– Ай-ай-ай! Вот, значит, чему учат девиц в благородных заведениях! – покачал головой Савелий.
Елизавета картинно всплеснула руками:
– Господи боже мой, если бы ты знал, чему там учат, ты бы пришел в полное отчаяние.
– Но говорят, что из выпускниц вашего института выходят самые хорошие жены.
Елизавета обхватила ладонями голову Савелия и печально произнесла:
– Какой же все-таки ты наивный, неужели ты веришь во все эти глупости? В первую очередь в институте благородных девиц готовят первоклассных любовниц. – Она хитро посмотрела на Савелия и поинтересовалась: – Неужели я тебе дала повод усомниться в этом?
– Ну что ты, – горячо запротестовал Родионов, – если кто и смыслит в любви, так это девушки, закончившие Смольный институт с похвальными листами.
– Ах ты, бесстыдник! – наигранно всплеснула руками Елизавета. – И много у тебя было таких девушек?
– Я не считал, – очень серьезно отреагировал Родионов.
– И ты смеешь говорить об этом порядочной барышне?
– Я надеялся, что ты меня простишь, дорогая, – Савелий обхватил Елизавету за талию.
– Я сдаюсь, – выдохнула девушка, – разве тебя можно не простить? – и крепко обвила шею Савелия гибкими руками.
Родионова всегда удивляло мгновенное превращение робкой невинности в бесстыдную страсть. Елизавета зажигалась мгновенно, стоило только провести кончиками пальцев по ее телу. Неожиданно он почувствовал неприятный укол ревности. А не загорится ли она страстью от чужого прикосновения?
Савелий взял девушку на руки и положил на диван. Елизавета посмотрела с вызовом:
– Что же будет дальше, молодой человек?
– А дальше последует вот что: сначала я стяну с тебя платье, а когда глаза вдоволь насытятся твоей слепящей наготой, я возьму тебя ласково и осторожно, как если бы пришлось иметь дело не с женщиной, а с хрупкой фарфоровой статуэткой.
Елизавета подняла руки, помогая Савелию снять с себя платье. А потом, испытывая явное блаженство, закрыла глаза, почувствовав, как сильные пальцы мужчины легко и одновременно очень нежно прошлись по ее бедрам. Словно в раздумье, они сделали небольшую остановку в том месте, где металлические застежки удерживали чулки, и, наконец отважившись, освободили ее ноги от тесного плена.
Теперь Елизавета целиком была в его власти. Савелий неторопливо ослабил галстук, стянул его через голову, так же не спеша освободил манжеты от запонок, снял рубашку. Елизавета не спешила расставаться со сказкой, продолжала лежать с закрытыми глазами, лишь подрагиванием ресниц реагировала на его невольное и робкое касание. Ласки становились все более настойчивыми и откровенными, а когда уже не осталось моченьки терпеть, Лиза прошептала:
– Возьми меня и крепче! Я так хочу!
– Только не открывай глаз! – улыбнулся Савелий.
– Обещаю… Боже! – воскликнула Елизавета. – Как хорошо!
Глава 21
Савелий посмотрел на часы. До двадцати ноль-ноль оставалось сорок минут. Совсем немного, надо признать, а если учесть, что добираться придется через весь город, то в запасе практически не остается времени.
– Ах, уж эти мужчины, – кокетливо произнесла Лиза, – как только добились от женщины желаемого, так тут же начинают смотреть на часы. Иди уж, можешь считать, что я ничего не заметила.
– Я всегда мечтал иметь понимающую женщину, – улыбнулся Савелий, – и, кажется, мне это удалось.
Родионов поднялся. Через две минуты он был уже одет. Критически взглянул на себя в огромное зеркало, поправил двумя пальцами чуть-чуть сбившийся галстук. Трость одиноко стояла в самом углу.
Лиза тоже уже оделась. В ней ничего не оставалось от прежней девушки – страстной и нетерпеливой, – какой она предстала всего лишь несколько минут назад. Савелия Родионова всегда удивлял талант девушек выглядеть очень невинно даже после самого страстного свидания. Савелию пришлось слегка поднапрячься, чтобы узнать в недоступной барышне женщину, властно требующую все более искусных ласк.
– Когда тебя ждать?
– Я думаю, ты не обидишься, если эту ночь ты проведешь без моего общества?
– Я буду ревновать, милый.
– Только не сильно, – Савелий поцеловал на прощание Елизавету.
Савелий пообещал извозчику за быструю езду целый рубль, и молодой возница – похабный сквернослов – так погонял сивую кобылку через весь город, словно хотел удрать от собственной смерти.
За два квартала Савелий велел остановиться. Небрежно бросил три рубля на передок и проговорил:
– А это тебе премиальные. Больно хорошо ты по матушке излагаешь.
– А мы, ярославские, все такие, – неожиданно улыбнулся парень, показав щербатый рот. – Ты бы, барин, как-нибудь к нам на извозный двор зашел. Там таких матерщинников можно встретить, что душа от зависти в пятки уходит, – проклюнулась в хрипатом голосище трогательная теплота.
– Обязательно, – серьезно отозвался Савелий Родионов и, приняв походку беззаботного гуляки, направился в сторону ювелирной лавки.
Едва Савелий постучался, как дверь распахнулась и его встретили встревоженные глаза Антона Пешни.
– Савелий Николаевич, уже время. Мы волноваться начали.
– Дела у меня были, Антоша, – произнес Савелий. – Все готово?
– Все, Савелий Николаевич.
– Что делается в банке? Охрана усилена?
– Народу понагнали! – подтвердил Васька Хруль. – Одних городовых дюжины две будет. Только ведь и у нас ушки на макушке.
– У входа в банк что делается?
– Снаружи банк охраняют четверо полицейских, но сюда не заходят, – растолковал Васька Хруль.
– Вот те здрасьте, не заходят! – неожиданно возмутился Антоша Пешня. – А кто три часа назад заглядывал?
– Верно, было дело, – легко согласился Васька Хруль. – Городовой потоптался около порога, спросил, что это мы такое затеваем. А как узнал, что ювелирную лавку открываем, так попросил рюмочку ему налить на открытие нового дела.
– И что? – спросил Савелий.
– Уважили, – радостно сообщил Васька Хруль. – Уходить потом не хотел, так его пришлось под руки выпроваживать, едва на ногах держался. Теперь можно считать, что на одного городового в банке меньше.
– Ладно, начнем, – объявил Савелий. – Давайте еще раз посмотрим. – Он достал из кармана план и уже в который раз объяснял задачу: – Долбить вам придется вот здесь, – ткнул он в точку на бумаге. – Это будет как раз над нами. Отверстие выйдет в центре хранилища. Перекрытия здесь хлипкие, но все равно уйдет не меньше часа. Внутри будут стоять сейфы, но это уже моя задача. Окна законопатили? Двери уплотнили?
– Все сделано, Савелий Николаевич, так что на улицу ни один звук не выйдет.
– Хорошо, – по-деловому отозвался Родионов. – Ну что, Васька, приступай!
Хруль перекрестился:
– С Богом, хозяин, – и, взяв кирку, полез на стремянку.
Отколотая с потолка штукатурка падала огромными кусками и разбивалась об пол в белые ошметки. Васька Хруль, не ведая усталости, продолжал молотить киркой, орудуя инструментом, как заправский шахтер. Банк был строен на века. Вместо обычного деревянного перекрытия в здании использовались каменные плиты, заказанные в Германии, но сейчас они разлетались в крошку под умелыми ударами Васьки Хруля. Трудно было поверить, что за двадцать лет каторги он не брал ничего тяжелее ложки. Теперь же он работал так, как будто бы над душой у него стояло четверо палачей с кнутами.
