— А вообще-то, где мы?
— Да у Волков под самым боком… До их лагеря тут метров двести.
— Это… бункер?
— Скорее, нора, — сообщил усатый справа.
— Двести метров… — что-то важное в башке крутится, вспомнить не могу. Отвлечься от головной боли, от того, что хреново…
— Ну да… Что — близко?
— Пункт доставки.
— Че-го?!
— Оружия.
— Вот мать твою, а?! — долговязый Шифман запустил длань в курчавую шевелюру. — А мы-то хороши, нечего сказать, а?!
— Могли и сами допереть, — согласился усатый.
— Ладно, теперь доперли, — Эрик перехватил инициативу. — Так что действуй-ка, Абрам. Коллинз, смени наверху Рогожина. А его гони сюда.
— Понял, — большой, грузный Коллинз боком, как медведь, полез в дверь мимо комфортно усевшегося у пулемета Миллера.
— Ты все же расскажи, с чего это вы здесь?
— Ладно, уговорил, — решился Эрик. — Началось с того, что Грентвиг твой, как ты и предсказывал, появился. Причем не где-нибудь, а у нас в Пещерах, прочитал твою писульку, на всех наорал, потом они с Ульваром часа два о чем-то шушукались, и дошушукались до того, что без тебя им не жить. Суди сам: Ульвар две машины дал. Вид у него при этом такой был… Словно фунт мяса от себя отрезал. Меня, конечно, тут же в командиры экспедиции, набрали добровольцев, прилетаем сюда — тихо, мирно, никого не трогаем — и вообрази только, нас обстреляли.
— Ладно бы обстреляли, — через плечо бросил Шифман.
— А ты давай работай, впечатлительный ты наш… Кроме того, напустили на нас дракона. Душевная зверюга, прямо скажу — я в него зарядов двадцать всадил, и хоть бы хны! Для справки: моя пушка дюймовую броню прошибает… Но дракону, наверно, об этом сказать забыли — летает себе и летает… Не успели оглянуться, как второй дельтаплан сшибли. Шестеро наших ребят, еще один из Мастеров — Кавер. Без Торана бы не выкрутились — уж не знаю, чем, но дракона он от нас отвадил. Далее мы, как видишь, приземлились — причем так, что уже не взлететь. Ну, думаем, сейчас будем дорого продавать свои шкуры — там в лагере еще и тяжелый пулемет имеется. Мат сменяется перестрелкой и обратно — в общем, полный привет. И тут среди всего этого праздника жизни вылезает из-под земли — в буквальном смысле! — какой-то придурок вот в этой самой курточке, что сейчас на тебе, и, что характерно, с автоматом. И с намереньем вышибить из меня мозги. Я немного обиделся — в общем, сам удивляюсь, как еще куртку не заляпал… Дело кончилось тем, что мы в этой вот норе окопались — тут, кстати, оружия куча — и тут ребята из лагеря быстренько запросили пардону. На все согласились, лишь бы нас отсюда выкурить. Мы, естественно, не торопимся.
— А зря, — в дверь проскользнул коренастый парнишка. — В лагере что-то зашевелились.
— Так, — Эрик моментально посерьезнел. — Миллер, в перестрелку пока не ввязывайся.
— Я и не ввязываюсь.
— И еще одно, — сообщил коренастый. — К нам тут гости… Хотя, может, и не к нам…
Я еще ни разу не видел, чтоб все так встряхивались: Шифман выругался и лягнул какую-то железяку, Миллер завозился у пулемета, выставляя его подальше, Эрик нежно взялся за слонобойку… Торан — тот сразу собрался так, что у меня башка заболела.
— Кто?!
— Спросите Лина, у него бинокль.
— Лин! — Эрик выставился из бункера. — Кто там?
Напрягая слух, мне удалось разобрать бесстрастный голос:
— Трое. Две женщины, третий — большой и рыжий. Верхом на чем-то двуногом. На чем именно — не пойму.
— Малыш?!
— Где он вторую-то подцепил? — ошалело пробормотал я. Что-то двуногое?.. Мутанты? Или гоблины?
Со стороны лагеря тихо и как-то даже безобидно защелкали выстрелы. Ясно, на Малыша договор о прекращении огня не распространяется…
— Миллер, придержи, будь любезен, этих стрелков по Малышу, — попросил Эрик.
— Хорошо, сейчас, — Миллер примерился, выждал пару секунд и выпустил почти подряд три коротких очереди, потом повернулся к нам:
— Одного снял.
Выстрелы затихли. Еще на несколько минут повисло молчание, только у машины шепотом переругивались Шифман с Рогожиным. Наконец Эрик пробормотал:
— Да где там эта рыжая сволочь?!
— Это вместо «здрасьте»? — Малыш, громадный, как сказочный великан, рыжий, исцарапанный, в немыслимых лохмотьях, с болтающимся на груди автоматом — как всегда великолепен. Никогда я его не был так рад видеть…
— Елки-сношалки! Ученик Чародея! А мы-то тебя уже раз двадцать оплакали!
И тут я второй раз в жизни увидел, как Малыш отлетает в сторону. Почти сбив его с ног, в бункер влетела она — маленькая, исхудавшая, остриженная почти налысо, в платье, мало что не в клочья изодранном…
— Гельда! — мне снова пришлось откинуться к стенке и прикрыть глаза.
— Ведьма?! — Торан нахмурился и привстал, Малыш тут же напер на него грудью:
— Тихо-тихо-тихо-тихо…
А Гельда вдруг оказалась рядом со мной, критически оглядела дыру в голове, бросила почти презрительно, ни к кому в отдельности не обращаясь:
— Ну кто так делает… — и занялась мной. Я, пережив первый шок, первым делом… А что в таких случаях первым делом? Конечно: я попытался ее обнять. Она отстранила мою руку:
— Да погоди ты… — от ее ладоней текло тепло — то самое, что заставляет проснуться, забыв все плохие сны.
— Ты что — и поцеловать меня не хочешь?
— Еще не хватало! От тебя трупом разит. Не дергайся, лежи спокойно.
Тот факт, что в бункере появилась еще и Ларико, я отразил с трудом. Да, должен еще кто-то быть…
— Малыш, что с лейтенантом?
— Убит. Рассказывать долго.
— Тогда отложим, — распорядился Эрик. — Абрам, Слава, что там у вас?
Шифман, не оборачиваясь, кратко объяснил, что там у них.
Только теперь я врубился, что мы уже несколько минут, как ввязались в вялотекущую перестрелку.
Эрик собрался без желваков на скулах:
— Это я и сам знаю… А если без общих фраз? Коротко и ясно: степень паршивости?
— Высокая. Имеет быть жесткий канал. Черный ящик. Работать, насколько могу судить, работает, но куда забросит…
— А в самом деле, как насчет свалить? — встревожился Малыш. — Хорошего помаленьку…
— До Пещер — две сотни лиг, — растолковал Торан.
— Я ж не говорю — пешком. Улететь, например.
— Хочешь — лезь, чини дельтаплан. Видишь, там, вправо, каркас торчит?
— М-да, — Коллинз пригладил усы. — Показать, как мы будем вылезать…
— Выход один, — вмешался Миллер. — Драпать по этому жесткому каналу.
