платят, то есть ловят меня, неуловимого. Эти же проныры с микрофонами, фото-, видеотехникой и языками без костей так и норовят залезть туда, куда самому рьяному блюстителю закона и правопорядка не придет в голову сунуть свой нос. Накопают всякой небывальщины о героических похождениях Коршуна, а затем сливают нефильтрованный базар на головы легковерных телезрителей, радиослушателей и читателей газет.
Как-то в одном из уважаемых журналов опубликовали интервью со мной, якобы добытое с риском для жизни каким-то ловким корреспондентом. Даже мой «портрет» умудрились тиснуть на обложке, который, как оказалось впоследствии, был не чем иным, как фотографией самого автора, обработанной посредством компьютерных графических программ. У меня даже возникло желание надеть личину той бритой гориллы с дегенеративной физиономией конченого маньяка-убийцы и нанести визит вежливости беспардонному сочинителю, но из-за нехватки времени, связанной с наплывом выгодных заказов, пришлось отказаться от этой затеи…
– Доброе утро, Коршун, – мой отважный спаситель! – Что называется, накаркал – из отсека управления выскочила веселая, немного взбудораженная Патриция, ловко освободила из зажима откидное сиденье и бесцеремонно устроилась напротив, нагло уставившись своими зелеными глазищами прямо мне в лицо.
Чтобы не показаться неотесанным грубияном, я, в свою очередь, вежливо поздоровался и, ничуть не смутившись, стал изучать телевизионщицу.
От вчерашнего запуганного заморыша с неумытой, заплаканной физиономией ничего не осталось. Передо мной сидела уверенная в собственных силах златокудрая красавица с задорными искрами в изумрудных глазах, розовым румянцем на тонкой коже щек. Нелишне упомянуть о достоинствах прочих деталей ее лица: чувственный рот, белоснежные зубки правильной формы, прямой нос, лебединая шея – все было именно таких размеров и пропорций, от которых мужчины сходят с ума. Помимо собственной воли я начал дорисовывать в уме остальные, скрытые под одеждой части ее тела. Если мне не изменяют интуиция и некоторый опыт общения с лицами противоположного пола, там было все устроено безупречно, со строгим соблюдением всех установленных самой Матушкой-Природой законов и подзаконных нормативных актов, определяющих совершенство пропорций женской фигуры.
Окончив осмотр, я возвел глаза к потолку и, плотоядно причмокивая, произнес:
– Кондитер, однако! Величайший кондитер!
– При чем здесь кондитер?! Никакого отношения к этой профессии я не имею, и вообще, кроме яичницы и бутербродов ничего готовить не умею, – с некоторым бахвальством заявила Пат.
– Да не ты кондитер, а твой папочка – такой пирожок испек! Это каким же мастерством нужно обладать?!
– Дурак ты, Коршун! – Щеки собеседницы залило еще большим румянцем.
– Не дурак, а истинный ценитель, – поправил я девушку. – Тебе, как мастеру печатного слова, стыдно путаться в определениях.
– Именно таким я тебя всегда и представляла: наглым, неотесанным, беспардонным!
– Откуда властительница умов миллионов телезрителей может знать о существовании простого геолога? Нет, мамзель, вы меня с кем-то путаете!
– Ага, обыкновенный геолог! – Патриция, к моему удивлению, очень быстро взяла себя в руки и перешла в атаку: – Банки: «Нордландский кредитный», «Первый коммерческий», «Ресурсы и развитие», эльфийский «Процветание»; офис национального комитета «Надежда»; благотворительный фонд «Помощи отсталым народам» – и это только за два последних года… Хватит или продолжить?!
Я постарался изобразить на лице полное недоумение. Кажется, это у меня неплохо получилось, но на дотошную журналистку никакого действия не оказало. Она продолжала смотреть на меня с нескрываемым торжеством, как смотрел бы какой-нибудь сыскарь, прихвативший закоренелого рецидивиста за руку на месте очередного преступления.
– Что-то я вас не очень понимаю, барышня. Какие банки, какие фонды и комитеты? Еще раз повторяю – я геолог. Коршун – это всего лишь совпадение. Да мало ли «коршунов» порхает по миру?..
– Из тебя геолог, как из меня повариха, – не унималась въедливая корреспондентка. – Посмотри на свои руки – если они хоть раз держали геологический молоток, я без соуса съем свою любимую соломенную шляпку.
– Боюсь, Пат, тебе все-таки придется ее слопать. Сочувствую, но за язык тебя никто не тянул – это твой собственный выбор.
Наткнувшись на несокрушимую стену непонимания, Патриция решила зайти с другой стороны:
– Пусть ты не самый знаменитый вор Вундертауна, тогда объясни, как ты очутился в столь странной компании и какие такие «полезные ископаемые» вы собираетесь искать?
Логики в ее вопросе абсолютно никакой не было. При чем тут «странная компания»? И вообще, не все сегодня добывается из морской воды – например, нефть, уголь, строительный камень, песок, глина, драгоценные камни, да мало ли чего еще можно извлечь из земных недр. Чтобы окончательно отвязаться от дотошной прилипалы, я порекомендовал ей обратиться за разъяснениями целей и задач экспедиции к руководителю.
– Думаешь, я полная дура и поверю той сказочке насчет богатого месторождения алмазов на плоскогорье Аримана? – Похоже, девушка уже успела обо всем расспросить нашего начальника. – Если там и существуют алмазные россыпи, кто будет их осваивать в столь жарком климате?..
Я уже хотел было изречь какую-нибудь грубость, чтобы отвязаться от назойливой девчонки, но в этот момент в десантное отделение ввалился Брюс.
– Коршун, иди-ка сюда! У нас проблемы.
Нарочито любезно раскланявшись Патриции, я поторопился в рубку управления, невежливо захлопнув дверь перед любопытным носиком пассажирки, и запер на задвижку. Как Патриция отреагировала на мою выходку, я так никогда и не узнаю, но думаю, что мой и без того низкий рейтинг в ее глазах отнюдь не повысился.
При моем появлении гномы наградили меня сочувственными взглядами. Похоже, неугомонная девчонка успела изрядно достать их своими расспросами. Злыдень пребывал в состоянии покоя в уголке по правому борту. Фарик сидел в кресле водителя с мечтательным выражением на лице. Не ошибусь, если предположу, что маг успел втюриться в нашу пассажирку по самые свои лопоухие уши. Ну что же, надеюсь, что при ближайшем знакомстве с противной девицей у него эта блажь быстро пройдет, а пока пусть общаются почаще, лишь бы ко мне не приставала.
– Здравы будете, господа геологи! – громко и преувеличенно весело поприветствовал я честную компанию. – Чего все такие кислые с утра?
– Кому утро, а кое-кого уже успели достать, – проворчал Брюс. – Говорил вам не брать корреспондентшу с собой! Не послушались – теперь пеняйте на себя, у меня от ейных расспросов даже аппетит пропал. Все ей, видите ли, расскажите, обо всем доложите! – Потом, указав рукой на Фарика, продолжил: – Посмотри, Коршун, на этого охламона – влюбился без памяти…
– И вовсе не влюбился, – попытался оправдаться маг, хотя и без комментариев ветерана мне все было ясно с самого начала.
– Влюбился, влюбился, лопух! – продолжал наседать Брюс. – Конечно, это дело сугубо личное, но послушай совет доброго дядюшки Брюса: беги от нее со всех ног – дамочка весьма вредная, никакой семейной жизни у тебя с ней не получится. Бери пример с Коршуна – видал, как он ее отшил, иначе сейчас она порхала бы вокруг тебя и пудрила вовсю мозги: «Фарик, а это что за кнопочка? Милый Фарик, а для чего этот рычажок?..», тьфу!..
– Хватит, старая брюзга, приставать к парню! – вмешался в разговор Его Величество. – Без твоей помощи разберется в своих чувствах! – Отчитав, таким образом, подданного, он обратился ко мне: – Коршун, посмотри-ка сюда!
Я взглянул на экран монитора и кроме единственной яркой точки и комментария в правой его части ничего не увидел. Присмотревшись повнимательнее, прочитал: «Неопознанный космический объект – предположительно спутник-шпион (вероятность 89 %), высота над уровнем моря 35 756 км, расстояние до цели 42 535 км, координаты геостационарной орбиты…»
Дальше читать не стал. Мне и без объяснений было понятно, что это за штука, а также кем и для какой цели подвешена над экватором.
