На воле

—

Ну зачем, зачем он привел сюда Томку?! — прошептал он, видя, как девушка оступилась, привалилась спиной к стоявшему рядом автомобилю и, оставляя на светлой эмали кровавую полосу, соскользнула на землю.

—

Скорее, идиот!

Иван распахнул дверцу и вскочил в салон. Машина, свистнув резиной, рванулась с места.

—

Мы его кокнули! — возбужденно крикнул Степан, яростно вращая руль. Встречные машины шарахались от «семерки», как волны от носа могучего судна.

—

На дорогу смотри! — пробормотал Иван.

Машина едва разминулась с «КамАЗом», который, вильнув, с треском зацепил краем кузова «тойоту», ехавшую рядом.

—

Мы грохнули его! — продолжал ликовать Сявка, в возбуждении стуча кулаком по рулю. — Вот только девку жаль, классная была баба.

—

Ты о Томке? — прохрипел Иван.

—

Да о какой еще Томке! — возмутился Сявка. — О той бабе, которую ты целую ночь драл! Не скоро еще такая отыщется. Я бы тоже не прочь с ней поваляться! Трассой больше не поедем, там могут дежурить менты. Съедем в лесок. Дорога будет подлиннее, но добираться по ней безопаснее.

Степан крутанул руль, и «семерка» послушно свернула с шоссе и осторожно, переваливаясь с боку на бок, поехала по проселочной дороге.

—

А если Аркашка остался жив? — произнес Иван.

От одного этого предположения ему стало жарко.

Мгновенно изменился в лице и Сявка, ему тоже сделалось не по себе. Он ответил не сразу:

—

Ты же ему в спину пол-обоймы выпустил. — И, уже повеселев, добавил: — Он не бессмертный!

—

Ты помнишь, что Колян сказал?

-Что?

Машина заехала правым колесом в грязь и забуксовала. Липкий чернозем не желал ее отпускать.

—

Зараза! Буксует! — выругавшись, воскликнул Сявка. — Так что же он сказал?

—

В голову стрелять, чтобы наверняка!

Машина заглохла. Было бы обидно влипнуть по-

глупому — не во время перестрелки, когда приходится подставлять башку под пули, а вот так, когда машина по самое брюхо погружается в проселочную грязь.

—

Да не газуй ты! — прикрикнул на приятеля Иван. — Попробуй со второй.

Сявка нервничал:

—

Ну и что же ты не подбежал и не прострелил ему голову? Свинца пожалел? Или, может, соображалку совсем потерял, когда бабу свою бывшую увидел?

—

Послушай, давай не будем ссориться, — взмолился Иван. — Мне и так тошно. Не хватает того, чтобы мы перестреляли друг друга.

—

Ладно, молчу. И что же ты предлагаешь делать? Не возвращаться же обратно, чтобы прострелить ему башку?

—

У меня плохие предчувствия, — признался Иван. — Я уверен, что нас уже ищут на всех дорогах.

—

Ну и что же ты предлагаешь?

—

Что я предлагаю?.. Машину утопить! Пускай помучаются, поищут ее.

—

Даже если они ее найдут, это им ничего не даст. Машина в угоне, а номера перебиты.

—

Верно, но я еще не договорил. Отсидимся пару дней где-нибудь, а потом поедем по домам.

—

Хорошо. Согласен.

—

Попробуй еще раз со второй, — посоветовал Иван. — Может, все-таки пройдет.

Степан не ответил, но совету последовал. Машина взревела и, сбрасывая с колес комья грязи, тронулась с места.

Глава 32

—

С кем она общалась? — спросил Колян, когда Угрюмый плотно прикрыл за собой дверь.

—

Да практически ни с кем… Так, несколько ничего не значащих звонков. Старые подруги, ты их всех знаешь.

—

Ни одного мужского голоса?

—

Ни одного.

Колян понимал, что нервы у него стали ни к черту, но поделать с собой ничего не мог. Кроме усиливающейся раздражительности он сделался невероятно мнительным: жену подозревал в неверности, бойцов в предательстве, даже на Угрюмого поглядывал как на двурушника. В далеком прошлом остались их дружеские беседы, когда они рассказывали друг другу о самых сокровенных мечтах и помыслах. Между Коляном и Угрюмым установились отношения хозяина и слуги, и расстояние, разделявшее их, было непреодолимо — так же далеко сиятельный князь находится от дворового холопа. От остальных членов бригады Колян отдалился еще сильнее, и, если кто-то из бойцов, пусть даже ненароком, пытался сократить дистанцию, Николай безжалостно показывал ему его место.

—

Ладно, все идет так, как нужно. Пусть и дальше за ней смотрят в четыре глаза.

Возможно, еще год назад Федор съязвил бы: «Уж не боишься ли ты, что тебе женушка рога наставляет?» Но сейчас он промолчал, напоминая стреноженную лошадь, стоящую в тесном стойле мордой к стене.

Раздался робкий стук в дверь, и предупредительный голос поинтересовался:

—

Можно?

—

Входи.

В комнату заглянула Надя.

—

Коля, можно я завтра пойду к маме?

—

Перебьешься!

Надежда мгновенно прикрыла дверь, сообразив, что муженек не в настроении. Прошло то время, когда она наказывала его за грубость недоступностью. Сейчас, стоило Николаю пожелать, она отдалась бы ему даже среди толпы. Такой же животный страх и

с

пытывала перед зятем теща и смотрела на него как цыпленок, прижатый к полу цепкой кошачьей лапой.

—

Ну так я пойду? — Угрюмый натянуто улыбнулся.

—

Хмырь с Сявкой еще не объявились?

—

Нет. Ну и наделали они шороху! Весь город до сих пор на ушах стоит. Ментов понаехало с центра!..