Напролом

городского УВД большие кореша!

Варяг молча кивнул на «Волгу»: мол, давай сажай меня. Сержант распахнул заднюю дверцу и, пропустив его вперед, умостился рядом справа. Варяг сдержанно поприветствовал водителя. Май Трофимович, обернувшись, с преувеличенным радушием закивал и затараторил:

 — Здравствуйте, уважаемый, что-то вы легко оделись. У нас тут зима уже в разгаре!

— И то верно: холодно, — усмехнулся Степан и, критически оглядев легкий синий плащ, в котором прилетел Владислав, зябко поежился.

— Я уж тут неделю, а все никак привыкнуть к этому расчудесному климату не мо

гу.

Заполярье, елки-палки! Ночью — мороз, днем — мороз, солнца нет. Говорят, это полярная ночь. Какая, на фиг, полярная ночь? Тут же не Норильск!

Водитель, прислушиваясь к болтовне пассажиров, усмехался, но встревать в беседу не решался.

 — Вот что, Степа… — Варяг посмотрел на часы. — Сейчас уже двенадцатый час… А мне сегодня вечером, самое позднее завтра утром надо возвращаться. Боюсь, семужные стейки откладываются. Оленегорск отсюда далеко?

— Оленегорск? — разочарованно протянул Степан, которому уж очень хотелось попотчевать старого друга местными деликатесами. — Да откуда же я… Май Трофимыч! Сколько туда езды?

Водила, обрадовавшись, что о нем вспомнили, с готовностью отрапортовал:

 — Поезд полтора часа идет. А на машине минут за пятьдесят можно домчать.

Степан вопросительно посмотрел на Варяга.

Тот

удовлетворенно кивнул:

 — Годится. Домчит нас туда твой Май Трофимыч?

Сержант пожал плечами:

—

Так сам у него и спроси… Май Трофимыч, ты как?

Таксист изобразил раздумье:

—

Так, это… Городские такси туда не гоняют… Нам нельзя. Но…

—

Понятно, — уловил суть невысказанного интереса Владислав. — Ты скажи, дядя, сколько это будет стоит — на том и порешим…

Май Трофимыч засопел от натуги.

—

Ну, не знаю… Прошлым летом наши ребята туда на озера возили туристов, так выходило по четыреста при полной загрузке машины. По сотне с носа. Так что…

—

Штуку дам, — коротко объявил Варяг и полез в карман за портмоне. — Сейчас туда рванем, там я с одним человеком встречусь, поговорю с ним, а после вернемся в Мурманск… — И, обернувшись к Степану, добавил с улыбкой: — Вот тогда твои семужные стейки и оприходуем. Идет?

Сержант только махнул рукой.

—

А что за человек? — насторожился водила, тормозя перед первым светофором. — Может, я его знаю?

Варяг усмехнулся:

—

Ты что ж, Май Трофимыч, сам мурманчанин, а всех жителей Оленегорска знаешь?

—

Так житель жителю рознь, — возразил таксист. — Солидный человек из Питера не поедет в Оленегорск к первому попавшемуся…

—

Резонно, — согласился Варяг и подмигнул Степану. — Мне там нужен Самородов…

—

…Игорь Васильевич! — важно закончил таксист и крякнул. — Я же говорю: абы к кому из Питера не поедут. Кто ж Самородова не знает? Мировой мужик! Даром что пришлось ему в Оленегорск уехать отсюда.

Варяга явно заинтересовало это замечание, он подался вперед и положил руку водиле на плечо.

 — А ну-ка, Май Трофимыч, с этого места поподробнее. Что ты мне можешь рассказать про Самородова?

Водила заерзал на сиденье и смущенно кашлянул.

 — Так это… Едем, что ль, в Оленегорск?

— Едем! Едем! — подтвердил Степан. — Давай, Май Трофимыч, только не торопись!

Некоторое время ехали молча. Варяг прокручивал в голове недавний разговор с кремлевским «серым кардиналом» Мартыновым и пытался понять, что же его так насторожило тогда. А ведь насторожило… Мартынов затронул два сюжета. Речь шла о Парижском клубе беглых российских банкиров, которых ему предложили «тряхануть», и о ситуации в Мурманске… Разговор о Мурманске пошел какой-то странный, очень странный. Впервые о заполярном городе заговорил Виноградов, прощупывая его реакцию на предложение участвовать в губернаторских выборах. Когда Варяг наотрез Отказался, похоже, кремлевские вздохнули с облегчением и сосредоточились на «обработке» своего кандидата — отставного заместителя командующего флотом. Но ведь у них там просто так ничего не делается. И вряд ли они стали бы проталкивать в губернаторы кристально чистого человека в надежде, что он сумеет поставить заслон отморозку Таганцеву. Уж кто-кто, а кристально честный морской офицер против Таганцева сыграть никак не сумеет. Вон даже Плешивый, уж на что человек серьезный, и тот оплошал… Подставился, дурья башка!

 — А что, Май Трофимыч, — обратился Варяг к водиле, — этот Самородов, он на пенсии, что ли?

Таксист пожал плечами:

— Ну, вроде как да. В Оленегорск переехал после шумной своей отставки. А сам ведь-то он родом из Мурманска.

Варяг хмыкнул:

—

Из Мурманска… А чего ж в родном городе не остался?

—

Да не совсем же он дурак! Вон Леня Шумов, его друг старинный. Не слыхали, чем кончил? Сожгли его, беднягу, заживо…

Варяг переглянулся с Сержантом.

—

Слыхал. Так что, и Самородову такое грозило?

—

А то! — Таксист даже подскочил на своем месте. — Этот Игорь Васильич уж ежели решит свою линию гнуть — так попрет напролом! У него ж никаких тормозов нет! Потому он и с флота ушел. С начальством поцапался насчет той подлодки затонувшей, так нет, чтоб признать правоту комиссии. Он обвинил все высокое начальство бог знает в чем. Вот и напоролся на мину… И тогда же, в две тыщи втором, как раз Шумова спалили. Самородов допер, слава богу, что если в Мурманске останется — то и он не жилец. Вот в Оленегорск и подался от греха подальше…

—

Может, у него проблемы были в городе? — осторожно начал Владислав. — Помимо трений с флотским начальством?

В этот момент Сержант обернулся и пристально всмотрелся в черную тачку, маячившую сзади на шоссе.

—

Интересное кино, — пробормотал он. — Где-то я этот джипарик уже видел… Май Трофимыч, глянь в зеркало — не признаешь?

Таксист бросил взгляд в зеркало заднего вида и нервно кашлянул.

—

Знаю я этот черный «лендкрузер», Виктор Иваныч… Это люди Норвежца.