исследования Антарктики, которого втройне хватило бы и для статей, и для книги путешествий, и для защиты докторской диссертации?
Прежде чем ответить, Фройнштаг еще раз озарила свое лицо нежной улыбкой светской львицы, почти с нежностью взглянула на посеревшее и утратившее былую мужскую красоту лицо адмирала и только затем пригубила хмельной напиток. Очевидно, для ощущения храбрости ей вполне хватило первой порции отменно выдержанного «Наполеона».
— Если бы я на нем остановилась, то лишила бы себя удовольствия осуществления давнишней мечты: побывать в Антарктиде под крылом всемирно известного доктора Брэда, об экспедиции попасть в которую так неуместно размечталась тогда, на борту фешенебельной «Саксонии». Я могла бы нанять судно и снарядить экспедицию, но это была бы всего лишь экспедиция никому не известной Эльзы Крафт, а не известного американского адмирала Брэда, который вряд ли снизошел бы до того» чтобы сменить мундир американского контр-адмирала на скромный сюртук капитана частного парохода. Или, может быть, я ошибаюсь, мой адмирал?
— Признаю, не сменил бы.
— Благодарю за искренность, которая поможет нам полностью проанализировать ситуацию. Итак, теперь я вхожу в историю цивилизации как участница грандиозной экспедиции адмирала Брэда, которая по масштабности своей затмила все доселе известные и которую сама я не способна была сформировать, даже если бы мне удалось обанкротить при этом половину банков Швейцарии. В Европе и в Латинской Америке будут читать мои репортажи из Антарктиды после возвращения из Экспедиции, на трех континентах сразу — в Европе, в Азии и в Америке — на нескольких языках появится моя книга. И вот тогда — вы слышите меня, адмирал, — вот тогда я снаряжу свою собственную экспедицию.
— Значит, идея вашего собственного рейда в Антарктиду, а возможно, и броска к полюсу все же существует? — оживился доктор Брэд.
Но во главе ее будет стоять уже не никому не известная фрау Крафт, а та самая путешественница- журналистка, участница экспедиции адмирала Брэда, автор нашумевшей книги, только что защитившая докторскую диссертацию. Как вам такой путь восхождения на Фудзияму собственной славы, мой адмирал?
15
Ноябрь 1946 года. Антарктика. Море Уэдделла.
Полярная эскадра адмирала Брэда.
Борт флагманского авианосца «Флорида».
Роберт Брэд сидел, откинувшись на высокую спинку кожаного кресла, смотрел куда-то в низкий потолок каюты, вертел между пальцами ножку серебряной рюмочки и молчал.
Впечатляет, — наконец произнес он, чувствуя на себе пронизывающий взгляд антарктической авантюристки. — Даже если все, что вы только что изложили, следует воспринимать лишь как вашу агентурную легенду, то и в этом случае ее следует признать гениальной, достойной шпионского романа.
— Ну почему же шпионского, мой адмирал?!
— Насколько мне помнится, на борту «Саксонии» вы представали передо мной под именем Лили Фройнштаг.
— Да к тому же эсэсовки, сотрудницы СД.
— Ваша служба в элитных подразделениях рейха меня не интересует. С этим должен разбираться не я и не посреди моря Уэдделла, в двухстах милях от Антарктиды.
— Но вы хоть время от времени вспоминали о нашем трансатлантическом турне на «Саксонии»? — спрашивая об этом, Фройнштаг-Крафт по-детски высунула кончик языка и скорчила игривую рожицу.
— Если уж говорить честно… — Брэд замялся, и Фройнштаг тотчас же подбодрила его:
— Признавайтесь, мой неукротимый адмирал, признавайтесь.
— В последние дни, во время перехода от Нового Орлеана до Фолклендских островов, да и после выхода из Порт-Стенли, воспоминания о «Саксонии» стали просто-таки навязчивыми.
— Вот видите, а вы уже готовы были приказать своим матросам, чтобы они вздернули меня на рее, как швейцарскую или какую-то там еще, шпионку.
— Ну, до такой жестокой расправы дело, конечно, не дошло, бы, — заверил ее командующий эскадрой. — Тем не менее…
— В любом случае мне лучше сразу же и окончательно развеять ваши шпионские страхи, разве не так?
— Так будет лучше для нас обоих. Особенно если учесть, что ваша личность привлекает внимание не только тоскующих по женским ласкам морских офицеров, но и тоскующих по новым разоблачениям офицеров разведки.
— Это вы о полковнике Ричмонде? — язвительно уточнила Фройнштаг и загадочно как-то ухмыльнулась. — Давайте никогда больше не вспоминать об этой грозе русских шпионов, это унизительно. Что касается моей фамилии, то с ней все ясно: я перешла на фамилию мужа, за которого вышла замуж незадолго до капитуляции рейха. Эльза — мое второе официальное имя, которое используется наравне с Лилией. Мой жених знал меня под этим именем, поэтому я и придерживаюсь его.
— Это уже многое объясняет, — признал адмирал. Наблюдая за ним, Крафт видела, как по ходу ее рассказа лицо командующего все больше проясняется. — Кстати, если позволите, я по-прежнему буду воспринимать вас как Лилию Фройнштаг.
— Но только при нашем с вами общении наедине, дабы не вызывать излишнего любопытства у посторонних.
— Естественно, только при личном общении.
— Несмотря на то, — продолжила свой рассказ Фройнштаг, — что к моменту оккупации Германии войсками союзников я уже была гражданкой нейтральной Швейцарии, я все же добровольно прибыла в Нюрнберг и ответила на все вопросы Международной следственной комиссии. Как вы понимаете, я сделала это с дальним прицелом, дабы впредь никто не смог упрекнуть ни меня, ни моего супруга в тех преступлениях против человечества, которых мы не совершали.
— Это не требует особых объяснений, — великодушно согласился адмирал.
— Что и говорить, члены комиссии были беспредельно придирчивы к каждому, кто в свое время был связан с СС, а особенно со службой безопасности войск СС, то есть с СД. Придирчивыми, а в каких-то моментах и предвзятыми, оставались они и по отношению ко мне — что было, то было.
— Это были люди, которые, прежде чем допрашивать многих высокопоставленных чиновников и военных рейха, лично побывали на местах гитлеровских концлагерей и лагерных крематориев, они ознакомились с тоннами всевозможных документов и выслушали сотни свидетельских показаний очевидцев, — напомнил ей доктор Брад. В эти минуты в нем закипало сознание военного моряка, который сам принимал участие в боевых действиях против германского флота и в высадке морского десанта на юге Италии, а затем в Нормандии.
— Мне понятны ваши чувства, контр-адмирал Брэд. Но мы все же вернемся к моему сотрудничеству с международной комиссией. В конечном итоге она так и не нашла в моих служебных деяниях ничего такого, что достойно было бы внимания Международного трибунала. Тем более что из состава СС я вышла еще до окончания войны, а, следовательно, до того, как СС была признана преступной организацией. Кстати, нетрудно заметить, что тысячи бывших членов СС, в том числе и сотрудников СД, занимают достаточно высокие посты в различных сферах в самой Западной Германии, не говоря уже о других странах.
— Простите за любопытство, но… До какого чина вы дослужились в своем СС? На «Саксонии», вы, помнится, были фельдфебелем.
— Обижаете, мой адмирал, обер-фельдфебелем — гауптшарфюрером СС. Но потом меня все же произвели в офицеры.
— Учитывая заслуги в операции по заманиванию в рейх некоего полярника-американца?
