— Как талантливо вы умеете упрощать все мои замыслы, мой неподражаемый адъютант!
— Еще раз прошу прощения, сэр, но обстоятельства требовали…
— А в каком расположении духа сама Крафт?
— В прекрасном. Первое сообщение, которое она передала по телеграфу в Швейцарию, уже опубликовали в пяти или шести газетах и передали по радио. Еще три агентства из разных стран мира предложили ей сотрудничество.
— Она что, решила делиться с вами всеми своими новостями, Шербрук? — поползли брови адмирала к его залысинам.
— Я узнал об этом от Шведта, который отвечает за обеспечение связи журналистов с их редакциями.
— Зря полковник разведки Ричмонд недооценивает вас, Шербрук. — На его месте я бы давно присмотрелся к вам.
— А он присматривается, — суховато ответил адъютант, уже берясь за дверную ручку. — Причем давно.
— Вот как?! — поразился адмирал, но Шербрук уже закрыл за собой дверь.
«А ты удивляешься появлению какого-то там айсберга-судна, — упрекнул себя Брэд. — Не тому удивляешься. На этом судне и вокруг него происходит нечто не менее загадочное. Знать бы только, что именно и кто в действительности за всем этим стоит».
Не успел он произнести этот свой внутренний монолог, как дверь вновь открыл адъютант Шербрук, но лишь для того, чтобы, испросив разрешения, впустить в каюту журналистку.
14
Ноябрь 1944 года. Антарктика. Море Уэдделла.
Полярная эскадра адмирала Брэда.
Борт флагманского авианосца «Флорида».
— Позвольте представить вам, господин контр-адмирал, швейцарская журналистка госпожа Эльза Крафт, — произнес адъютант тоном дворецкого или распорядителя бала, объявляющего появление в графском дворце очередного высокого гостя.
— Журналистка Эльза Крафт? — почти по слогам, но уже вопрошающе, повторил доктор Брэд.
— Вы просили пригласить ее, — напомнил адъютант, не понимая, что, собственно, так удивило адмирала.
— Рад видеть вас, мэм, — все так же заторможенно проговорил Брэд.
— Да, перед вами действительно Эльза Крафт, мой адмирал[27], — вежливо склонила аккуратно стриженную светловолосую головку процветающая банкирша- авантюристка.
И адмиралу очень повезло, что адъютант догадался сразу же выйти, иначе он заметил бы, как его шеф застыл посреди каюты с полуоткрытым ртом и широко открытыми от удивления глазами.
— Так это все же вы?.. — но прежде чем адмирал произнес настоящее имя женщины, она успела поднести палец ко рту и заставить его замолчать.
А ведь сомнений быть не могло: перед ним действительно стояла Лилия Фройнштаг. Гауптшарфюрер СС Лилия Фройнштаг, с которой у адмирала было связано так много воспоминаний, касающихся его несостоявшейся экспедиции в Антарктику в далеком 1938 году.
За те девять лет, которые они не виделись, Лилия Фройнштаг — теперь уже Брэд отказывался воспринимать ее как Эльзу Крафт — внешне, возможно, каким-то образом изменилась, вот только адмирал не мог понять, в худшую ли сторону. Впрочем, к какому бы выводу Брэд, в конечном итоге, ни пришел, все равно вынужден был бы констатировать, что перед ним стоит прекрасно сложенная, зрелая сорокалетняя блондинка, с аккуратной короткой стрижкой и почти правильными чертами лица, на котором все: и старательно выточенный римский носик, и четко очерченные, чувственные губы, и бирюзовые, с голубоватой поволокой, глаза — создавало образ удивительно красивой женщины. Которую вполне можно было прямо вот так, живьем, выставлять в Лувре в качестве эталона красоты женщины-арийки. Именно так: эталона! И никакой кисти художника или резца скульптора в этом случае не понадобилось бы. Такую утонченную красоту следовало увековечивать только в самом естественном виде, подчеркивая при этом, что она принадлежит не носительнице ее, и уж тем более, не ее супругу, а всему человечеству. Если бы Брэд не помнил о том, сколько страсти и нежности было растрачено на эту женщину в каюте «Саксонии», а затем в каком-то портовом отеле в Гамбурге, то влюбился бы в нее прямо сейчас, с первого взгляда — и навсегда, до последнего вздоха.
— Да, это я, — перехватила тем временем инициативу гостья, позволив перед этим адмиралу вдоволь насмотреться на себя. — Как вам уже представили, меня зовут Эльза Крафт. Швейцарская журналистка. — Она приоткрыла дверь, выглянула, нет ли кого-либо за ней, и вновь закрыла ее.
— И как я должен воспринимать ваше появление здесь под чужим именем? — спросил адмирал, слегка приглушив голос.
— С нежностью, — мило улыбнулась Крафт. — Как и положено встречать женщину, в которую когда- то были безумно влюблены, и которая отвечала вам взаимностью.
— Не об этом сейчас речь, госпожа…
— Об этом, об этом, мой адмирал. — Конечно же, за те годы, которые прошли после их последней встречи, доктор Брэд сильно сдал. И скрыть это не способен был даже его прекрасно скроенный адмиральский мундир: уже не тот ли
<…[28]>
ке. Куда важнее: было привести вас к адмиральской короне исследователя Антарктики. И согласитесь, мне это удалось. Неважно, какими методами, нервами и финансами пришлось при этом оперировать. А ведь я вторгалась не просто в формирования научной экспедиции чужой мне великой страны, я вторгалась в вотчину военно-морского ведомства США, что само по себе казалось многим бессмысленной авантюрой, а то и безумием.
— Но зачем вам, супруге швейцарского финансового магната и успешному акционеру банка, понадобились все эти хлопоты? Вы ведь запросто могли сами нанять любое пригодное для подобной экспедиции судно и снарядить свою собственную экспедицию хоть к Новой Швабии, хоть к морю Росса или на южный купол мира.
— Именно этот вариант и предлагал избрать мой дражайший супруг, герр Алекс Крафт. Мало тою, заботясь о моей безопасности, он лаже сам готов был стать на капитанский мостик, вспомнив свою мореманскую молодость.
— Вот как? Он — бывший моряк?
— Подводник.
— Из соединения субмарин «Фюрер-конвоя»?
— Это не имеет значения. — не меняя ни тона, ни выражения лица, ответила Фройнштаг. «Что ни говори, а служба в СД наложила свой отпечаток на поведение этой арийки», — молвил себе Роберт Брэд. — Что-то я не припоминаю, чтобы служба в этом элитном соединении субмарин была объявлена преступной.
— Простите, госпожа Фройнштаг, этот вопрос я задал из профессионального любопытства, как-никак мы с вашим мужем коллеги.
— И потом, учтите, адмирал: еще не известно, как лет через пять-десять будет оценен рейд вашей Полярной эскадры.
— Будем считать эту тему исчерпанной, — резковато предложил адмирал, — лучше объясните, почему вы не избрали этот — снаряжение собственной экспедиции — весьма престижный, способ войти в историю
