парня форму шестнадцать.
— Понял.
— Действуй. Потом распорядишься, чтоб ему пожрать дали и закрой его в ванной, чтоб у инспекторов на глазах не болтался. Пошли? — последнее относилось к Эрику, Малышу и мне. Мы выкатились в холл. Малыш, что характерно, про бутылку не забыл…
Я было двинулся к лестнице, но Герман придержал меня за локоть:
— Помнишь, я тебе памятное место показать хотел?
Ничего подобного, само собой, я не помнил, но меня хватило догадаться, что Герман со мной наедине побеседовать хочет.
— Пошли.
Эрик понимающе усмехнулся:
— Ладно, рыжий, пусть посекретничают. Пошли допивать.
Мы с Германом вышли на крыльцо. Лес под серебристо-голубоватой шапкой сверкал так, что глазам больно, а мороз, пусть не очень сильный, заставлял ежиться. Я вопросительно глянул на Германа:
— Ну, и?..
Да, просто я хотел порасспросить, как вы тут вообще оказались. Понятно, через машину, но на нее-то вы как вышли?
Я принялся рассказывать — и незаметно для себя увлекся. Эпизод с собаками, в частности, привел Германа в восторг, но когда я закончил, он резко посерьезнел:
— Ты говорил, с Запредельем работаешь… Как это у тебя вышло?
— Знаешь, как-то оно само получилось… В курсе ведь, какая у нас там каша заваривается? Так вот, гуще всего она у того самого ущелья, куда я свой длинный нос раньше главных поваров сунул.
— И кто же эти повара?
— Волк, Грентвиг, Даэл. Есть еще кое-кто, но тут пока только догадки.
— Да-а… Слушай, забавный расклад получается. Волк ведь из институтских? Теперь смотри: Ты ведь знаешь, что с нашими дембелями в Пятерке происходит — что на реабилитации долго держат и остальное?
— Знаю. Миллер говорил.
— Вот сопоставь-ка: кто-то достаточно лихо вырезает наши группы в Преисподней и в Пятерке, Преисподнюю вообще пока хотят от остальных миров отрезать — и как раз в то самое время, когда всплывает некто, завязанный с паранормальными прожектами глобального уровня, так? В то же время начинаются активные поставки оружия — через корпорацию, имеющую непосредственную связь с Институтом… Я ж с подмогой этой, считай, на свой страх и риск действовал. Эти мыслители из штаба не хотели на большую операцию добро давать, но на сей раз Герцог зарвался. Решил вертолеты против вас двинуть. И драчка та еще вышла.
— Песня, — пробормотал я. — Слов нет, одни эмоции… Думаешь, за Серыми и вообще всей этой хованщиной и беспределом кто-то из Института стоит?
— Очень может быть. Да еще твоя вылазка в Запределье пищи для мозгов добавила. Я-то был здесь, а ты там, верно?
— Так-так… А ведь действительно забавно выходит… Стало быть, Запределье для всех одно?
— Это ты логично.
— Кстати о птицах: а ты-то здесь как оказался? Последний раз я тебя по пути в Колдовскую пустошь видел.
— Так-то оно так, но вот в саму Пустошь идти у меня пороху не хватило. Знаешь, четкое ощущение барьера. Не принимает меня это место, и все тут. Вернулся, ну, шеф и решил, что в Преисподней мне больше делать нечего — кому спалившиеся агенты нужны… Я вообще-то в Пятерку возвращаться был должен, но Даэл там на кого-то надавил, вот и отправили сюда прямым ходом. Работенка, скажу тебе, гнусная — чернила, чернила и еще раз чернила. Того не моги, сего не смей…
— Да уж, не завидую…
— Ладно, отчаянная голова, пошли в компанию.
Мы опять поднялись наверх. Само собой, дым коромыслом, и само собой, Малыш в центре внимания — угощает собравшихся очередной десантовской байкой:
— Я его и спрашиваю: «Чинарик-то ты куда бросил?» — а он: «Туда», — и кажет на тот угол, где мы все это добро сложили… Ох, мы оттуда и сквозанули…
Мы с Германом занялись самообслуживанием. Воистину, «нам, нищим, слуги не нужны, мы сами можем угоститься». Герман заглотил полстакана, понюхал сустав большого пальца:
— Все-то мы с тобой обмозговали, кроме одного: а как тебя через контроль протаскивать? Машина на большой базе, куча народу, не считая всякого начальства… Они и так уж волками смотрят, что мы Торана и Гельду из мира в мир перекидываем, плюс еще новый смертник, а ты, кстати, все еще в розыске.
— Рожу мою узнать трудно.
— А пальчики? Отпечатки в компьютере есть, а его обманывать…
— Зачем нам компьютер обманывать? Это можно с тем, кто за ним сидит проделать.
— Логично. Но как?
— Есть одна идейка… Не знаю, сработает, нет.
— Колись.
— А я уже раскололся. Попробуй нас сосчитать.
— Я и так знаю.
— Нет, ты посчитай.
Герман пожал плечами, обвел нас всех взглядом, нахмурился, посчитал снова — на сей раз по пальцам, ошалело уставился на меня:
— Слушай, не получается! Вообще не понятно: я же знаю, что кроме меня, тут восемь человек, а уже на трех со счета сбиваюсь. И пальцы не помогают. Как ты это делаешь?
— Без понятия.
— Секреты бережешь?
— Какие тут секреты… — проворчал я.
Честное слово, сам бы хотел знать, как у меня это получилось.
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ.
