– Да, милый. Сколько я спала?
– Какой-то часик.
– Меня в поездах всегда укачивает, – чуть капризно произнесла баронесса.
– Нам некуда спешить, так что спи сколько хочешь.
– Милый, все забываю тебе сказать...
– Что такое? – враз насторожился Виноградов.
– Тебе передавал привет какой-то Савелий Родионов. Он сказал, что у него есть связи, и он обязательно поможет тебе в поимке этого преступника, которого ты так ищешь... Я сразу поняла, что он очень влиятельный молодой человек. Знаешь, у меня есть определенный опыт в таких делах. Он даже сказал, что попробует повлиять на государя императора. И вот видишь, у него получилось, царь выдал тебе денежную премию, на которую мы едем в Баден-Баден.
– Он так и сказал?
– Да, мой милый, а тебя что-то удивляет?
На Григория Леонидовича накатило неудержимое веселье. То, что он сдерживал в себе много недель подряд, вдруг выплеснулось из него в очищающем приступе смеха.
– Я сказала что-нибудь смешное? – обиженно спросила баронесса, когда сыщик наконец замолчал.
– Все в порядке, милая, – утер Григорий Леонидович проступившие слезы. – Просто ты у меня такая прелесть!
Эпилог
Савелий Родионов, воспользовавшись своими связями, удачно продал процентные бумаги, после чего уехал путешествовать по Европе. Возвращаясь из Парижа, он случайно увидел в вагоне Елизавету и, не устояв перед волной накативших воспоминаний, пригласил ее в свое купе. Елизавета приняла его предложение, чтобы больше уже никогда с Савелием не расставаться.
Отношения у Виноградова с баронессой разладились во время поездки в Баден-Баден. Катрин Розен оказалась барышней вздорной, с весьма капризным нравом, и под конец Григорий Леонидович считал дни, когда они соберутся в обратную дорогу. А в довершение ко всему их совместное времяпрепровождение было подмечено хорошими знакомыми ее мужа, что тоже весьма сказалось на их взаимоотношениях.
Вернувшись в Москву, Виноградов более с баронессой фон Катрин Розен не встречался. И где-то был даже счастлив позабыть ее. Тем более что это нетрудно было сделать с навалившимися на него новыми делами.
Престарелый барон, узнав об адюльтере благоверной, выставил ее чемоданы за дверь, отказав ей даже в карете, чтобы она съехала на другую квартиру. Катрин Розен, глотая слезы обиды, простояла целый час под окнами, прежде чем подвернулся подходящий экипаж.
Уже через день барон остыл в своем гневе, повинным явился к порогу благоверной и весь вечер вымаливал на коленях у нее прощение. Помилование было получено только тогда, когда барон обещал подарить супруге замок в Италии, где-нибудь на берегу моря. Уже на следующий день они отправились подыскивать подходящую недвижимость.
Этот совместный вояж оказался для них последним. Барон, как и подобает отпрыску славных рыцарей, свое обещание сдержал и подарил супруге огромный замок на вершине скалы, с которой просматривалась окрестность за десятки миль вокруг.
Из Италии Катрин Розен вернулась одна. Барон, простудившийся во время купания, сильно занедужил и слег. Промаявшись в горячке несколько дней, он тихо скончался, завещав все свое немалое состояние обожаемой супруге.
Баронесса вскоре вышла замуж за одного из своих любовников, отставного поручика Павла Федоровского, прослывшего отчаянным гулякой и картежником. Поговаривали, что он поколачивал свою благоверную, когда бывал пьян. А нетрезв он бывал частенько.
Константин Савицкий получил восемь лет тюрьмы и был посажен в казематы Ростова, где был в большом почете у местных «иванов». Пребывая в благодушном настроении, он потешал арестантов рассказами о своей неистовой жизни, больше смахивающей на нескончаемое приключение. «Иваны», имея на него виды, всерьез полагали заняться печатанием фальшивых денег.
Тимофей Макарцев был посажен в Екатеринбургский централ, откуда через два года бежал по недосмотру надзирателей. Перебравшись в Москву, он был опознан на Хитровском рынке одним из осведомителей и вновь схвачен сыскной полицией. На этот раз Макарцева отправили Сибирским трактом на Сахалинскую каторгу в город Александровск. На одном из этапов он поменялся с мелким карманником, проигравшим ему в карты. Щипач отправился отбывать за Макарцева срок на каторгу, а Тимофей, скоро освободившись, уехал в Санкт-Петербург уже под другой фамилией.
Ираклий Евдокимов получил пять лет каторги. Был он весьма тихим, покладистым сидельцем. Порой казалось, что не существовало вещей, которые могли бы вывести его из душевного равновесия. А потому для многих было странно, что однажды он ввязался в несущественную ссору и в сердцах пырнул наседавшего на него громилу. За что ему добавили три года каторги, два из которых он должен был провести прикованным к тачке.
Анна, сменив фамилию, вышла замуж за приказчика бакалейной лавки. Через положенное время родила двойню и оказалась весьма заботливой мамашей. С радостью окунувшись в семейные хлопоты, она была вполне счастлива и легко позабыла о своем недавнем прошлом. В том числе и об Ираклии Евдокимове.
Директор ресторации «Нива» Епифанцев Фрол Терентьевич получил три года арестантских рот, но вскоре по высочайшей милости императора был отпущен на вольное поселение, куда к нему вскорости прибыла жена.
В Красноярской глубинке Людмила Епифанцева открыла начальную школу для деревенских ребятишек, в которой преподавала географию с биологией; Фрол Терентьевич вел математику и давал основы физики. Супружеская пара среди местного населения пользовалась заслуженным уважением.
