсел поближе к окну, поглазеть на то, что происходит на улице. А за окном ничего особенного не происходило – обычная утренняя суета. Груженные доверху повозки везли на рынки города все необходимое для того, чтобы его жители и многочисленные гости могли в полной мере удовлетворить любые, даже самые изысканные, прихоти. Крестьяне из близлежащих деревень тащили на продажу все, чем их одаривала щедрая земля благодатного Кангура. Из ворот торгового порта вывозили заморский дорогой товар, зачастую весьма деликатный. Славные мастера Майрана, так же как приезжие купцы, вовсе не собирались упускать собственной выгоды. Они спешно грузили на повозки все, что успели изготовить за минувший день, и вливались в общий транспортный поток, заполонивший столицу в столь ранний час.
Одновременно с солидными негоциантами на улицы Майрана вышли торговцы помельче. От квартала к кварталу, от дома к дому, от подъезда к подъезду с неподъемными корзинами за плечами или огромными кувшинами на коромыслах забегали всякого рода разносчики: зеленщики, булочники, молочники и прочий люд, добывающий пропитание для себя и своих домочадцев, не щадя ног и натруженных спин.
После того как транспортный поток начал понемногу спадать, а разносчики, выполнив свою миссию, убрались восвояси, на улицы города вышел местный пролетариат: наемные работники многочисленных мануфактурных и прочих предприятий, портовые грузчики и дворники с совками и метлами. Последние старались побыстрее убрать следы утреннего нашествия гужевого транспорта и прочий хлам, упавший на мостовую с проезжающих телег, чтобы какой-нибудь из особо утонченных знатных господ, принимая утренний завтрак у распахнутого окна, ненароком не узрел кучу конского навоза и не пожаловался околоточному надзирателю.
Следом за толпами коренастых грузчиков, сгорбленных ткачей и бородатых кузнецов свои апартаменты покинули мелкие чиновники, владельцы небольших лавчонок, цирюльники и прочая часть населения, относящая себя к категории трудовой интеллигенции.
Ровно в семь пятнадцать мимо окон «Поющей ундины» протопал в направлении южных ворот города отряд королевской стражи численностью около тысячи легионеров. По унылым физиономиям воинов нетрудно было догадаться, что перспектива проторчать целый день в оцеплении на какой-то Воловьей Пустоши под жаркими лучами солнца их вовсе не вдохновляла. Куда лучше в прохладной казарме вкушать легкое винцо и внимать забавному трепу ветеранов, готовых потчевать каждого желающего невероятными россказнями о делах давно минувших. Командир отряда – очень молодой с виду офицер, не старше тридцати лет, наоборот, был не прочь покрасоваться перед представительницами прекрасного пола, которые, как он небезосновательно надеялся, в преогромном количестве слетятся на предстоящий праздник. Не скрывая своего радостного настроения, задорный полководец носился взад-вперед на вороном скакуне от хвоста к голове и обратно вдоль растянувшегося на всю улицу отряда.
Резкие крики центурионов и десятников через оконный проем навязчиво ворвались в тесное пространство гостиничного номера и достигли ушей спящих Гвенлина и Мандрагора. Магический корень, вальяжно расположившийся на подушке, не просыпаясь, скатился со своего ложа и запихнул деревянную голову под подушку. Укрывшись таким образом от навязчивого уличного шума, соня продолжал дрыхнуть, аппетитно причмокивая губами – будто в своем сне он уже был главным смотрителем королевской кухни и снимал пробу с какого-то блюда. Молодой человек немного покрутился во сне, даже попробовал укрыться под одеялом, дабы продлить миг блаженства. Однако особо громкий выкрик какого-то чересчур усердного десятника все-таки беспощадно вырвал Гвенлина из состояния дремотной неги, и ему поневоле пришлось просыпаться.
– Шмуль, – позвал он слабым голосом. – Что происходит на улице, можешь сказать?
– Ничего особенного, Гвен. Небольшой дранг нах Воловья Пустошь силами двух стрелковых батальонов.
– Не понял, – вылупил слипшиеся ото сна глазищи Гвен.
– Чего тут непонятного – славная армия Фернана Первого покинула казармы и под руководством бравого командира топает к месту предстоящего ристалища кормить мух и прочих оголтелых пернатых.
– Вот теперь ясно. – Наконец-то Гвену удалось окончательно разлепить глаза. – Любишь ты, Шмуль, выражаться всякими мудреными словесами: дранг нах…
За завтраком, поданным расторопным слугой прямо в номер, демон выложил усердно работающим челюстями Гвенлину и Мандрагору план действий на предстоящий день. План был, как всегда, прост и гениален:
– Ты, корень, делай все, что тебе заблагорассудится: хочешь, полезай в карман своего покровителя, хочешь, здесь оставайся, но чтобы ни одна живая душа на Воловьей Пустоши тебя не заметила, иначе паника, давка, многочисленные человеческие жертвы и как следствие – отрубание головы одному непоседливому корню. Ты, Гвен, надеваешь на голову чалму, ту, что мы вчера с тобой приперли с базара, заматываешь свободным концом свою симпатичную мордашку и усердно играешь роль угрюмого эруленского
