на урку, поскольку знал: на его сторону встанет добрая сотня мужиков. А это была сила, с которой приходилось считаться всем. Шальная, стихийная сила, которая шарахалась из одной стороны в другую, то соглашаясь с политикой нэпмановских воров, а то выступая за новые авторитеты. Но, конечно, охотнее мужики отстаивали собственные интересы. Дважды воры подваливали к Гоше, предлагая ему свое покровительство. Лучшего союзника и желать было нельзя!
Гоша оба раза ответил отказом, потому что он обладал даром внушения. Любую бузу он мог прекратить в один миг. Он не кипятился с пеной у рта, не махал руками, не рвал на себе рубашку. Он обводил всех взглядом, говорил, что хотел сказать, и все. Когда воры предложили короновать его законником, он ответил: «Нет. У нас разные дороги. Я – мужик и таким хочу остаться. Воровское дело хлопотное, оно не по мне».
Глаза у Гоши действительно были особенные: черные, бархатистые. Темными были даже белки, многократно усиливающие магию взгляда. Эта его особенность никак не сочеталась с волосами цвета прелой соломы.
Гошину способность убеждать глазами, а не словами, зэки раскрыли после первой же ходки, когда он шутки ради внушил куму, что тот – зэк. И не было конца веселью блатных, когда Филиппыч, стареющий тюремный начальник, растянулся на нарах.
Филиппыча списали тогда подчистую, назначив пенсию по болезни, а начальству и в голову не могло прийти, что всему виной были глаза Гоши.
Гоша рассказывал, что дед его, цыганский барон, мог вызывать нечистую силу, но свой талант чаще распространял на женщин, которыми окружал себя до самой старости. Гоша недалеко от него ушел – своим даром развлекал сокамерников. Однажды он поспорил, что выйдет из тюрьмы никем не замеченным.
Блатные пришли в дикий восторг, когда увидели, как стоявшая у ворот охрана взяла под козырек. Побродив на воле часа три, Гоша заскучал и решил вернуться. Нетрудно представить, как удивились охранники, когда он появился у ворот.
– Гоша я, не узнаешь, что ли? Отворяй ворота, жрать хочу!
– Как ты вышел?
– Как, как! Кого выпустил три часа назад? Кому честь отдавал?
– Так то был начальник тюрьмы.
– Так то был я!
Потом Гоше долго не давали прохода, все спрашивали, не желает ли он снова на волю? У Гоши всегда был один ответ: «А чего там делать? Здесь веселее!»
Варяг знал, что жизнь у Гоши сложилась иначе, чем у него. Видно, верх одержала кровь деда – барона. После отсидки он отошел от воровских дел и создал свое собственное, окружив себя колдунами, знахарями, кудесницами. Теперь он назывался экстрасенсом и бахвалился своим уголовным прошлым, которое как нельзя более соответствовало его черным сатанинским глазам. Может, именно это и привлекало к нему толпы клиентов.
Варягу было известно, что Гоша живет на широкую ногу: отгрохал коттедж, купил «Мерседес», в центре города имеет шикарный офис, который стоит весьма недешево. Оставалось только гадать, откуда в нем столько энергии, позволившей осилить все это. Однако, поразмыслив, Варяг понял, что все закономерно. Гоша всегда был крепким мужиком с хорошими организаторскими способностями, а если к этому добавить еще и его феноменальный дар, то этого следовало ожидать.
Они не виделись несколько лет, и, конечно, оба изменились. Варяг стал и внешне другим, но дело стоило того, чтобы приоткрыть старому приятелю свою личину.
Варяг пришел в офис один. Молодая секретарша сообщила, что Григорий Яковлевич скоро освободится.
Варяг огляделся. Пол под мрамор, стены выложены яшмой. Он прикинул, во сколько обошлась хозяину небольшая гостиная, и понял, что тот на подъеме. Гошина популярность росла год от года, частенько он появлялся на экранах телевизоров, поражая обывателей магическими способностями. Кто бы мог подумать, что Гоша умеет не только причинять боль, но и снимает ее, успешно заговаривает болезни. Однажды он присутствовал на трудных родах. Как потом утверждала женщина – роды под гипнозом прошли совершенно безболезненно. И Варяг нисколько не сомневался, что так это и было.
Газеты любили писать о том, что он связан с космосом и внеземными цивилизациями и потому раз в неделю непременно получает информацию о грядущих стихийных бедствиях в различных частях света. Самое удивительное было то, что частенько эти предсказания сбывались.
Гоша взял на себя роль оракула... предсказывал перестановки в правительстве, рождение новых партий и многое другое. Одна из местных газет ввела рубрику, которая так и называлась: «О чем говорит Григорий Яковлевич».
Впрочем, он всегда был шарлатаном высшей пробы. И срок мотал за мошенничество! – подвел итог своим мыслям Варяг.
– Входите! – услышал он голос секретарши. – Григорий Яковлевич ждет вас.
Варяг посмотрел на девушку. Она была красива. «Как, должно быть, сладко стонет эта киса под телом Гоши», – подумал он и тут же потерял к ней всякий интерес.
– Чем могу быть полезен? – спросил Гоша вежливым тоном.
Варяг смотрел на него и с трудом узнавал прежнего лагерного мужика, который цедил бранные слова, как пижон пиво. Вишь ты! Чем могу быть полезен...
– Не узнаешь меня... Гоша? – решил быть откровенным Варяг с самого начала.
Григорий Яковлевич пристально посмотрел на гостя. Не каждый день вспоминают его кликуху! А потом зрачки у него расширились... он включил свой «фонарь» внутреннего зрения.
– Это ты, Варяг?
– Я.
– Не ожидал. Какими судьбами? Пустили слушок, будто ты пропал. Не то убили тебя, не то свалил за бугор. И лицом на себя не похож! Я уж думал, что и не узнаю, – удивлялся Гоша. – Да ты садись! Чего стоишь? Расскажи, все как есть. Устал я от этих клиентов! Кроме собственных болячек, ничего их не интересует. Того и гляди, что сам сляжешь. Приятно все-таки общаться со здоровыми.
– А ты меня узнал, – протянул Варяг.
– Не волнуйся! – отмахнулся Гоша. – Если надумал скрываться, то тебя никто не узнает, уж ты мне поверь. Не знаю, что ты с собой сделал, но у тебя изменился даже голос.
– От тебя я не думаю скрываться.
– Тогда выкладывай, в чем дело.
– Это долгая история. Если расскажу все как было, ты не поверишь.
– Я могу узнать все и сам, ты только слегка расслабься.
– Валяй! – согласился Варяг.
– Смотри на мою ладонь! – Гоша вытянул руку в сторону. – Считай про себя до тридцати.
На втором десятке Варяг ощутил, что погружается в легкую дрему. Вдруг захотелось сбросить ее с себя, но у него уже просто не оставалось на это сил, и, устав сопротивляться, он отдался этому чувству и крепко заснул. Он не знал, сколько это продолжалось, а когда открыл глаза, увидел перед собой строгое лицо Гоши.
– Да... Ничего себе! Диву даюсь... Впрочем, способностей у тебя навалом. В картах тебе нет равных, умножать и делить в уме – раз плюнуть... Но чтобы такое? Значит, ты теперь Владислав Геннадьевич и доктор наук?
– Да.
– А когда успел языки выучить?
– Способности, Гоша! Английский неплохо знал еще в колонии. А однажды к нам в зону попал внешторговец. Тут уж я не растерялся.
– Внешторговец... Надо же! За что сидел?
– За валютные махинации. В общем, английский я прилично знаю, французский волоку...
– А зачем это тебе?
– Ты был крепкий мужик и почти блатной. Я отвечу тебе так, как есть. С русским на Западе делать нечего, а нам туда надо позарез. Не удивляйся, но без твоей помощи не обойтись, и в этом плане за нами не
