И конечно же, не захочу проиграть и в этот раз, когда имею на руках все козыри. Я придумал эту партию и хочу, чтобы она продолжалась по правилам, которые я ввел.
– Что же ты намерен делать, Тимоха? Уж не поставишь ли ты всех нас к стенке?
– Мулла, я могу сделать все! – веско заявил Беспалый. – Если завтра зона сгорит синим пламенем, то мне никто за это даже выговора не даст – Тимоха, да есть ли у тебя Бог? – поинтересовался Мулла.
– Разумеется, Заки, мы теперь с тобой не те маленькие безбожники, какими были в дни нашей юности. А этот иконостас тебе ни о чем не говорит? – Беспалый взглядом показал на стену, с которой на вошедших смотрела Богородица с сыном на руках. – Как видишь, я не забываю наших христианских традиций. Так что ты совершаешь намаз, но и я молюсь, когда грешу. А теперь иди, а то я очень не люблю, когда мне сбивают масть!
Через два часа взвод автоматчиков оцепил барак, в котором со своей кодлой поселился Мулла. Капитан Морозов по прозвищу Пингвин в сопровождении трех солдат перешагнул порог. Несмотря на молодость, он уже успел послужить в зонах Заполярья и повидал столько, что рассказывать пришлось бы всю оставшуюся жизнь. Он прекрасно знал, с кем имеет дело, а потому знал, что может получить удар заточкой не только в грудь, но и в спину. Беспалый разрешил ему при первой же угрозе проучить строптивцев горячим свинцом, и капитан Морозов готов был в любую минуту воспользоваться своим правом.
– Мулла! – строго окликнул капитан. – На выход! И поторопись, если не хочешь, чтобы мои ребята вытолкали тебя из норы прикладами.
– Я не боюсь тебя, Тимоха, – прошептал Мулла, поднимаясь с нар. – Мне очень интересно посмотреть, какой ад для меня ты приготовил в этот раз.
Заки Зайдулла остановился напротив капитана Морозова. Пингвин демонстративно не носил с собой оружия, но рядом с ним были автоматчики, которые ловили каждое движение офицера.
– Руки за голову и к выходу! – строго скомандовал Морозов. – Одно неверное движение, и мы будем стрелять.
– Мулла, что нам делать? – спросил молоденький вор по кличке Сарай.
Для своей кодлы Мулла был признанным авторитетом, и если бы он велел умереть, то воры без раздули исполнили бы его волю.
– Мы еще поживем. А для начала выполним чего они от нас хотят, – ответил Заки. – К тому надо посмотреть, какой такой сюрприз для меня при готовил мой бывший кореш.
– Выходить по одному! – распорядился Пингвин. – Руки на затылок!
Предупреждаю: если что не так, будем стрелять! • Зайдулла вышел первым, а следом за ним, один за другим, последовала вся кодла. • – Мулла, куда нас ведут? – поинтересовался вся тот же молоденький вор. Мулла подумал, что парню не хочется умирать. Наверняка на какой-нибудь малине он оставил красивую воровку, которая истосковалась без молодого дружка. Да и сам Зайдулла еще не успел налюбиться вволю чтобы так запросто умереть среди ржавых болот в гиблой, проклятой Богом заполярной сторонушке.
– Стоять! – строго приказал Пингвин. – Беспалый сказал, что Хрыч немножко заскучал. Так вот, вы ему составите компанию. А теперь вперед к тому бараку.
– Да, выходит, и вправду еще поживем, – мрачно заметил Мулла и подумал об осколке опасной бритвы, спрятанном у него в правом рукаве. Ему будет чем «побрить» Хрыча. Теперь он догадался о плане Тимохи – тот хотел столкнуть между собой две враждующие воровские группировки и тем самым посеять в лагере беспредел. Не исключено, что он успел сообщить Хрычу о его будущих соседях, и сейчас обитатели барака, сжав в, руках ножи, ожидали гостей.
Хорош сюрприз, ничего не скажешь. В духе Тимохи!
– Пусть все готовятся к крепкой драке, – шепнул Мулла стоявшему рядом Сараю. – Чутье мне подсказывает, что Хрыч встретит нас не с пирогами.
Глава 18
Беда состояла в том, что Мулла по-прежнему, несмотря ни на что, любил Беспалого, хотя не признался бы в этом даже самому себе. Мулла для Тимохи всегда был чем-то вроде ангела-хранителя, который не раз спасал его в безнадежных ситуациях. Последний раз это произошло незадолго до того, как судьба навсегда развела их по разные стороны забора из колючей проволоки.
Дело было в лагере на Соловках в конце двадцатых годов. Тимоха пришел в барак к Мулле поздно вечером, молча достал из кармана бутылку водки, шматок щедро посоленного сала и стал нарезать сало на аккуратные ломтики. Заки молча наблюдал за тем, как отточенное лезвие легко врезается в плотную жирную массу. То, что ему, татарину, придется есть свинину, его не смущало – он верил в Аллаха, но не верил в то, что Аллах интересуется рационом вора Заки Зайдуллы.
Мулла с усмешкой взглянул на гостя: Тимоха был пижон и любил пофрантить, но, даже глядя на его парадный наряд, нельзя было не признать в нем законного урку.
Он всегда носил кепку, надвинув ее на самый лоб, куртка у него была лоскутная, а штиблеты так блестели, что в них отражалась улица.
Заки Зайдулла так же молча достал из шкафа два пустых стакана, сдул с них невидимые пылинки и с громким стуком поставил стаканы на стол.
Тимоха подковырнул острым лезвием пробку, и та, описав в воздухе дугу, закатилась в угол. После этого он опрокинул горлышко б глубину стакана, а когда водка, булькая, подобралась к самому краю, умело перевернул бутылку, не пролив ни капли. Так же уверенно он наполнил и второй стакан.
– А ты знаешь, Мулла, – Беспалый поднял стакан, – я ведь к тебе проститься пришел.
Его рука при этих словах слегка дернулась, и водка выплеснулась через край, намочив ему рукав.
– Что так?
Мулла не выражал удивления. Он всегда оставался невозмутимым. Даже если бы завтра на утренней поверке он увидел в рядах зеков всех членов Политбюро, его лицо выразило бы лишь легкое недоумение.
