Прокурор перевел дух и вытер стекающие со лба капли пота.
– Потом, – Алексей Александрович многозначительно выставил указательный палец, – сверху звонили. С самого верху, Виктор Алексеевич. А что мне сказать? Нечего! Нет-нет, мне себя не жалко. Плевать, кто какие выводы делает. Кроме того, что мы не укладываемся в план – я план-то закрою. Это дело пустяшное. Но есть еще такое понятие, как… Как честь мундира. А вот с ней-то у нас хреново. С честью. Просрали мы ситуацию!
Перегудов прекрасно понимал, что в душе начальник всем своим естеством сочувствует ему. И вместе с тем было ясно, что приверженность делу – черта, неизменно вызывавшая у сыщика бесконечное уважение к этому человеку, – борется в сознании прокурора с чувством личной симпатии к подчиненному.
– Что делать будем? – орал Шарабанов. – А?
Прокурор встал и прошел через всю комнату мимо Перегудова. Затем он открыл дверь кабинета и на мгновение скрылся из поля видимости следователя. Вернулся Алексей Александрович с пачкой чистых листов бумаги и шариковой ручкой с корпусом из прозрачного оргстекла.
– Пиши объяснительную!
Шарабанов шваркнул перед сыщиком бумагу и, развернувшись, пошел к выходу. Дверь за прокурором захлопнулась с такой силой, что стеклянный сувенир у него на столе завибрировал. В гробовой тишине кабинета несколько секунд раздавался легкий перезвон.
Перегудов вынул из внутреннего кармана пиджака собственную ручку, взял верхний из пачки лист и крупными буквами написал в середине: «Заявление».
С двенадцатого этажа, где располагался кабинет прокурора, был хорошо виден вечерний город. Перегудов окинул взглядом комнату. Бежевые, приглушенного оттенка, в тон цвету обоев, воздушные занавеси на окнах, белоснежные жалюзи собраны в рулон под потолком, глянцевый с зеркальной поверхностью стол в форме буквы Т, кожаное прокурорское кресло. Портрет президента над креслом, за спиной сидящего…
Перегудов подошел к столу прокурора и положил на него лист бумаги. В середине листа было написано всего три строчки:
Следователь, не глядя, развернулся и решительно зашагал к выходу. В предбаннике он бросил мимолетный взгляд на секретаршу Шарабанова, попрощался с ней и вышел в коридор. Вера попыталась что-то сказать ему вслед, но он уже не слышал ее тихого голоса.
Следователь заглянул на минуту в свой кабинет, взял из ящика стола личные вещи и покинул здание прокуратуры.
В служебной «Волге» его дожидался Сабуров. Сыщик открыл дверцу и сел на свое место.
– Дождался все-таки? – бросил он, устраиваясь на сиденье.
Стажер промолчал. Водитель время от времени поглядывал в зеркало заднего вида на лицо Сабурова. Взглянуть на следователя он не решался.
– У тебя сигареты есть, Володя? – негромко спросил сыщик, глядя на улицу через запотевшее стекло автомобиля.
– Есть, конечно… Держите, – Владимир неуверенно протянул начальнику пачку нераспечатанного «Бонда».
Перегудов взял коробку, сорвал с нее целлофан и молча достал одну сигарету.
– Вы же бросили, Виктор Алексеевич, – раздался в тишине голос стажера.
Перегудов молча, не поворачиваясь, передал ему через плечо пачку и вжал в панель кнопку прикуривателя.
Прошло несколько секунд, и кнопка с щелчком вернулась на свое место. Перегудов медлил. Сигарета в руках следователя изрядно помялась. Табак осыпался на брюки, бумага стала влажной от пота.
Сабуров и водитель напряженно наблюдали за сыщиком.
– Заводи, – жестко сказал Перегудов. – Поедем к Елизарову. Дело в любом случае нужно закончить.
Водитель повернул в замке зажигания ключ. Мотор «Волги» послушно затарахтел. Открыв окно, Перегудов выбросил в него измятую сигарету и поднял стекло.
Такси остановилось у дома, и Елизаров вышел. Немного постоял под разгулявшимся дождем, нисколько не обращая внимания на то, что из одежды на нем только легкая рубашка. Холодные капли заползали под воротник и ручьем стекали вниз по спине. Владислав закурил, прикрывая сигарету ладонью. Несколько раз глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. Нет, напрасно он волновался, что последние события в корне изменят его внутренние ощущения. В зверя он не превратился. И запах крови его не будоражил. Он сделал лишь то, что должен был сделать. И теперь, когда последняя жертва понесла наказание, Елизаров почувствовал, как в него вселяется чувство покоя. Но что он теперь будет делать дальше? Человек без прошлого и без будущего… Вернуться назад к себе, прежнему?.. Нет, невозможно. Он сам себя не примет таким.
Рубашка промокла насквозь, когда Елизаров бросил окурок в лужу и направился к подъезду. Дверь в квартиру открыл собственным ключом, но Марина встретила его в прихожей.
– Влад! Боже мой! Где ты был? И почему ты раздетый? Ты же весь промок, – она быстро ощупала его. – Ты простудишься, Влад. Пойдем, я налью тебе чаю. Горячего.
– Я не хочу.
Он нежно обнял жену. Впервые с того момента, как они узнали о гибели Сергея. Впервые так ласково и так искренне. Ему было приятно, что она побеспокоилась о его здоровье. И запах от ее волос исходил очень приятный.
– Так где ты был? – Марина вскинула подбородок. – Тебе звонили, Влад. Неоднократно. Последний раз минут пять назад. Из прокуратуры.
– Кто? – безучастно поинтересовался он.
– Следователь, который приходил к нам в прошлый раз и разговаривал с Валей. Этот… Перегудов.
– Ясно. Чего он хотел?
– Тебя спрашивал. И он вроде… Вроде как собирался подъехать. Что происходит, Влад? Объясни мне. Ты что-то сделал? Что-то плохое? Да, Влад?
В прихожей было сумрачно, но Елизаров скорее чувствовал, чем видел, какое беспокойство плещется у Марины в глазах. Он улыбнулся. Натянуто и неестественно.
– Нет. Ничего плохого я не делал. Валя у себя?
Марина Сергеевна кивнула.
– Спит?
– По-моему, еще нет.
Елизаров еще раз обнял жену, поцеловал ее в щеку и, скинув ботинки, прошел по коридору. Постучался в комнату дочери.
– Да, – откликнулась Валентина.
Елизаров вошел. Дочь сидела перед включенным компьютером, играя в ту самую игру, которую позаимствовала у него. «Мститель». Владислав почувствовал легкий приступ тошноты, но уже в следующую секунду совладал с собой.
– Привет.
– Здравствуй, папа.
Валентина повернулась к нему на крутящемся кресле. Он подошел вплотную к ней и опустился возле нее на корточки. Взял руки дочери в свои. На этот раз она не воспротивилась. Смотрела на отца с явным недоумением.
– Сегодня днем ты задавала мне вопрос, – кадык Елизарова нервно дернулся. Очень хотелось отвести взгляд, но он мужественно продолжал смотреть Валентине в глаза. – И я ответил тебе на него несколько абстрактно, милая. Просто в тот момент я еще не был готов дать тебе исчерпывающий ответ. Теперь готов…
– Что случилось, папа?
– Да, Валя… Всех этих ребят убил я, – Елизаров почувствовал, как у Валентины при этих словах
