услышал приветствие Павла Анатольевича Судоплатова, и сердце «ядоведа» волнующе забилось.
— Зайди прямо сейчас, надо кое-что обсудить. Сможешь?
— Смогу! — как пионер, ответил начальник лаборатории.
«Кое-что» оказалось делом серьезным, потому что проворачивать его, как говаривал Филимонов, пришлось не в Москве, не в стационарных условиях лаборатории, а на выезде. Отправились поутру на трех машинах. Григорий Моисеевич обычно не спрашивал куда, не его это была забота, он только интересовался: на выезде или в Москве, сколько человек, с кем он поедет, каков характер ликвидации — смерть должна быть мгновенной или с растяжкой на дни и недели. Судоплатов на эти вопросы отвечал так же лаконично: «На выезде, со мной, мгновенно».
— Когда? — спросил Могилевский, как только вошел в кабинет и услышал от генерала первую лаконичную реплику.
— Через сорок пять минут выезд. Во дворе машина уже ждет.
Могилевский задумался. Он завтра собирался идти с женой на день рождения к какой-то ее знакомой или родственнице, но тут уж ничего не поделаешь — придется ей посетить юбилей без него.
— Далеко? — задал еще один вопрос Григорий Моисеевич.
— В Ульяновск. На машине туда и обратно. О еде и другом не беспокойся. Нам уже все необходимое приготовили. Со мной еще два сотрудника. Ты — третий. Хорошие ребята, время проведем нормально. Иди собирайся.
Дорога в город на Волге из Москвы долгая. В пути Судоплатов стал разговорчивей.
— Нам поручено устранить агента американской разведки, — приоткрыл он тайную цель поездки и усмехнулся: — Соплеменника твоего. Еврейский националист. Как, не жалко будет?
Могилевский промолчал: впервой, что ли, соплеменников на тот свет отправлять? Умирают точно так же, как и все другие. Никогда не интересовался и такими, к примеру, вопросами, что американский агент делает в Ульяновске. Это был открытый город, хотя и там имелось немало засекреченных объектов, которыми интересуется иностранная разведка. Вслух же он сказал:
— Мои соплеменники другими делами занимаются.
— Вот учитесь, ребята, как надо отвечать! — бросил генерал своим помощникам.
На том разговор и оборвался. Каждый углубился в свои мысли. Вскоре мерное покачивание и монотонное урчание мотора склонили всех этих странных путешественников ко сну.
При въезде в Ульяновск, как всегда в командировках, изрядно выпили, благо местные коллеги встретили их заботливо, радушно и гостеприимно. Но рано утром, тоже как обычно, без всяких проволочек взялись за дело. Работали в милицейской форме. «Агент Америки» совершал утренний моцион — гулял по улице в легкой одежде.
— Вот ваш клиент, — ткнул пальцем в стекло один из местных чекистов, — указав на прогуливающегося полноватого человека в обычном плаще.
— Доставай и готовь свою продукцию, — коротко отреагировал генерал, тронув Могилевского за локоть. Он помолчал, наблюдая за объектом, который время от времени смотрел по сторонам, точно кого-то поджидая.
— Его подружка на встречу не придет, мы об этом позаботились, — прояснил ситуацию ульяновец.
— Тем не менее все должно быть сделано быстро, а главное — без единого звука. Отрабатываем легенду с проверкой документов. Иностранца этим не удивишь.
— Задачу понял, — наполняя шприц-ручку ядовитой жидкостью, промычал Могилевский.
— Вот и отлично. Итак, все готовы? Григорий Моисеевич?
— Все. Я готов.
— Ну тогда начинаем. Давай, ребятки. С Богом, как говорится, — напутствовал генерал всех участников операции.
Помощники Судоплатова, переодетые в милицейскую форму, выскочили из соседней машины, подошли к агенту.
— Ваши документы, пожалуйста! — козырнув, попросил эмгэбэшник с погонами лейтенанта милиции.
— А в чем дело? — с небольшим иностранным акцентом спросил объект.
— Обыкновенная проверка. Из КПЗ сбежал опасный преступник. Вот мы и проверяем документы у всех подозрительных.
— Чего же вы нашли подозрительного во мне?
— Тот тоже одет налегке, в спортивном костюме. Да и по внешним данным некоторое сходство имеется.
Иностранец резанул острым глазом по милиционерам и, видимо почуяв что-то неладное, полез в карман, но дальше оперативного простора ему не предоставили. Крепкие ребята зажали его с двух сторон, оттеснили с проезжей части. Он не успел и пикнуть, как оказался в машине, неловко зажатый плотными чекистами.
— Что происходит? — уже в кабине запротестовал он.
— Разве не видите, перед вами милиция. Проверка документов.
— Но зачем меня запихивать в машину? Я буду жаловаться. В этом городе разве советской власти не существует? Вот увидите, вас ждут большие неприятности…
— Существует, гражданин, советская власть. Существует. — Оперативник продолжал придавливать его за плечи. — Мы и есть та самая советская власть.
— Тогда объясните, за что меня арестовали.
— Да вы не беспокойтесь, все будет в полном порядке. Поговорим немного, выясним кое-что и отпустим.
— Я не желаю разговаривать в таком состоянии…
— Не надо поднимать лишнего шума. Мы учтем ваше настроение.
«Американец» начинал уже выходить из себя. Но тут повернувшийся к нему с переднего сиденья Могилевский достал из полевой сумки листок бумаги и авторучку.
— Вы же слышали, мы учтем ваше настроение. А имеющиеся к нам претензии непременно занесем в протокол, — съязвил он и резко вонзил шприц-ручку агенту в бедро. Тот дернулся, почувствовав слабую боль словно от комариного укуса, и в следующее мгновение у него парализовало ноги и руки: курарин сработал безотказно.
Не зря Могилевский столько времени возился с отработкой приемов применения этого яда. Впоследствии он сам напишет: «В результате его ввода в организм наступал паралич окончаний двигательных нервов мышечной системы. Явления были таковы: потеря голоса, мышечная слабость, прострация, сильная одышка, посинение и смерть при явлениях задушения. Смерть мучительная, но человек, хотя и находится в полном сознании, теряет возможность кричать, двигаться. „Пациент“ умирает при достаточной дозе через 10–15 минут».
Доза оказалась более чем достаточной. Машина притормозила, когда уже выехали за город. Свернули с шоссе, проехали с километр по бездорожью. В густом кустарнике бездыханное тело вытолкали наружу. Для надежности автомобиль переехал всеми четырьмя колесами то, что Судоплатов еще несколько минут назад называл агентом американской разведки.
— Яд будет выведен из организма через несколько минут. Следов отравления не останется, — объявил он. — Несчастный случай с любителем бега на природе.
Когда машины вернулись на шоссе, местные чекисты направились обратно в город, а приезжие — двинулись на Москву. Столь удачно завершенную операцию отметили прямо на дороге. Благо горячительным и снедью местные товарищи снабдили заезжих гостей в достаточном количестве. Назад ехали весело: одним шпионом стало меньше. Рассказывали анекдоты про тещ и любовниц. Спустя почти сутки уставшего и изрядно осовевшего Могилевского выгрузили возле подъезда его дома. Он едва держался на ногах, но никак не хотел расставаться с попутчиками, приглашая их зайти к нему на чай.
— Руководством вам предоставлен отдых. Как-никак трое суток вы, товарищ полковник, провели не вылезая из машины, — пожимая руку Могилевского, отметил Судоплатов. — Благодарю за службу!
— Да если надо, то мы всегда…
