просто. Сейчас лето, наверняка они съехали куда-нибудь на дачи с бабами. Во-вторых, со всеми нужно переговорить, а это тоже требует времени. Не буду же я набирать с улицы кого попало!
Федор думал о другом — первый день он целиком посвятит Надежде. Уедет с ней куда-нибудь в деревенскую глушь, и там, на песчаном берегу озера, поросшего осокой, можно будет отдаться страсти всласть. Если кто и будет свидетелем их грехопадения, так только водяные и русалки. Значит, как ни крути, двадцать четыре часа выпадают.
Последние слова Федора заглушил репродуктор — просили не расходиться, туман понемногу рассеивался. Это обнадеживало — вскоре могли объявить посадку. Федор уже устал от общения с бригадиром и ждал, когда Колян наконец свалит. Однако бугор никуда не торопился.
— Хорошо, даю тебе три дня. Но это максимум! В противном случае твоя поездка вообще не нужна, тебе просто некого будет поддерживать, нас могут перебить. А ситуацию ты знаешь не хуже меня.
— Понял.
— Чему ты улыбаешься?
— Домой еду, а меня там баба дожидается» Воткнуть не терпится, — отважился на правду Федор.
— А. здесь тебе что, баб не хватает? — поморщился Николай.
— Похоже, что это любовь, — искренне отвечал Угрюмый.
— Ну тогда ты, парень, пропал, — сочувственно сказал Колян.
Федор промолчал. Прозвучавшие слова очень напоминали приговор.
Самолет прибыл в Таежный почти в срок — два часа опоздания не в счет. Бывали и худшие времена, когда во время туманов приходилось ожидать посадки целыми неделями.
Федор соврал, когда сказал Коляну, что в аэропорту его должна ждать пара пехотинцев. Единственным человеком, которого он хотел бы видеть после длительного перелета, была Надежда.
Угрюмый допускал, что вместе с ним в салоне самолета летит один из соглядатаев Радченко, и потому он договорился с Надеждой, что она подождет его в машине. Сам он рассчитывал тем временем избавиться от возможного «хвоста».
У Надежды был скромный «Пежо» белого цвета — подарок Николая, который он сделал жене на пятилетие свадьбы. Колян рассказывал Угрюмому, что уже на следующий день Надежда заявила, что достойна более шикарного подарка и на следующую годовщину хочет получить «мерседес». «Пежо» был с откидным верхом, с мягким кожаным салоном, и проявлять недовольство столь изящной вещью могла только такая капризная бабенка, как Надежда.
— Девушка, вы не могли бы подвезти меня до города? — подошел к машине Угрюмый. Надежду он разглядывал так, словно на ней не было ничего, кроме коралловых бус.
Надежда презрительно посмотрела на нахала.
— И как же вы меня отблагодарите за мою любезность?
Губы капризно кривятся, голос высокомерный — девушка явно стремится отшить нахального ухажера.
— Очень просто, красотка. Здесь неподалеку, километрах в шести, имеется небольшой лесочек. Мы туда заедем, нас там никто не сможет увидеть. Я тебя так там отблагодарю, что ты зарыдаешь от восторга, — не растерялся с ответом молодой нахал.
— Знаете что, молодой человек, за такие слова я готова даже не ехать в лесочек, а отдаться здесь же, на этом мягком кресле, — улыбнулась Надежда. — Как добрался, милый?
— Самолет задержался на два часа. Ты можешь не поверить, но пока я сидел в зале ожидания с твоим муженьком, так только и думал о том, как буду стаскивать с тебя по одной одежке. Колян так подозрительно смотрел на меня, что мне казалось, будто он догадывается о моих грешных помыслах.
— Сомневаюсь, — надула губы Надежда. — Он так занят своими столичными делами, что напрочь позабыл о собственной супруге.
Угрюмый обошел машину спереди и сел рядом с Надеждой.
— Не думаю. Тогда для чего ему приставлять к тебе телохранителей? Они ведь должны не только охранять твою драгоценную жизнь, но и быть в курсе того, с кем ты общаешься. Кстати, как ты от этих «быков» отделалась?
Надежда повернула ключ зажигания, и мотор мягко загудел.
— Ты забываешь, что она женщина, милый, а следовательно, хитра как лисица. Мне пришлось соблазнить их, одного за другим.
Заметив, как вытянулось лицо Федора, Надежда добавила:
— У меня не было другого выхода. Зато теперь я из них могу веревки вить. Это все для тебя, милый.
Надежда умоляюще посмотрела в глаза Федору, и тот подумал: «Какого черта, делю же я ее с Коляном! Ведь другого выхода у нас и вправду нет».
«Пежо», мигнув правым поворотником, умело вписался в плотный поток машин. Надежда вела машину решительно, по-мужски, умело маневрируя на дороге и все прибавляя газу.
— Если ты будешь так торопиться, то мы с тобой до лесочка можем и не доехать, — как можно мягче предупредил Федор, стараясь не выдавать своего напряжения.
— А может быть, я поэтому и спешу, что мне не терпится доказать тебе, что я люблю только тебя. Я же вижу, как ты напрягся. Ревнуешь, да?
Федор промолчал. Первоначальная боль от услышанного быстро прошла. Он примирился со случившимся, решив, что Надежда поступила так ради него, и думал лишь о том, как бы поскорее заняться с ней любовью.
Надежда посигналила фарами «девятке», требуя освободить полосу. Водитель, коротко стриженный парень, хмуро посмотрев на Надежду, выбросил вверх средний палец и перестроился правее.
Наконец «пежо» сбавил скорость, съехал с асфальта на проселок и, переваливаясь на ухабах, покатил к лесу. На опушке Надежда свернула с дороги, машина, треща сучьями, углубилась через прогалину в густой орешник и остановилась. Заметить ее с дороги было невозможно.
Надежда потянула за крохотный рычажок, и высокое сиденье мягко откинулось назад.
Взгляд у Надежды изменился. Это была уже не та строгая дамочка, которая высокомерно посматривала из своей иномарки на «Лады» и «Москвичи», — теперь это была самка, возжелавшая страсти.
— Иди ко мне.
Голос у Надежды тоже изменился — он стал глубоким, воркующим, зовущим. Федор невольно улыбнулся:
— А может быть, все-таки попытаемся это сделать на заднем сиденье? Там места побольше, покомфортабельнее будет.
— Нет, я хочу здесь. — И Надежда стала решительно стягивать с себя узенькие черные трусики.
На несколько секунд Угрюмый был заворожен этим зрелищем. А когда на мягкий импортный коврик упала и юбка, малыми размерами напоминавшая набедренную повязку девушек из племени папуа, Федор страстно сжал пятерней гладкое мраморное бедро любовницы.
— Открой верх, — попросила Надежда, запрокидывая голову. — Я хочу видеть небо. Ты же знаешь, что я очень романтичная натура.
— Ты хочешь получить все удовольствия сразу, — улыбнулся Федор, все выше продвигая ладонь по ее бедру. Его прикосновения становились все нежнее. — Кстати, а как открывается верх твоей коробочки?
Надежда слегка раздвинула ноги и произнесла:
— Нажми вот на эту черную кнопку. Только, Бога ради, не убирай руку.
— Как же я тогда открою верх? — поинтересовался Угрюмый.
