– Да ладно тебе, – махнул рукой я, – как сосед остепенится, вернешь. Мне она нужна на тот случай, если неугомонная чиновная братва задумает в мое отсутствие снести мой домишко. Представь, подгонят бульдозер или экскаватор, а она ка-ак!… Короче, не завидую тому бульдозеристу или экскаваторщику. И поделом, нечего мирных граждан терроризировать!
Кажется, о моем конфликте с московскими властями Андрею было известно, поскольку он не стал задавать глупых вопросов, лишь одобрительно кивнул.
Павильон? 28 'Пчеловодство' располагался в двух шагах от 'Космоса'. Собственно пчел, меда и прочей специфической атрибутики там не было уже как минимум год. Раньше торговали медом, воском, прополисом, а также соответствующим инвентарем, устраивали тематические выставки, даже пасека учебная была. Затем кто-то из влиятельных чиновников положил глаз на это дело. Пчеловодов взяли в оборот: посередь холодной зимы отключили воду, отопление и электричество, таким образом своего добились. Теперь там идет активный ремонт, и, по всей видимости, здание ожидает судьба павильона 'Космос' и многих других павильонов ВВЦ, превращенных в торговые точки.
Для наших целей это место подходило, как никакое другое. Кругом тихо, минимум праздношатающейся публики. К тому же вполне можно укрыться от посторонних глаз под сенью деревьев и кустарников. Если Андрей ненароком потеряет сознание, не страшно, в тени отлежится. Хотя парень он крепкий, не должен.
– Пожалуй начнем, – сказал я и, закрыв глаза, принялся рисовать перед внутренним взором картину одного известного мне тихого места, расположенного едва ли не в самом центре Анарана – столицы Лагора, причем даже более укромного, чем этот чудный уголок.
Сначала перед глазами замелькали какие-то смутные образы: размытые тени, мерцающие загогулины, сверкающие звездочки. Постепенно мне удалось взять все это под контроль. Как художник угольком, я сначала набросал контуры будущей картины, затем принялся заполнять их цветом. Получилось, но пока плоско и не очень убедительно. Однако на этом я вовсе не собирался останавливаться. Добавил светотеней, слегка исказил и размыл задний план и постепенно отдельные детали перед моим внутренним взором ожили и помимо моей воли начали трансформироваться в целостный пейзаж, яркий, объемный и реальный.
'Окинув взглядом' результат своих художественных потуг, удовлетворенно цокнул языком. Затем мысленно произнес алгоритмическую формулу активации межпространственного тоннеля и открыл глаза. Созданный моим воображением образ не пропал, лишь сильно поблек и стал полупрозрачным, слегка колышущимся. Зато теперь это был не просто плод моей фантазии, а самая настоящая дверь в самый настоящий мир.
– Ну, Андрюха, теперь лови откат, и спасибо тебе преогромное!
– Да ладно уж, – засмущался Андрей, – тебе спасибо за зуделку.
– А теперь, стажер, поехали! – Я взял Квагша за руку, и мы шагнули в колышущее марево.
В ожидании мощного сокрушительного удара, я инстинктивно зажмурился и даже согнулся. Но никакого удара не последовало. Молодец студент, не подвел!
Глава 6
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу…
Старина Данте, судя по рассказам старших товарищей (в частности самого Хороса), был довольно скучным человеком. К тому же плоть от плоти и кровь от крови сыном своей эпохи. Являясь одним из Хранителей, он так и не сумел избавиться от своих религиозных заблуждений. К тому же однажды в компании Верховного Хранителя он посетил один из параллельных миров. Что он там на самом деле увидел, история умалчивает, но после того знаменательного путешествия человечество получило бесценный поэтический шедевр и вдобавок основательно подвинувшегося рассудком индивида. Пытались его лечить, даже в Лагор возили – не помогло. Хорос до сих пор переживает, что, поступив столь необдуманно, потерял ценного сотрудника.
А по-моему, люди с неустойчивой психикой нашему делу лишь помеха. Взять, к примеру, Альмансора, наверняка старикан в свое время грешил религиозным фанатизмом, по слухам, с самим Мухаммедом дружбу водил, а потом с крестоносным воинством в пустынях Малой Азии сражался под знаменами славного воителя Саладина. А теперь не чурается телевизора, не шарахается от автомобиля, вовсю пользуется компьютером, мобильным телефоном и при всем при этом неусыпно следит за своевременным восполнением естественной убыли жен в своем гареме. Даже на самолете летать не боится. Так и хочется встать, снять перед ним шляпу и громко воскликнуть: 'Какая глыба, какой матерый человечище!'
Но я вовсе не к тому вспомнил про Данте, чтобы как-то опорочить в глазах общественности великого человека. Просто (по словам все того же Хороса) означенный 'сумрачный лес' был тем самым местом, в которое переместились мы с Квагшем. По большому счету, здесь не наблюдалось никакого сумрачного леса, просто средневековые мозги Данте все чужеродное воспринимали в искаженном мрачном свете. Это был обычный городской парк, располагавшийся неподалеку от Центральной площади столицы Лагора. Просто деревья здесь большие и растут довольно близко друг к другу, отчего кроны плотно сомкнуты, и даже в безоблачный полдень в этой части парка царят полумрак и влажная духота. Основная масса праздношатающейся публики предпочитает проводить время на открытых лужайках у фонтанов, а сюда посетители заглядывают редко – в основном влюбленные парочки с целью экстренного удовлетворения потребностей определенного рода.
Нам повезло, в пределах видимости таковой (в смысле, парочки) не обнаружилось. Чтобы перевести дух, я присел на вылезшее из-под земли корневище гигантского древа неизвестной мне породы. Несмотря на то что большую часть отката принял на себя Андрей Вершинин, в голове шумело, как у хроника-алкаша с великого бодуна. Перемещения между пространствами – процедура весьма энергозатратная даже при наличии демпфера-компенсатора или репера-добровольца. Репера не в смысле человека, то ли поющего, то ли читающего ныне модный рэп, а живого существа, добровольно выполняющего функции реперного объекта, поглощающего во время межпространственного перехода львиную долю крайне болезненного и весьма 'шумного' магического отката.
Квагш также пристроился рядышком, хотя и выглядел значительно свежее меня. В следующий момент я понял, для чего он это сделал. Первым делом латинг стащил с себя комбинезон-трансформер, а вслед за ним – ненавистную псевдоплоть. Через минуту он предстал в своем натуральном облачении, то есть в одном лишь широком набедренном поясе с подвешенными к нему атомарным и энергетическим мечами. Энергомеч – штука достаточно компактная, а вот каким образом он умудрился протащить внушительных размеров атомарник, для меня так и осталось загадкой. На мои расспросы стажер лишь неопределенно разводил верхними конечностями: мол, ловкость рук и никакого мошенничества.
– Красавец! – окинув приятеля оценивающим взглядом, констатировал я. – Черепашка ниндзя без панциря. И правильно, без лишней тяжести значительно удобнее.
В ответ Квагш лишь наградил меня укоризненным взглядом своих потрясающе выразительных глазищ, которые вдобавок вылезли из орбит и воспарили над головой своего хозяина. Удивительные глаза у моего приятеля: способны не только к бинокулярному зрительному восприятию, но и дают ему возможность контролировать практически все окружающее пространство. Поэтому латинги считаются непревзойденными бойцами на мечах. Затем он аккуратно свернул псевдоплоть и ненужный пока комбинезон-трансформер и начал упаковывать все это в опять-таки неведомо откуда появившийся рюкзачок.
– Все, Федор, я готов, – закончив свои манипуляции с вещами, доложил стажер.
– Хорошо, Квагш, немного оклемаюсь, и двинем по указанному Хоросом адресу. Сейчас бы кофейку принять по чашечке!
Против чая, кофе и молока стажер ничего не имел, хотя кофе и чай позволял себе в исключительных
