Полковника будто подменили: каждое утро он бегал от стола к столу на своих коротких ножках и орал на сотрудников, будто все мы бездельники, дармоеды, должны на работе выкладываться, неустанно сберегая каждую хозяйскую копейку. Изрядно подпортив нервы подчиненным, часам к одиннадцати он удалялся в главный офис, только тогда можно было начинать нормальную работу. С легкой руки Гены была введена система штрафов за так называемые нарушения трудовой дисциплины, строго регламентирован рабочий день: теперь, если сотрудника ловили в неположенное время за чашечкой кофе или в курилке, его лишали части зарплаты. Опоздание на службу грозило личным разговором с боссом в отдельном кабинете, что часто оканчивалось не только материальным наказанием, но и увольнением сотрудника. Одним словом, началась новая веселая жизнь.
Что касается моей персоны, Гена невзлюбил меня сразу, поскольку одним из главных тезисов его программы переустройства работы фирмы было то, что старикам не место в развивающемся, динамичном коллективе и, вообще, люди старше сорока с их окостенелыми мозгами неспособны к творческой работе. Но пока Игнатий Матвеевич еще не разучился мыслить здраво, чтобы разбрасываться такими специалистами, как я, мне ничего не грозило. Он даже с некоторой снисходительностью относился к моим «прегрешениям» и особо не цеплялся, хотя, как начальника отдела, в последнее время он меня иногда доставал своими безграмотными «ценными указаниями» и «мудрыми советами». Еще полковник всерьез считал, что я почему-то должен нести ответственность за моральный облик своих подчиненных. С этим я был категорически не согласен.
За три месяца «реформ» все в конторе кардинально поменялось. Лучшие спецы ушли, их места стали занимать бесхребетные бездари, готовые лизать что угодно у кого угодно за определенное материальное вознаграждение. Качество выпускаемого продукта упало. Многие заказчики стали отказываться от наших услуг. Удивительно, как за столь короткое время можно было нанести такой непоправимый ущерб престижу предприятия? Однако другое удивляло еще больше: почему папочка до сих пор не отшлепал сына по молодой розовой попке и не выгнал с позором? Лично я относился ко всему происходящему философски: что есть – то есть. Сам родитель, понимаю прекрасно, до какой степени человек может быть слеп в отношении любимого чада.
Однако, труба зовет. Я отвлекся от размышлений – пора на работу. Симпатичная ведущая с экрана телевизора пообещала на сегодняшний день ясную и теплую погоду, не забыв порадовать людей, страдающих сердечно-сосудистыми заболеваниями, стабильным геомагнитным фоном. На этой радостной ноте и в самом приподнятом настроении я покинул свое холостяцкое прибежище.
Производственный офис компании «Софт риэл» находится в пятнадцати минутах ходьбы от дома, что очень удобно, поскольку терпеть не могу утренней толчеи в общественном транспорте. В данном случае, жадность хозяина играла мне на руку – содержать подобное помещение в центре столицы было бы значительно дороже. Да и зачем? На Тверском бульваре, недалеко от здания МХАТа, расположен главный офис, где Игнатий Матвеевич и проводит свой основной рабочий день.
Путь мой пролегал через небольшой неухоженный лесной массив, который местные жители громко называют парком. Было удивительно, что этот кусочек природы еще никто не приспособил под строительство какого-нибудь здания или на худой конец автостоянки. В утренние часы он пустовал. Днем здесь гуляли неработающие пенсионеры и молодые мамы с колясками, играли в войну ребятишки. Вечером после работы сюда частенько заглядывали трудящиеся, чтобы пропустить с устатку рюмочку-другую на природе, обсудить последние политические события, поговорить о рыбалке и футболе. В темное время суток это было излюбленное местечко для тусовок молодежи постарше.
Я шагал по тенистой аллее и с наслаждением вдыхал ароматы растений. На дворе начало лета – пора интенсивного цветения. Повсюду на асфальте вокруг подсыхающих луж – следов ночного дождя, яркими разводами желтела пыльца. Солнце весело играло капельками влаги на листьях и траве. Создавалось впечатление, что весь парк за ночь по мановению волшебной палочки превратился в огромную пещеру Али-Бабы.
Возвращаться мыслями к ночному кошмару не хотелось, и думы поневоле перетекли в область приятного. Сегодня пятница, впереди два выходных, которые я проведу на дачном участке – моем любимом детище, где все создано исключительно собственными руками. Брусчатый домик с мансардой и верандой, плодовый сад с яблонями, грушей, сливами, кустами крупной смородины, черенки которой я срезал в плодовом саду бывшей тогда еще ВДНХ, за что имел неприятный разговор со смотрителем питомника, пара грядок со свежей зеленью и овощами для закуси – все это ожидало меня завтра. Если приедут ребята и привезут радость моей души Саньку, будет вообще здорово. Внук обязательно потащит деда рыбачить на пожарный водоем, где отродясь, кроме лягушек, ничего не водилось или за молодыми лисичками в близлежащий лесок. По пути будет взахлеб рассказывать, сколько монстров уничтожил вчера из бластера и сколько уровней прошел в своей новой компьютерной игрушке, которую подарила ему баба Алла.
В вестибюле сегодня дежурил вахтер Василий Космодемианович – сухонький, невысокого росточка пенсионер, с неизменным Достоевским на дежурном столике. Демьяныч, как для краткости мы все называли этого тихого старикана, считал, что на свете существует всего один настоящий писатель, а именно – Федор Михайлович.
«Только у Достоевского, – любил говаривать Василий Космодемианович, – вы найдете ответ на любой вопрос. Жизненный писатель».
– Что из духовной пищи вкушаете сегодня? – поздоровавшись с охранником, спросил я.
– Сегодня «Бесы», Сергей Николаевич, – на минуту оторвавшись от книги, доложил Демьяныч и снова углубился в чтение.
Меня словно обухом по голове стукнули. Бесы, бесовщина, бесятина, что-то такое еще было в моем сне, чего я никак не могу вспомнить?
Проходя мимо кабинета директора, я обратил внимание на то, что дверь приоткрыта. Из любопытства сунув нос в щель, увидел за столом шефа Генку, ковыряющегося в бумагах. До сего момента Геша никогда не заходил сюда без папы. Теперь шуровал там, как в своем собственном. Он меня не заметил, и я двинул дальше к своему столу. На сегодня работы было немного: отладка небольшой программы для какого-то завода. Сев к столу, хотел было заняться этим проектом, но сразу обнаружил следы недавнего вторжения в систему. Мой «magic wall» – программа, которую я сам написал, фиксировала любые попытки взлома системы не только извне, но и из локальной сети офиса. Верный страж доложил, с какого компьютера был осуществлен вход и какие действия предпринял взломщик. Точнее, хакер был уверен, что совершил эти действия. На самом деле, «волшебная стена» не только препятствовала утечке любой информации без моей санкции, но и устраняла все отрицательные воздействия на систему. Недоброжелатель пытался произвести небольшие, почти незаметные, изменения в трех проектах, над которыми работала моя группа. Они были уже готовы и давно разосланы заказчикам. Для чего это нужно, пока было неясно, но кто это сделал, теперь я знал.
Артур Козырев – член группы, руководителем которой я состою, мне не понравился с самого начала: вертляв, нагловат, неисполнителен. Давно избавился бы от него, но босс по какой– то непонятной причине благоволил Артурику. Вероятнее всего, это был осведомитель, державший Кривоножко в курсе дел коллектива – этакий чужой среди своих. Именно с его компьютера и была совершена попытка взлома. Ну что ж, поднявший меч… Пары минут хватило, чтобы подготовить адекватный удар и нанести его. Потом я приступил к работе и через четверть часа уже позабыл об утренних странностях.
Время двигалось к обеду. Сегодня хозяин не соизволил почтить коллектив своим визитом. Настроение в народе от этого нисколько не понизилось. Наоборот, в предвкушении уик-энда все расслабились. Минут за пятнадцать до перерыва ко мне подошла секретарь Света.
– Сергей Николаевич, вас приглашает в свой кабинет Геннадий Игнатьевич.
«С каких это пор кабинет стал его?» – промелькнула мысль, но язык не повернулся ее озвучить…
– Итак, Сергей Николаевич, – напустив на себя видимость строгого, но справедливого босса, начал Геша, – как вы, наверное, уже слышали, меня назначили техническим директором предприятия.
«Вот это новость, неужели свершилось и выживший из ума полковник отдал нас на растерзание этому прохвосту?»
Но вслух я сказал:
– Поздравляю Геннадий Игнатьевич! Вы меня по делу вызвали, или известить персонально о своем назначении?
