ВИЗИТ НА ХИТРОВКУ
Глава 17
ИЩЕМ КОМПРОМАТ
«...Основной целью деятельности сыскных отделений является негласное расследование и производство дознаний в целях предупреждения и пресечения, раскрытия и преследования преступных деяний общеуголовного характера, путем систематического надзора за преступными и порочными элементами, используя негласную агентуру и наружное наблюдение».
Аристов раздраженно закрыл «Наставления». Как будто он сам не знает об этом! Пишут всяческие инструкции, читать заставляют, – гимназистов, что ли, нашли? Что они там все думают: начальник сыскного отделения не сведущ в своем деле?
Аристов в сердцах швырнул брошюру на стол. Да это унизительно, в конце концов!
Григорий Васильевич поднял телефонную трубку:
– ?Барышня, соедините меня с охранным отделением... Да. Але? Пал Палыч?... Это Аристов тревожит. Да... Есть немного. Хорошо, давайте. Где? Ну, хорошо... До встречи.
Григорий Аристов положил трубку. Интересно, какой информацией располагает Заварзин? Его филеры месяц ходили за этим Заславским. Верно, чего-нибудь у Пал Палыча на него имеется. Сам же Аристов узнал, что в течение последней недели управляющий Императорским Промышленным банком Борис Яковлевич Заславский дважды нанес визит некоей Екатерине Васильевне Вронской, вдовице. По его данным, Вронская имела открытый дом и слыла в свете львицей, разбившей не одно мужское сердце. Сия особа была на Москве довольно приметна, часто мелькала на страницах светской хроники, и, кажется, из-за нее недавно покончил самоубийством известный актер, так замечательно сыгравший недавно в Художественном театре короля Лира. По слухам, Вронская бросила его именно из-за Заславского. Актер, как водится в их среде, запил с горя, а потом пустил себе пулю в лоб из реквизитного пистолета, зарядив его настоящими пулями. Следствие велось недолго, и было признано, что актер погиб «вследствие выстрела в ротовую полость головы» (от каковой, собственно, остались лишь одни осколки и нижняя челюсть); «выстрел был произведен собственной актерской рукой» (так что дело свелось к простому самоубиению). Кроме того, в крови актера – это показало вскрытие – был обнаружен алкоголь, причем в таких дозах, что любой англичанин или француз, должно быть, давно бы откинул копыта. Актер же, после двухнедельного запоя, был еще в состоянии сыграть роль, добыть где-то настоящих боевых пуль, зарядить реквизитный пистолет, вставить его в рот и найти силы нажать на спусковой крючок.
Самоубиение, чистое самоубиение.
Ах, что за чудо эти Пресненские пруды!
Излюбленное место гуляний московской публики, особливо в летние вечера и золотые дни ранней осени. А сколько влюбленных пар назначали и назначают под липами свидания! Чтобы потом, прогуливаясь по аллеям и любуясь куртинами с цветами, говорить о своих чувствах и любоваться вершинами Воробьевых гор, навевающих поэтическое настроение.
А как поражали взор виды Девичьего монастыря! Они навевали думы о вечности и любви. К Богу, к праведной жизни, ко всему живому. И юноши читали своим возлюбленным стихи, а возлюбленные отвечали юношам благодарным взором или даже целомудренным поцелуем в щечку.
Много было и прогуливающихся пожилых пар. Им Пресненские пруды навевали всякие воспоминания, теплые, с печалинкой, отчего хотелось плакать добрыми слезами и благодарить провидение за все, что случилось в их жизни.
А ведь не столь уж и давно Пресненские пруды были местом мрачным и гнетущим, а сами пруды были просто подернутыми ряской болотами. И много нехороших и неправедных дел свершалось в таком месте. Говаривали, что в болотах топили своих жертв лихие люди, и горе было тому, кто по незнанию или глупости забредал в эти места. Пропадали безвестно, найдя свое последнее пристанище в болотной тине.
И вот московский дворянин Петр Валуев, разглядевший в сих местах несказанную благость и лепоту, собственными средствами и личным усердием превратил болота в пруды, выстроил мосты, разбил аллеи и цветники, а овраги и буераки превратил в некое подобие Швейцарии, только русской. И стало место отрадным и привлекательным для москвичей; и не один живописец разглядел в нем пейзажи для своих картин и акварелей, запечатлев на них и Воробьевы горы, и Девичий монастырь, и тенистые аллеи с влюбленными парочками.
На одной из таких аллей и встретились начальник московского Сыскного отделения статский советник, бригадир Григорий Васильевич Аристов и полковник Охранного отделения Пал Палыч Заварзин. Присев на скамейку и любуясь открывшимся видом на Воробьевы горы, они повели неторопливую беседу, потому как говорить быстро и громко просто не получалось, – благость Пресненских прудов этого не позволяла. Со стороны казалось, что два не совсем молодых человека, хорошо знающих друг друга, мирно беседуют, скажем, о семейных и бытовых делах или просто обсуждают текущие события в древней столице. Но ежели прислушаться, разговор двух больших начальников был, несомненно, деловой. И, конечно, не для чужих ушей.
– ?Мне удалось выяснить, – продолжал свой рассказ Пал Палыч, – что господин Заславский, хоть и является управляющим Императорского Промышленного банка и имеет весьма неплохой достаток, все же живет не по средствам. Далеко не по средствам! К примеру, за последний месяц, имея доход в сумме одной тысячи восьмисот рублей ассигнациями, он израсходовал, как нам удалось выяснить, порядка семи тысяч рублей серебром, и этот последний месяц, похоже, ничем не отличался от предыдущего. До исчезновения же секретных бумаг он расходовал в месяц не более пятисот рублей.
– ?Вы хотите сказать, что Заславский заполучил дополнительный источник доходов? – спросил Аристов.
– ?Именно, Григорий Васильевич, – отозвался Пал Палыч. – Ресторации, которые он посещает каждый день, две снимаемые им меблированные квартиры по семь комнат, где он принимает своих любовниц, дорогие покупки, которые он производит для них в ювелирном магазине на Кузнецком мосту и Арбате, – все говорит о том, что у Заславского появились крупные суммы денег.
– ?За секретные документы, которые он украл и продал заинтересованным лицам, подставив под удар Родионова? – напрямую спросил Аристов.
– ?Я думаю, да, – ответил полковник Заварзин. – Украл или помог украсть. Подставив этого вашего Родионова, как вы изволили заметить, то есть свалив всю вину на него. Ведь сработала только сигнализация, замкнутая на сейф в секретной комнате за кабинетом управляющего. А ваш Родионов открыл перед этим еще несколько замков, но сигнализация почему-то молчала. Почему? Потому что ее отключили. Кто? Сделать это мог только сам управляющий банком Заславский.
– ?Значит, у него был заказчик на эти документы? – Аристов перевел взгляд на поверхность пруда, в котором плеснул карась или карп. – И, исполнив его просьбу и выкрав документы, наш Борис Яковлевич в награду получил очень хорошие деньги, которые он в настоящий момент усиленно тратит. Так?
– ?Так, – твердо ответил Пал Палыч. – Только доказательств у нас никаких.
– ?Надо искать заказчика, – произнес Григорий Васильевич.
– ?Как? – усмехнулся Заварзин. – Мои лучшие люди ходят за Заславским по пятам, разве только что в сортир он ходит в одиночку. Никаких зацепок. – Пал Палыч вздохнул. – Да и зачем ему еще раз встречаться со своим заказчиком? Дело-то выполнено.
– ?Да-а, жук этот Заславский…
– ?Жучара еще тот, – согласился Пал Палыч.
– ?А его любовницы? – спросил Аристов. – Они не могут служить связующим звеном между ним и заказчиком?
– ?Мои люди про его любовниц вызнали все, что можно. Разве что под юбки им не залезли, – нахмурился Пал Палыч. – Здесь ничего нет. Пустышка! Никаких связей с дипломатами, посланниками, вообще подданными иностранных государств. Словом: ни-че-го!
– ?А вот под юбки им залезть было бы полезно, – заметил Григорий Аристов. – Женщины в интимной обстановке расслабляются и подчас болтают лишнее. – Он замолк и по прошествии недолгого времени добавил: – Что-то на них находит.
Григорий Васильевич быстро взглянул на Пал Палыча: не улыбается ли тот в ответ на его последнюю фразу. Ведь сказана она была из личного опыта. А ему бы не хотелось, чтобы Пал Палыч спроецировал его
