Ворона сделал несколько шагов и проговорил, не скрывая агрессии:
– Гарик, ну ты, право, сущий джентльмен. С твоими манерами не в разборках участвовать, а в парламенте заседать. Пару раз по зубам – это не мордобой, а обыкновенная профилактика.
Маркелов напрягся. В правом кармане у него лежал перочинный нож. Лезвие крохотное, удобное для того, чтобы нарезать колбасу, но вполне годится, чтобы выиграть несколько важных секунд.
Неожиданно дверь широко распахнулась. В дверях стоял рассерженный Федосеев.
– Ну, чего вы тут раздухарились? Марш на место! Вам неприятностей, что ли, не хватает? – и, строго посмотрев на Гарика, добавил: – Ты волчару-то из себя не строй, не на того напал, чтобы глазками сверлить! А ну марш на свои места, пока не выпер вас всех к ядреной матери!
Гарик, отвернувшись, вышел первым, за ним, бросая сердитые взгляды в сторону Маркелова, последовали остальные.
– Ну что тут у вас произошло? – спросил участливо Федосеев.
– Батя, я даже сам не очень понял, о чем базар был, – взволнованно заговорил Маркелов. – Они говорят, будто я легавых на покойного Павла навел.
– Это как? – не понял Федосеев.
– А вот так, батя, будто бы я нашептал ментам, что покойный Паша навел Карася на «стволы».
– Ладно, – махнул рукой Иван Степанович. – Слушай ты их больше, – и, повернувшись в двери, добавил: – Работай, как прежде, и ни о чем не думай, а с ними я сейчас переговорю. Будут знать, как не по делу языками чесать. За такое дело можно по всей строгости спросить. Сам-то ты что об этом думаешь?
– Пусть живут, – отмахнулся Захар, – только чтобы в следующий раз такого базара не возникло. А то ведь я парень впечатлительный, могу и обидеться.
– Передам.
– Батя, – заставил Маркелов обернуться Федосеева у самого порога. – Спасибо, что выручил, а то не знаю, чем могло бы закончиться.
– Ладно, – невесело отмахнулся Иван Степанович, – сочтемся как-нибудь.
Половцев посмотрел на часы. До обговоренного времени оставалось две минуты.
– В общем, так, – посмотрел он на примолкших собровцев. – Все как обычно. Первым идешь ты, Иван, – ткнул он пальцем в парня весом не менее ста двадцати килограммов. – Вы вваливаетесь следом, – посмотрел он на сидящих рядом двух долговязых парней. – И чтобы без всяких этих ковбойских штучек. Чем меньше пальбы, тем лучше. Малейшее сопротивление гасить на корню. Не мне вас учить, как это делается – прикладом под дых и «браслеты» на руки. Если окажется сильно непонятливым, можно смазать по роже. – Евгений вытащил из кармана фотографию и показал ее всем: – Вот это наш сотрудник, прошу его не спутать… Итак… – Половцев посмотрел на часы.
Неожиданно калитка распахнулась, и из нее вышел Маркелов. Он постоял немного у ворот, пригладил волосы (условный знак, что все в порядке) и двинулся к своей машине. Зачем-то снял ее с сигнализации, заглянул в салон, чего-то выискивая, и, не обнаружив, хлопнул дверцей.
– Отбой! – сорвал Половцев маску с лица. – Сегодня не наш день.
Глава 23
СПОСОБЕН ЛИ ОН НА УБИЙСТВО?
Полковник Крылов недолюбливал доктора Лукина, однако свое отношение к нему не показывал даже взглядом. Несмотря на многочисленные «закидоны», тот был отличный специалист, каких, быть может, по всей Москве наберется всего лишь малая горсточка.
Впрочем, психолог, наверное, и не может быть другим. Легкая паранойя в их среде всегда в порядке вещей.
Доктор Лукин считал себя абсолютно гражданским человеком, хоть и носил погоны, а потому не обременял себя такими условностями, как прогибание в присутствии начальства. И вообще, он, похоже, не делал никакой разницы между больными и коллегами.
Вошел он, как всегда, без стука, в тот самый момент, когда его не особенно-то и ждали. Наивно было бы полагать, что доктора можно было выпроводить из кабинета, сославшись на неотложные дела.
Разумеется, здоровался он тоже нечасто. И вообще, к приветствию доктор Лукин относился как к чему- то совершенно необязательному, как к некоему отжившему ритуалу, которому самое место на свалке прочих ненужных условностей.
Полковник Крылов снял очки, отложил в сторону папку с документами и стал ждать. Присесть он не предлагал, Лукин и сам выберет место, где ему особенно комфортно.
– Как вы и просили, я составил психологические портреты.
– Так, очень интересно.
Лукин громко придвинул к себе стоявший рядом стул, небрежно бросил на стол папку и грузно сел, трубно высморкавшись в измятый платок.
– Начну с Юрия Геннадиевича Хацкевича. Между собой вохровцы зовут его Гарик. Сильной личностью его назвать трудно, но он неглуп, любит поверховодить в компании, но так же охотно подчиняется, если чувствует, что ему противостоит достойная кандидатура. Умеет действовать словом, но в случае нужды способен применить силу. Если говорить о главном, способен ли он совершить такое дерзкое преступление, как ограбление, да еще с убийством? Не думаю. Съездить кому-то по роже – это он мастер, но вот убийство не по его части.
Доктор Лукин говорил неторопливо, слегка растягивая слова, что придавало каждой его фразе особую значимость, казалось, что о людях он знает буквально все.
– Так, дальше, – качнул головой полковник.
– Второй, которого я бы выделил, так это Воронов Илья Борисович. Или просто Ворона, как зовут его сослуживцы. Делает вид, что не обижается на свое прозвище, но в действительности это не так. Обидчив, имеет массу комплексов, от которых ему не избавиться за всю жизнь. Может быть коварным, но умом не блещет. Насколько я понимаю, преступление выполнено очень грамотно и умно. Это не по его части.
– Хорошо, оставим психологические портреты всех сотрудников, скажите конкретно, кто мог быть замешан в этом деле?
– Что ж, хорошо. Честно говоря, прежде чем знакомиться с делами сотрудников, я составил психологический портрет предполагаемого преступника. Так вот, по моему мнению, здесь замешан человек из охраны. И он наверняка должен быть старожилом. Уважаемым человеком в коллективе, пользующимся доверием. Очень осторожным, если никак не обнаружил себя прежде. Очень умным, судя по тому, как прошла операция, и, конечно же, необыкновенно хладнокровным.
– С чего вы так решили? – не удержался от вопроса полковник.
– Все очень просто. Он почти каждый день глаза в глаза должен был встречаться со своими сослуживцами и обязан был не выдать своих каких-то переживаний. Не исключено, что этот человек обладает большими связями в криминальном мире… Этот человек должен как-то располагать к себе, иначе ему не заручиться доверием людей, втянутых в это преступление.
Манера доктора Лукина растягивать слова раздражала полковника Крылова. Возможно, он и сам в это время подвергался какому-то психологическому тесту, но приходилось делать вид, что ничего не происходит. Все-таки доктор Лукин в своем деле был незаменим.
– Очень любопытно. И кто же подходит под этот ваш портрет?
– Я составил этот предполагаемый образ, отложил его в сторонку и позабыл о нем на время. А потом взялся составлять психологические портреты других работников охраны…Так вот я что вам скажу, – голос Лукина слегка подсел, – когда я сопоставил их между собой, то обнаружил, что портрет Ивана Степановича Федосеева полностью совпал с портретом предполагаемого преступника.
Глубокой задумчивостью полковник Крылов попытался скрыть подступившее волнение. Как бы там ни было, но выводы эксперта полностью соответствовали его личным ощущениям.
– Так, значит, вы считаете, что прямо или косвенно в этом деле замешан Федосеев?
Ладони Крылова сцепились в замок, так он поступал всегда, когда волнение подбиралось к двенадцатибалльной отметке. Хотя внешне это никак не проявлялось, вот разве что его глаза начинали блестеть больше обычного.
– Считать и утверждать должны вы, – спокойно заметил доктор Лукин, чуть пожав плечами, – а мое
