— Технологии не знаю, но получается у них очень здорово. Ладно, братва, поможете мне выбраться?
— Не пройдешь, — решительно помотал головой Швед. — Снайперы.
— Никак не пройти, — подтвердил Роджер. — Да и я не имею права тебя отпускать, я ж сам тебя сюда притащил, а у нас предательство по отношению к кому бы то ни было карается смертью. Раз уж мы сами себе такие законы придумали, не нам их нарушать, — странно, такое впечатление, что оправдывается… И когда ж я от такой вещи, как порядочность, отвыкнуть успел?..
А Роджер тут же переменился, подобрался и отрывисто скомандовал:
— Значит, так: боевым группам полная готовность, разойтись по постам. Резерву быть на связи. Вилли, действуй.
— Понял.
— Швед, женщин и детей в укрытия. И еще, парни: об условиях, которые неандертальцы предлагали, не трепаться. Все, пошли.
Он мотнул мне головой, и я двинулся за ним. Чего-то не хватает… Оглянувшись, я понял: Хельг куда- то делся. Странно, я уже с ним успел свыкнуться — этакая тень с саблями…
Роджер через плечо осведомился:
— Со штурмовой винтовкой обращаться умеешь?
— Только с охотничьим карабином… Ладно, разберусь. Ты только покажи, куда нажимать.
А внизу — словно в разворошенный муравейник попали, но только на первый взгляд. Женщин и детей уже не видно, мужики, почти все с оружием, деловито разбираются на группы. Дорогу пересек коренастый парнишка в хаки — он, обливаясь потом и яростно матерясь, пер на плечах спаренный пулемет, явно снятый с танка.
Роджер отодвинул в сторонку часового у массивной темной двери приземистого амбара без окон, нырнул внутрь. Вынырнул он уже с двумя винтовками, одну перебросил мне:
— Держи. Калибр — 7,62, магазин на тридцать пять патронов, скорострельность очередями — 750 в минуту.
— Если в минуту, тогда ладно, — согласился я, вешая автомат на плечо дулом вниз. Да, стильная штучка, типа М16. — Погоди момент, — я кинулся к хижине Роджера. Меч-то у меня там остался! Автомат автоматом, но с холодным оружием — оно как-то надежней. Глупо, конечно… Ан, нет, не так уж глупо — обернувшись, я обнаружил Роджера, он сосредоточенно прилаживал на себя широкий пояс с мечами. Он подарил мне понимающий взгляд, но сказал только:
— Завернем к инженерам.
У инженеров дым стоял коромыслом. Ник, вчерашний мой собутыльник, почти невидимый в сизых облаках, зажав в зубах сигарету, копался в недрах коммутатора, собранного из какой-то немыслимой рухляди. Нас он приветствовал мычанием и коротким взмахом руки. Я робко пристроился у стенки, подальше от мешанины оголенных проводов. Да, оказывается, с танка кучу полезных приспособ отвинтить можно…
Наконец Ник вытер лоб рукавом и сообщил:
— Порядок. Должно работать.
— А мины проверены?
— Пусть неандертальцы проверяют, — Ник щелчком сбил пепел. Словно в ответ на его слова что-то звонко и раскатисто лопнуло далеко снаружи. Он невозмутимо констатировал:
— Вот, одну уже проверили.
— Значит, уже полезли… Где там твоя связь хваленая?
Ник широким жестом указал на грубое подобие пульта, Роджер тут же устроился на колченогом табурете, защелкал переключателями.
— Первый наблюдательный, говорит главный. Чисто? Тогда конец связи. Второй, второй, вызываю второй… Где вы там пропали? Что? Точно отходят? На мину, говоришь, напоролись? Ну, не расслабляйтесь… Конец связи. Третий, третий! Главный вызывает! Ты не дакай, а доложи обстановку. Что значит — никакой? Так бы и сказал… Четвертый, пятый… А я покуда, вроде, и не при делах. Обидно даже.
Наконец, Роджер поднялся, бросил Нику:
— Значит, перекинь мне всю связь на седьмой наблюдательный.
— Понял.
— Пошли, — бросил Роджер мне, выкатываясь из пещеры, я поспешил за ним.
— На Горелой Просеке неандертальцы что-то мутят, — сообщил Роджер на бегу. — Если то, что я думаю, может выйти очень нехорошо.
Не нравится мне все это… Надеюсь, обойдется без стада орденцев… А бегать с винтовкой, оказывается, весьма неудобно — постоянно по заднице лупит, и каждый момент я ожидаю, что сейчас мне ногу прострелит.
По малоприметной тропинке мы, пыхтя, взобрались на северный склон, там нас уже поджидали — бородатый парнишка в кирасе, но с автоматом, два арбалетчика. Еще один, долговязый и в хаки, присев на корточки за кучей камней, напряженно изучал что-то в бинокль.
— Ну, что там у них?
— Погляди сам, — долговязый обернулся и передал Роджеру бинокль, Роджер приник к окулярам где- то на минуту, потом коротко и яростно выругался и сунул бинокль мне. Тэк-с… Вон она, Горелая просека, та самая, на которой мы с институтскими разобрались. Теперь там еще пятеро, в серо-коричневой форме, суетятся вокруг чего-то, смахивающего на воткнутую в землю трубу. И как-то меньше всего нравятся мне железные ящики, судя по всему, к этой самой трубе и прилагающиеся… А вот что в них — не разглядеть.
Я опустил бинокль и рискнул предположить:
— Миномет?
Роджер хмуро кивнул и пробормотал:
— Только то и утешает, что год назад минометов два было…
Я не стал уточнять, куда девался второй — Роджер уже повернулся к долговязому:
— Рон, это по твоей части. Попытайся им помешать.
Долговязый вздохнул:
— Ветер сегодня неровный. Ну, попытка не пытка, — с этими словами он отвалил большой камень и бережно, как скрипку Страдивари, извлек какой-то длинный предмет, завернутый в одеяло. Потом так же аккуратно раскутал винтовку с оптическим прицелом и облегченным прикладом, загнал в ствол патрон и распластался на камнях, разбросав длинные ноги.
— Мик!
Сердце провалилось, потом подскочило. Мать твою, Гельду-то я и забыл предупредить, чтоб она из пещер носу не высовывала! Убьют ведь дуру, в самом деле! Я крутнулся, как в одно место ужаленный:
— Ты что здесь делаешь, идиотки кусок?! — не голос, а прямо шип змеиный. — Марш в укрытие, живо!
— Еще чего!
— Бегом, сказано!
— А чего это ты разорался? Стрелы сюда все равно не…
Воздух вспорол пронзительный, впивающийся в уши как бурав, нарастающий вой, я только и успел, что сбить Гельду с ног и накрыть своим телом. Гулко шваркнуло ниже по склону, по спине забарабанили камушки, среди них попалась парочка довольно увесистых — и мир наполнился звенящей тишиной.
Медленно приподнимаюсь, не слыша ничего, кроме комариного какого-то звона. Роджер беззвучно шевелит губами, судя по выражению лица, ругается черными словами, Рон, оскалившись, зажимает ладонью рану в плече. Один из арбалетчиков, раскинув руки и ноги, лежит в расползающейся по камням темно- красной луже. Я не целитель, но знаю — этому уже ничем не поможешь… Поворачиваюсь к Гельде, совсем близко вижу ее округлившиеся глаза, в них — ужас. Не слышу, скорей читаю по губам:
— Что это было, Мик?
— Это, радость моя, называется минометный обстрел… Ворона. Стрелы ей подавай.
— Помоги Рону, — коротко попросил Роджер. Так, значит, я не навсегда оглох. Гельда тоже
