кончалось, и работа шла своим чередом. Если же он убеждался в неспособности человека, время на разговоры с ним он не тратил, освобождая от непосильной для него, с его точки зрения, должности. Удельный вес Сталина в ходе Великой Отечественной войны был предельно высок как среди руководящих лиц Красной Армии, так и среди всех солдат и офицеров вооруженных сил. Это неоспоримый факт, противопоставить которому никто ничего не может» (Полководцы. М., 1995. С. 25–27).
Г. К. Жуков отмечает что Верховный из командующих армиями выделял А. А. Гречко и К. С. Москаленко, ставших после войны Маршалами Советского Союза, маршалов бронетанковых войск И. С. Рыбалко и П. А. Ротмистрова, генерала армии Д. Д. Лелюшенко и генерала армии И. И. Федюнинского. Из начальников штабов фронтов отличал В. Д. Соколовского и М. В. Захарова, также ставших после войны Маршалами Советского Союза, и генерала армии М. С. Калинина. Хорошего мнения был о командующем артиллерией Красной Армии Главном маршале артиллерии Н. Н. Воронове. Из военно-морских начальников ценил адмирала флота Советского Союза И. С. Исакова. По-доброму отзывался о генерале армии А. В. Хрулеве. «Невозможно перечислить всех тех, кто пользовался доверием И. В. Сталина. Скажу, — пишет Г. К. Жуков, — только одно: он хорошо знал их лично, ценил за знания и преданность делу и, когда возникала особо ответственная задача, в первую очередь поручал ее решение этим людям» [76, т. 2, с. 113].
Во время войны доверительные и уважительные отношения Верховного Главнокомандующего с командующими фронтами, армиями и флотами имеют огромное значение. Для планирования боевых операций и решения стратегических задач ведения войны еще большую значимость имеет знание и понимание Верховным Главнокомандующим особенностей полководческого искусства, организаторских качеств, воли и характера, накопленного боевого опыта каждого полководца, каждого флотоводца, каждого военачальника. Всем этим обладал и сам Верховный Главнокомандующий Вооруженных Сил СССР Иосиф Виссарионович Сталин.
И. В. Сталин ценил и опирался на глубокий аналитический ум и огромные теоретические познания Б. М. Шапошникова, на разностороннее понимание армейской жизни и тесную связь с войсками С. К. Тимошенко, редкостный дар видения сложившейся на фронте обстановки и нестандартные предложения осуществления боевых операций и стратегических кампаний Г. К. Жукова, основательное стратегическое мышление и четкое планирование боевых действий А. М. Василевским, умение всесторонне и тщательно подготовить фронтовые операции и смелое отстаивание своих решений К. К. Рокоссовским, умелую организацию взаимодействия пехоты, артиллерии и танков и внезапность удара по противнику И. С. Конева, боевой опыт и умение окружать и уничтожать противника А. И. Еременко, умение организовывать форсирование крупных водных преград и добиваться взаимодействия разных видов и родов войск Н. Ф. Ватутина, решительность проведения наступательных операций и умение проникать в замысел противника И. Д. Черняховского, умение осуществлять масштабную оперативную маскировку и решать сложные военно-политические задачи Ф. И. Толбухина, умение применения сил флота для решения стратегических задач и взаимодействие с сухопутными войсками Н. Г. Кузнецова, тщательное планирование операций и стратегическое руководство Вооруженными силами страны А. И. Антонова… Свой полководческий почерк был присущ каждому советскому полководцу, флотоводцу, командующему фронтом, видами вооруженных сил, родов войск. И это бралось во внимание И. В. Сталиным, учитывалось при проведении боевых операций в ходе войны.
Характеризуя высший командный состав времен Великой Отечественной войны, Маршал Советского Союза Д. Т. Язов отмечал: «В новых условиях полководцы должны были быть более молодыми, более грамотными. Не случайно все выпускники Академии Генерального штаба 1936–1938 гг. стали командующими — кто армиями, кто фронтами».
Однако тема «Сталин и маршалы и известные военачальники» недобросовестными историками и публицистами извращается до сих пор. Одни пишут, что маршалы и военачальники учили Сталина «азбучным истинам оперативного искусства и стратегии» (Д. А. Волкогонов), другие утверждают, что Сталин постоянно поучал военачальников и устраивал им разносы, а то и откровенно, мол, сталкивал между собой, обычно ссылаясь на подготовку и ход боев за Берлин. Подобным авторам полезно напомнить высказывание маршала Жукова: «Мне трудно, да в этом нет надобности, особенно выделять кого-либо из участников Берлинской операции — этой величайшей финальной битвы конца Второй мировой войны. Каждый советский воин дрался и выполнял порученную ему задачу с максимальным напряжением своих сил и возможностей.
Разгром противника в операции, сражении или в бою — дело всего коллектива, общее дело. Тот, кто пытается возвыситься над коллективом, или тот, кто хочет кого-либо возвысить, поступает фальшиво» [76, т. 3, с. 290].
Некоторые штрихи к отзыву И. В. Сталина о Н. С. Хрущеве.
По свидетельству Молотова и ряда военачальников, Сталин относился к Хрущеву очень критически, но ценил его как практика за деловую хватку. Свои замечания Сталин высказывал Хрущеву прямо, без всякой дипломатии.
В этом отношении характерны две секретные шифрограммы Сталина в адрес Хрущева в 1941 году. Текст от 10 июля гласит:
«Ваши предложения об уничтожении всего имущества противоречат установкам, данным в речи т. Сталина (имеется в виду речь И. В. Сталина 3 июля 1941 г., где об уничтожении всего ценного имущества говорилось в связи с вынужденным отходом частей Красной Армии. —
На следующий день, 11 июля, последовала новая телеграмма Сталина: «Киев, т. Хрущеву. Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый берег Днепра. Предупреждаю вас, что, если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров» (там же, с. 209).
В связи с утверждением Хрущева о якобы растерянности и параличе воли Сталина в начальный период войны целесообразно привести следующий факт.
На заседании Президиума Российской академии наук 16 ноября 1999 года член-корреспондент РАН Н. Н. Шмелев говорил: «Когда я был молодым человеком, то случайно узнал из двух источников, что по личному распоряжению Н. С. Хрущева уничтожена одна бумажка. Потом покойный академик А. М. Деборин подтвердил, что такая бумажка была и он держал ее в руках. Бумажка — это Постановление Политбюро ЦК от 16 октября 1941 г. о сдаче Москвы, где были подписи всех членов Политбюро, включая и Н. С. Хрущева, не было лишь одной подписи — Иосифа Виссарионовича Сталина. Он не подписал эту бумагу. Теперь об этом я вам рассказал, а Деборина нет. и нет этого документа» (цит. по: [22, с. 500]).
Так кто же был растерян?
Имеются и другие факты уничтожения по указанию Н. С. Хрущева невыгодных для него документов времен Отечественной войны.
Сталин требовал не допускать излишних потерь, уметь бить врага. Так, 27 мая 1942 года в 21 час 50 минут Сталин направил в адрес Тимошенко, Хрущева, Баграмяна следующую телеграмму:
«За последние 4 дня Ставка получает от вас все новые и новые заявки по вооружению, по подаче новых дивизий и танковых соединений из резерва Ставки.
Имейте в виду, что у Ставки нет готовых к бою новых дивизий, что эти дивизии сырые, необученные и бросать их теперь на фронт — значит доставлять врагу легкую победу.
Имейте в виду, что наши ресурсы по вооружению ограничены, и учтите, что кроме вашего фронта есть еще у нас и другие фронты.
Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением. Если вы не научитесь получше управлять войсками вам не хватит всего вооружения, производимого во всей стране.
