– Хруль, тебя заменить? – спросил Антон Пешня.
– Я не устал, – сжав зубы, отвечал Васька Хруль. – Сам все сделаю.
Неожиданно металлическое жало кирки провалилось в пустоту.
– Расширяй дыру! – скомандовал снизу Родионов.
И вновь по комнате разлетелись камни, осыпав белой пылью стоящих рядом.
– Кажется, все, Савелий Николаевич, – вдохновенно произнес Васька Хруль, заглядывая в дыру.
– Не тяни время, полезай! – скомандовал Савелий. Хруль скользнул плечами в дыру, отжался руками и через секунду оказался в хранилище.
– Что видишь?
– Все в порядке, – высунулся Хруль. – В комнате четыре больших сейфа. Как говорится, ни одной живой души.
– Отлично, – отозвался Савелий, взобравшись на стремянку. – Теперь без спешки давай мне сюда инструменты. Смотри, ничего не забудь, возвращаться всегда плохая примета.
– Это я усвоил, Савелий Николаевич, – белозубо заулыбался Антон Пешня, поднимая со стола саквояж с инструментами.
– Не забудь про порох. Вон в той коробке.
Пешня обиделся:
– Я бы и не забыл, Савелий Николаевич, разве возможно такое.
Когда все необходимое было переправлено наверх, Савелий скомандовал:
– А теперь за мной, господа, – и уверенно нырнул в проем.
Оказавшись в хранилище, Родионов присел на единственный стул и в задумчивости стал разглядывать сейфы. В этот момент он напоминал художника, созерцающего белый холст, перед тем как нанести на его девственную поверхность решительный и сильный мазок.
Савелий преобразился.
Вид запертых сейфов действовал на него так же, как на мастера-живописца вид обнаженной натурщицы.
Три сейфа выглядели близнецами: в метр шириной и высотой в человеческий рост. Зато четвертый смотрелся настоящим великаном. Металлическая поверхность была оклеена красным деревом, а дверь неширокая и напоминала калитку в заводских воротах.
Теперь самое главное – не ошибиться в выборе. Совсем не исключено, что огромный сейф выставлен для отвода глаз и самое ценное, что в нем содержится, так это старенькое колечко дремучей вдовушки.
Савелия никто не торопил. Пешня и Хруль взирали на него с обожанием. Так восхищенно безусые подмастерья смотрят на задумавшегося мудрого учителя, осознавая, что являются свидетелями гениального просветления.
Наконец Савелий поднялся. Он подошел к большому сейфу и, просунув металлические клинышки в зазор между дверцей и стенкой, приказал:
– Стучи здесь, да поаккуратнее, а то все пальцы мне разворотишь.
– Будет сделано, Савелий Николаевич, – охотно отозвался Хруль и методично принялся стучать по металлическому клину.
Через несколько минут его сменил Пешня. Удары выходили глухие и сильные, сейф грозно ухал, явно не одобряя подобного насилия над собой. Наконец дверца отошла на несколько миллиметров, Савелий вставил клин поболее и приказал вновь:
– Давай, Хруль, стучи!
– Сейчас ухну, хозяин, – поднял Васька увесистый молот и забарабанил по клину.
Дверца отошла уже сантиметров на пять, и подложенный клин торчал изнутри острым металлическим языком.
– Ну чего застыл каланчой? Тащи домкрат! – прикрикнул Савелий на Пешню.
Антон поднял со стола домкрат и умело прикрепил его к выступающему клину, после чего завертел ручкой. Тяжелая дверь поддавалась неохотно. Сначала внутри ее что-то сильно хрустнуло, а потом, беспомощно перекосившись, дверь слетела с петель.
Савелий потянул за ручку. Внутри сейфа имелась еще одна дверца – вполовину внешней.
Вид у Антона был обескураженный. Секунду назад его лицо сияло. Он был готов к тому, чтобы охапками выгребать из сейфа драгоценное содержимое, и сейчас больше напоминал малолетнего ребенка, обманувшегося в приятных ожиданиях.
Родионов погасил улыбку:
– А чего ты ожидал? Золота?
– Савелий Николаевич, но ведь… – беспомощно залепетал Антон Пешня.
– За денежки еще поработать нужно изрядно. Это тебе не копеечки из карманов на рынках таскать. Возьми дрель и сверли вот здесь. Да не такое сверло, черт тебя подери! – прикрикнул в сердцах Родионов. – Покрепче да подлиннее.
Антон Пешня приложил сверло немного повыше скважины и бойко завертел ручкой. Закаленный наконечник с металлическим скрежетом принялся врезаться в сталь, миллиметр за миллиметром проникая все глубже.
– Достаточно. Теперь вот здесь… Все, порядок!
Савелий достал из небольшой деревянной коробочки пороху и насыпал его в отверстие, после чего просунул туда же бикфордов шнур.
Замок в сейфе был установлен внутри, но для того, чтобы его повредить, нужно длинное сверло и побольше пороха. А после взрыва достаточно будет тряхнуть дверь посильнее, и замок вывалится наружу.
– Спрячьтесь за шкафом, – скомандовал Савелий.
Медвежатник поднес горящую спичку к шнуру, и огонь, благодарно пыхнув, заторопился к сейфу. Жахнуло крепко. Глухое эхо отозвалось в самых дальних углах комнаты, на мгновение заложив уши. Родионов подошел к сейфу и сильно дернул его за ручку. Она послушно отворилась.
– Мать честная! – охнул за плечами Савелия в восторге Антон Пешня.
Полки сейфа были заставлены коробками, в которых лежали золотые броши, кольца, браслеты, запечатанные пачки денег, множество акций.
– Спокойно, – предупредил Родионов. – Вытряхивайте все из саквояжа и без спешки складывайте все добро в него.
– А как же инструменты? Как мы без них? – удивился Васька Хруль.
– Делайте, что я говорю. Инструменты не беда! Закажем еще лучше. Хуже будет, если нас с ними сцапают городовые.
– Понял, Савелий Николаевич, – вытряхнул из саквояжа содержимое Хруль. На каменный пол полетели металлические прутья, отвертки, какие-то крючки. Без лишней спешки он принялся складывать в саквояж пачки денег, золото.
– Больше не уместить.
Со вторым сейфом ему повезло – небольшой зазор позволил воткнуть металлическую полоску почти сразу.
– Ну чего встал? – хмуро посмотрел Савелий на Хруля.
В подобные минуты Родионов напоминал старика Парамона – такой же изучающий и очень жесткий взгляд, от которого даже уркачи стыдливо отворачивали глаза.
– Нет, но…
– Возьми мешок и сгребай в него все. В лавке есть чемодан, там и пересыплем. Не разгуливать же среди ночи с мешком на плече.
В мешок полетели ассигнации, кольца, золотые цепочки, платиновые броши, бриллианты, изумруды.
На вскрытие третьего сейфа ушло двадцать две минуты. Савелий смахнул с плеч осыпавшуюся штукатурку, дернул дверь, и она распахнулась, брякнув внутри замком.
– Господа, – восторженно протянул Васька Хруль. – Да я в жизни такого добра не встречал. На такие деньжищи можно каждый день в «Эрмитаже» обедать.
