размеров грецкого ореха.
– Ты не прав, Федя, – грудью стал на защиту официального главы земного братства Хранителей Квагш, – мне несколько раз доводилось общаться с Хоросом, уверяю тебя, ни малейших признаков возрастной дегенерации сознания мною отмечено не было.
– Разумеется, вам, эмпатам, виднее.
В ответ на мою колкость, стажер наградил меня укоризненным взглядом и как ни в чем не бывало заметил:
– Смотри на дорогу, Федор, ваши повозки хоть ужасно медленные, при этом крайне неуклюжие, того и гляди, быть беде.
Последнее замечание Квагша здорово зацепило мое самолюбие. Сразу захотелось как следует отбрить 'знатока и ценителя' скоростей и повозок, но я удержался, сообразив, что, по сути, очень мало знаю о том Большом Топком Болоте, откуда Хорос притащил на Землю этого забавного уникума.
– А сами-то вы там у себя на чем катаетесь?
– Мы не передвигаемся по земле, как вы, мы летаем по воздуху. Для этого у нас имеются специально выдрессированные крылатые рептилии – блархи.
– И с какой же скоростью перемещаются в пространстве эти ваши рептилии? – Услужливое воображение тут же нарисовало Квагша верхом на некоем подобии трехглавого Горыныча. Я едва не расхохотался.
– Так… – Мой приятель на мгновение задумался, что-то прикидывая в уме, наконец выдал: – Ваши сто километров бларх преодолевает за полчаса. Он способен находиться в воздухе без посадки до десяти часов, при этом нести пассажира и дополнительный груз примерно полтонны.
Двести километров в час – очень даже немало, да еще с пассажиром и грузом на борту. Я определенно начинаю уважать тамошнюю авиацию и разумных лягушек, коим по силам оседлать безмозглых драконов. Однако свои истинные мысли я до поры до времени приберег и, вместо дифирамбов отваге и предприимчивости латингов, невозмутимо ответил:
– Всего-то двести кэмэ в час – эка невидаль. Наши гражданские лайнеры летают до девятисот, а о военных аппаратах и говорить не приходится. Представь, Квагш, я могу за сутки долететь до любой точки земного шара.
– А я могу в одно мгновение переместиться в любую точку своего мира посредством… – Квагш выдал на родном языке нечто маловразумительное и довольно длинное, затем смущенно посмотрел на меня и растолковал более внятно: – Короче, Федор, есть у нас такое растение, точнее, не совсем растение, а сложный псевдоразумный симбиотический организм. Внешне он выглядит как большой куст. Подходишь к нему, он расступается и оплетает тебя ветвями. Затем ты мысленно представляешь, в каком месте Большого Топкого Болота хотел бы очутиться, и 'куст' в мгновение ока выполняет твое желание.
– Ничего себе! – только и смог сказать я. Вот уж уел – так уел. Биотехнологии на самом высшем уровне: на драконах летают к ближайшему соседу в гости, а если куда подальше нужно сгонять, у них кусты специальные имеются, способные запросто манипулировать пространством. Интересно, что заменяет им наш привычный Интернет, мобильную связь и прочие средства коммуникации?
Я уже хотел хорошенько расспросить обитателя продвинутого болота о тамошнем житье-бытье, как нам навстречу через две сплошных полосы рвануло оскалившееся радиаторной решеткой оранжевое многотонное чудище о шести колесах под названием 'КамАЗ-5410'. Восемьдесят километров в час его, плюс сотня моих – в сумме сто восемьдесят, да и вдобавок к этому наши массы. Нехилый такой удар намечался, причем гораздо более неприятный для нас.
Удивительно, но эта печальная арифметика сама собой сложилась в моей голове и подвигла меня на решительные действия. Мгновенно обретя ускоренные реакции, я резко крутанул рулевую баранку вправо, рискуя зацепить крайне дорогущий 'лексус', следовавший по соседней полосе в одном с нами направлении. 'Лексусу' конечно же досталось, но мгновением позже и не по моей вине. Предпринятые мной действия позволили избежать лобового столкновения с самосвалом, наш автомобиль получил всего лишь скользящий удар в левую скулу задней парой колес. Впрочем, и этого вполне хватило, чтобы 'москвич' отбросило, как мячик для игры в пинг-понг на тот самый злосчастный 'лексус', а потом завертело и закрутило в невообразимом хороводе. Вместе с нами завертело и закрутило и 'лексус', и парочку 'Жигулей', и еще несколько иномарок.
Все это время я активно работал рулем и педалью тормоза, стремясь избежать фатальных для меня и Квагша последствий. Именно потому, что рефлексы мои работали в ускоренном режиме, какое-то время у меня получалось удерживать транспортное средство под контролем. Чудом, но мне все-таки удалось предотвратить выезд своего москвича на встречную полосу и пару раз уйти от фатального столкновения с автомобилями, следовавшими в одном с нами ряду.
В какой-то момент педаль тормоза бессильно провалилась до пола и более не желала возвращаться в исходное положение, а потерявшая связь с оборванными тягами рулевая баранка получила возможность безо всякого сопротивления вращаться вокруг своей оси. Впрочем, к тому времени мне и другим участникам дорожно-транспортного происшествия все-таки удалось существенно сбросить скорость.
Кончилось все тем, что в капот развернувшегося на сто восемьдесят градусов моего автомобиля гордо въехал уже изрядно потрепанный многочисленными столкновениями с другими транспортными средствами 'форд-фокус'. Нас тряхнуло, то, что осталось от моего красавца раритета, сильно накренилось набок, но не перевернулось, и мы наконец-то замерли на месте.
– Да, – донесся до моих ушей спокойный голос напарника, – с блархами в моем мире такого не случается. Дерутся, конечно, но только в брачный период. В это время мы на них не катаемся.
Молодец, съязвил в ответ. Я конечно же здорово разозлился, но крыть было нечем, поэтому попросту проигнорировал вполне заслуженную подковырку. Чтобы скрыть смятение, царившее в моей душе, спросил на всякий случай:
– Квагш, ты не ранен?
– Со мной все в порядке, Федор. – Иного ответа я, в общем-то, и не ожидал. Латинги – весьма живучие создания, и заживает на них получше, чем на собаках и кошках. К тому же, коль шуточки шутит, значит, живее всех живых.
– В таком случае вылезаем, пока что-нибудь не коротнуло, и вся эту куча металлолома не рванула.
Легко сказать 'вылезаем'. Как оказалось, дверцы 'москвича' заклинило, и мы со стажером оказались основательно запечатанными внутри. Однако с этой неприятностью Квагш справился проще простого. Потихоньку, чтобы никто из посторонних не заметил, он извлек из кармана свой штатный энергетический меч и ловко рубанул по моей и своей дверям в районе петель и запорных устройств. Парочка легких толчков, и, казалось бы, безнадежно зажатые деформированным кузовом дверцы упали на изрядно разогретый солнечными лучами асфальт.
Лишь выбравшись из салона покореженного автомобиля, мы получили возможность реально оценить всю захватывающую масштабность случившегося. В разной степени пострадало не меньше десятка автомобилей.
Что же касалось моего 'москвича', то он представлял собой весьма грустное зрелище. Моторный отсек был бесповоротно разгромлен, благо двигатель и прочие тяжелые 'потроха' не двинули в салон со всеми вытекающими последствиями, а разлетелись в разные стороны во время моего маневрирования. Задняя часть напоминала гармошку после доброй сельской свадьбы с хорошей дракой. Удивительное дело – лобовое стекло всего лишь слегка потрескалось. Бывают же чудеса! Но самое главное, мы не перевернулись, и в крышу никто не въехал.
Виновник 'торжества' КамАЗ валялся на правом боку посреди трассы. Его водитель – совсем еще молодой парнишка – успел выбраться из кабины. Он стоял неподалеку от своего автомобиля и трясущимися руками пытался извлечь сигарету из помятой пачки. У разбитых машин крутились их владельцы и неравнодушные из проезжавших мимо. Кого-то пытались вызволить из железных тисков искореженных транспортных средств, лужицы пролитого на асфальт горючего и разбитые бензобаки поливали на всякий пожарный пеной из огнетушителей. Короче, стояла обычная в таких случаях довольно бестолковая суета с криками, матерной руганью и стонами раненых. Справедливости ради, стоит отметить, особенно сильно никто не пострадал. Кому-то садануло по уху или в нос подушкой безопасности – болезненно, но не смертельно. Кто-то во время экстренного торможения крепко приложился лбом к ветровому стеклу или
