проведения излишков свободного времени! Работа – это безоговорочное благо! Работа – незаменимая и всеблагая ценность! Твой работодатель хочет, чтобы ты был свободен от отрицательных эмоций, связанных с полученной и исполняемой тобою профессией. Позволь ему помолиться за тебя следующими словами:
Каждый день ты можешь приходить на работу исполненный энтузиазма и столь великой радости, что внешние тривиальные обстоятельства, как, к примеру, отсутствие кассирских доплат, поскольку мы не кассиры, поскольку нас называют эвфемизмом «банковский ассистент», что позволяет обойти меандры закона, или отсутствие социального пакета, отсутствие надлежащей медицинской страховки, месячные задержки жалованья либо, наконец, отсутствие основных средств для поддержание чистоты в туалетах и мизерные надежды на служебный рост и повышение зарплаты, станут абсолютно несущественными. Каждый день ты должен осыпать словами искреннего душевного почтения Работодателя, который в безграничной своей доброте позволяет тебе наполнить свое пустое существование живой водой жизни. На наступающий расчетно-отчетный период, – тут вельможный пан директор показывает незримой указкой на инфракрасные цифры невидимой таблицы, – мы принимаем новые благословленные медийные стратегии!
Этот пидор из Варшавы втюхивает нам какую-то странную «Навозник-Story Х». Звучит это все, как инструкция перед воздушным налетом на Ирак.
среда
Дорогой дневник, сегодня пани начальница, да славят имя ее ангелы в небесах, была сердитая. Пани начальница кричала на меня. Пани начальница грозила мне служебными взысканиями. Я невольно обписал брюки. Дорогой дневник, смогу ли я вывести некрасивое желтое пятно на присутственных брюках обычным порошком? Или придется прибегнуть к средству с двухфазной системой?
вторник
Бася вводит пана директора, припадая от нервов на левую ногу.
– Вот пожалуйста, – говорит она, – это наше отделение, мы тут чувствуем себя как одна большая семья, – взволнованно гундит она, а ее с трудом наложенная штукатурка с сухим шорохом отваливается с лица вместе со всей грунтовкой, как струпья лишая. – Может, кофе? А может, чайку? Или чего-нибудь сладенького? Я вас приглашаю сесть сюда, и у вас будет неповторимая возможность увидеть работу нашего коллектива, представляющего одну большую семью.
– Да, да, – подтверждаем мы с газобетонным энтузиазмом.
И тут как раз входит клиент. Иола обслужит пана клиента. Надеюсь на это. Я наклоняюсь, как будто что-то ищу в ящике стола. Да. Иола обслужит пана клиента. Иола, апорт!
– Здддравствуйте, чем могу вас обслужить, пппредлагаю обслужить вас, – блеет во всей стрессовой красе Иола.
И тут пан директор решительно подваливает к пану клиенту и категорически объявляет:
– Чем мы можем вам помочь? Вы хотите положить деньги на депозит?
Пан клиент смотрит на пана директора и говорит:
– Что такое?
– Я вижу, вас интересует депозит, – говорит пан директор.
– А кто ты такой? – спрашивает пан клиент.
– Я директор этого банка, – с достоинством объявляет пан директор, а Бася умильно улыбается.
– А мне насрать на тебя, – грубо говорит пан клиент и обращается к Иоле: – Я хотел бы внести деньги.
В этот момент Бася хрюкает, нервно, по-семейному хихикая.
– Может, чайку? Кофейку? Пирожное? Семейная атмосфера способствует тому, что наши полдники полны солнца и запаха лета, а чай тоже пахнет этим самым, ну… летом.
Пан директор смотрит на Басю как на чокнутую. А у меня возникает смутное предчувствие, что все это отзовется на наших задницах. Не иначе.
среда
Дорогой дневник, как маленький мальчик, получивший двойку, я, сгорбленный и печальный, направление без болта, бреду с работы прямиком домой и думаю лишь о том, чтобы плюхнуться перед телевизором и забыться. Весь я какой-то разбитый, словно обесчлененный. Не отклоняюсь ни на миллиметр, хотя зеленые кусты манят, удобная скамейка так и притягивает, а они, буи тряпочные, сидят уже там. Сидят, комбинируют, косячки курят. Бильярд, пьянка, шум и гром. Стены клуба ходят ходуном. Фета, кокс, гуляй душа! Что-то происходит. Что-то льется. Что-то всасывается.
Пожалуйста. Первая порция бесплатно. Потрясающий судорожно-паралитический порошок из Белхатова, после которого всю неделю тебя бросает, как эпилептика-эквилибриста.
А может? Может, все-таки лизнуть, вкус почувствовать? Попробовать, сколько мела, а сколько панадола. Проверить? О нет! Ни за что! Ни в коем случае, джентльмены! Нет зимнему спорту! Долой белое безумие! Отказать! Не в этот раз! Сейчас.
Одна лишь мысль у меня: плюхнуться перед телевизором в ожидании оптимального подсоединения, широкого трансферта данных.
вторник
Кто-то вытер ноги о зеленое ковровое покрытие в нашем отделении, и на нем остались продукты собачьей жизнедеятельности отвратительного вида. Они бросаются в глаза, как неоновая вывеска. Нам это очень неприятно. Это очень неприятно Басе. Это бросает тень на доброе имя банка. Это мина под основы мировой банковской системы. Это подрывает доверие клиента.
– Мирек, – говорит Бася, – сходи в служебную и вытри это.
– Я? – спрашиваю я.
– А ты видишь кого-нибудь еще с таким же именем? – спрашивает Бася.
– А как? – спрашиваю я.
– Не знаю, – отвечает Бася, – сделай и все.
Светло-коричневое мягкое собачье дерьмо с черными точечками, которые выглядят как частицы чего-то необычного, а может, мне только кажется. Может, это просто осень острого отходняка, а звуковая дорожка – это разодранная запись псевдоэкстатической паранойи, а не оргазм твоей девушки.
понедельник
Ну, Бася сегодня довольная, даже больше чем довольная.
– Слышали? – говорит она. – Петрека уволили, точно того Петрека, не иначе того самого. А казалось, фирма будет без конца терпеть его фокусы, не притворяйтесь, будто не знаете, неисполнение служебных поручений и всякое прочее. Причиной расторжения трудового договора было несоответствие ожиданиям работодателя в части качества исполняемых работ. Смотрите теперь, хорошенько смотрите, потому что достаточно одного моего слова, одного звонка, и вылетите с работы, как пташки, кончились сладкие времена, кончилось высиживание и ничегонеделание, – суммирует она посещение отделения премногоуважаемым паном директором. – Теперь никакие «невозможно» не принимаются. Или вы реализуете заданные контрольные цифры, или мы смотрим на это с другой стороны. Больше не будет типа это невозможно, то да се. Либо мы будем сотрудничать, либо наше сотрудничество прекращается.
воскресенье
У любого из нас иногда бывает плохое настроение. Каждый хотя бы раз в жизни переживал минуты депрессии и душевного надлома.
Ну сделай что-нибудь, говорю я себе, ну не стой как столб.
Два раза повторять не потребовалось, честно и искренне признаюсь вам: меня так трясет; что я не могу стоять. Быстро! На колени! Я опускаюсь на колени. Слизать со столика остатки белой субстанции многообещающего вида. Опускаюсь на колени и вкусовыми рецепторами познаю, что на журнальном столике вместо кокоса полоска картофельного крахмала. Даже не эрзац снежка, рассыпанный для смеха каким-нибудь зловредным скотом. Я стою на коленях, спрятав лицо в ладони, страдалец, потерпевший
