поперепортить фрейлин императрицы.
И вместе с тем Аристов не удержался бы на своем месте даже несколько дней, если бы не был умен. При его должности полагалось не только расшаркиваться перед начальством и целовать влиятельным дамам рученьки, но еще и обладать очень гибким умом – весьма ценное качество в оперативной работе. Аристов держал в своей голове десятки прошлых дел, помнил малейшие детали следствия; его голова, словно крепкий сейф, хранила данные о двух сотнях секретных агентов, которые были внедрены во все слои общества. Поговаривали, что у него имеются свои люди даже в свите великих князей. Ксенофонтов прекрасно был осведомлен о том, что за ним также наблюдает пара заинтересованных глаз и наверняка обо всех его действиях Аристов уже знал во всех деталях.
Генерал был умен. Этого у него не отнять. Аристов знал всегда больше, чем могло показаться на первый взгляд.
– Вот что я вам хочу сказать, мой дорогой Влас Всеволодович, – меня не убеждает ваш оптимизм. Пойманные проститутки, несколько наводчиц и пара громил – это хорошо. Но, признаюсь, я ожидал большего. Меня интересуют в первую очередь скупщики краденого, затем храпы. Именно они занимаются организацией грабежей, и полагаю, что они поведали бы нам много интересного. Но, судя по тому, что ничего этого не произошло, я подозреваю, что они догадались о наших намерениях или, что весьма возможно, были информированы о предстоящей операции. Что вы обо всем этом думаете, Влас Всеволодович?
Ксенофонтов невольно проглотил горькую слюну. Глаза Аристова округлились, он стал напоминать филина, разглядывавшего в густой траве превкусную мышь. Ксенофонтов разделял людей на хищников и добычу. Себя он причислял к первым, но сейчас в полной мере почувствовал, каково это ощутить над своей головой совиное уханье и злодейское хлопанье крыльев.
– Я… да в общем-то… Как вам сказать. – И, уже окончательно совладав с собой, объявил: – Наверное, так оно и есть. Но вот только кого в этом можно подозревать?
Аристов печально вздохнул:
– То-то и оно, Влас Всеволодович, что как будто бы и некого. А что вы вообще думаете о Хитровке? – неожиданно поинтересовался генерал.
– Я бы давно это место прикрыл. Рассадник преступности, так сказать.
Аристов картинно взмахнул руками:
– Как вы негуманны, Влас Всеволодович! А где же тогда следует селиться пропащим людям? Не на голой же земле им жить. А тут, в конце концов, имеется какое-то пристанище. Гнойное, разумеется, но все-таки оно есть! Я вижу, вы улыбаетесь и наверняка думаете о том, что я своими рассуждениями напоминаю эдакую дамочку из благотворительного общества.
– Ваше сиятельство, я совсем не… – робко запротестовал Ксенофонтов.
– Ладно, ладно, не оправдывайтесь, – отмахнулся Григорий Васильевич, – я вас совсем не к этому призываю. Знаете, чем еще хороша Хитровка?
– Не имею чести знать.
– Здесь концентрируется практически весь преступный мир Москвы, и в этом случае нам его легче контролировать. Представьте себе, если бы мы все-таки его устранили? Это была бы просто катастрофа! Наши громилы и мелкие преступники разбежались бы, как тараканы, по всей Москве. Так что, признаюсь вам откровенно, я горячо ратую за сохранение этого преступного оазиса.
– Виноват-с!
– Полноте, право, – вяло отмахнулся Аристов. – Не нужно никаких извинений. А знаете, почему мне еще нравится Хитровка?
– Не могу знать, – все больше удивлялся Ксенофонтов.
Аристов всегда умел расшевелить собеседника. Не зная того, что разговариваешь с генералом полиции, можно было бы предположить, что слушаешь рассуждения крепкого хитрованца.
– А потому, что это почти живой организм, которому не чуждо самосовершенствование. На Хитровке обнаруживается все то же самое, что мы привыкли видеть в нашем цивилизованном обществе. Здесь имеется самый низший слой – люди, не помнящие родства, в нашем понимании, просто мещане. Их большинство. Свои купцы и ростовщики. По-другому, это скупщики краденого. И конечно же, знать! Так сказать, графы и князья преступного мира, по-другому, громилы и храпы. О-очень серьезная публика. И разумеется, весьма опасная. И знаете, кто находится на вершине этого сообщества?
– Не имею чести знать, – проговорил Ксенофонтов и тут же пожалел об этом.
– А вот это вы напрасно, – очень серьезно укорил Аристов. – Наверху всякого любого благородного общества находится генерал-губернатор, и наша Хитровка в этом случае не является исключением.
Ксенофонтов непонимающе вытаращил глаза:
– Это в каком смысле слова генерал-губернатор?
Аристов покровительственно улыбнулся:
– В самом прямом, милейший мой Влас Всеволодович. Человек, который заправляет этим мирком под названием Хитров рынок, и будет генерал-губернатором для всех проживающих. Без его прямого или косвенного участия на Хитровке не проходит ни одно мало-мальское дельце. Он прекрасно осведомлен обо всех кражах и грабежах, которыми занимаются его подопечные, и, само собой разумеется, от всего этого он имеет свою долю. Так вот, на самой вершине стоит некто Парамон Миронович, или, по-другому, старик Парамон. Личность во всех отношениях темная и знаменательная. Мы даже не знаем точно, какое он имел имя при крещении. Не знаем, откуда он родом, не знаем его прошлого. В общем, не знаем ровным счетом ничегошеньки! А знать о нем побольше ой как хотелось бы!
– И где же проживает этот… старик Парамон? – все больше удивлялся Ксенофонтов.
Теперь он понимал, что в кратковременных паузах между пьянками и похождениями по нетерпеливым вдовушкам господин Аристов весьма активно занимался государственными делами, что принесло ощутимые плоды.
– Здесь. В самом центре Хитровки, – был лаконичный ответ. – Посмотрите на это двухэтажное здание. Не впечатляет, не правда ли? Обшарпанное, грязное, штукатурка облупилась, но смею вас заверить, внутри оно не в пример богаче. В этом дворце и проживает Парамон. Только вот беда, нам его не удалось обнаружить ни при одной из облав – всякий раз он непременно скрывался. А знаете, в чем его секрет?
– Нетрудно догадаться, скорее всего, он имеет каких-то информаторов.
– Я тоже пришел к такому же выводу. Буду очень удивлен, если мы его здесь все-таки встретим. Вы мне не составите компанию, уважаемый Влас Всеволодович?
– Почту за честь.
– Тогда пойдемте и не будем терять больше время. Я почему-то очень надеюсь на удачу.
– А если мы его обнаружим там, как же нам следует поступать? Ведь наверняка документы у него будут в порядке.
Аристов сделался серьезным, а на переносице пролегла глубокая морщина.
– Очень непростой вопрос. Прямо-таки даже и не знаю, как вам ответить. Будет все очень просто, если мы обнаружим где-нибудь у него в тайниках награбленные вещички. Но я не думаю, что он так безнадежно глуп и станет хранить похищенное у себя дома. В этом случае его ожидает каторга.
– А если у него ничего не обнаружится? – с наивностью гимназиста начальных классов поинтересовался Ксенофонтов.
– Придется что-нибудь придумать, – произнес Аристов, улыбнувшись. – Жизнь он прожил долгую и наверняка грешков накопил немало.
– Черт меня подери! – выругался старик Парамон.
– Что случилось? – обернулась Душечка Дуня.
Факел в ее руках ярким пламенем освещал выложенные крупным камнем своды, оставляя на белой поверхности черные отметины. Сажа ровным слоем ложилась на стены, в виде крохотных звездочек падала на почерневший от времени пол.
– Закладные забыл!
Рука девушки дрогнула, и ворох красных искр просыпался на каменный пол.
– Что же теперь делать?
– А чего тут поделаешь? – нервно отозвался старик. – Возвратиться нужно да и забрать! А иначе всем
