водородным двигателем. Переход на альтернативные источники энергии называли «делом ближайшего будущего», однако будущее это не наставало почти полвека. Производство водородных двигателей непрестанно сталкивалось с «технологическими сложностями», продукция не отвечала «требованиям безопасности», а на самом деле, отказываться от бензиновых автомобилей было просто невыгодно. Экономика всей планеты была завязана на ценах на нефть. Если вместо нефти использовать гораздо более дешёвый водород, экономика рухнет, что повлечёт за собой кризисы и революции. Поэтому сильные мира сего, как могли, тормозили технический прогресс в этой области. Они пытались остановить историю, как пытался остановить реку губернатор Угрюм-Бурчеев, но плотина была прорвана, и расплачиваться за это пришлось всем.
К середине 2010-ых годов дело зашло слишком далеко, и десятилетиями копившиеся экологические проблемы вылились в ряд масштабных бедствий, которые положили начало череде Зелёных Революций. Об этом следует рассказать подробнее.
В обществе, где культивируется Великая Американская Мечта, классическая революция невозможна, поскольку у людей есть надежда добиться от жизни благ «мирным» способом — путём «свободной конкуренции». Бывают, однако, периоды, когда назревает пусть не революция, стремящаяся поднять общество на новый уровень развития, а банальный голодный бунт. С голодными бунтами в конце двадцатого века в развитых странах также научились бороться. Для этого продовольственные склады забили лапшой быстрого приготовления, пластиковой икрой и котлетами из генетически модифицированной сои, — короче, всеми теми копеечным и невероятно вредными продуктами, которые может позволить себе и последний нищий. Таким образом, развитые страны были полностью застрахованы от социальных потрясений. Богатые люди поняли, что лучше немного поделиться с бедными, чем переживать результаты их восстаний — и если вдруг Великая Американская Мечта ставилась кем-то под сомнение, они не медлили с подачками для народа. Однако подачки тоже не возьмёшь из ниоткуда. Из чего-то нужно было производить модные сотовые телефоны и дешёвые автомобили; где-то надо было брать сою для химических котлет. Сильные мира сего воровали богатства у природы, и та оскудела. Катастрофа иного плана, чем ведала история доселе, вышла на мировую арену. Она завоёвывала позиции медленно, как тяжкий недуг. Вещие Кассандры кричали о ней, но вещим Кассандрам, по обыкновению, не верили, пока ситуация не приобрела необратимый характер.
За катастрофой не надо было далеко ходить. Достаточно было посетить любой магазин, чтобы убедиться: с каждым годом продуктов, содержащих всевозможные пищевые добавки, становилось всё больше и больше. Это был замаскированный глобальный продовольственный кризис: население Земли увеличивалось, площадь пахотных земель сокращалась, натуральных ингредиентов переставало хватать, и, во избежание голодных бунтов, пищу волей-неволей пытались синтезировать искусственно.
По всей Земле рос процент страдающих раком и различными генетическими заболеваниями; учащались засухи, грозы, наводнения, ураганы; происходило опустынивание местности. В моё время статистику никто не скрывал: безыдейным людям плавать на цифры и графики, равно как и на состав пищи. Но и безыдейный человек способен почувствовать, что ему становится нечем дышать. В этом и заключалось главное отличие революции Зелёной от революции классической. Только в двадцать первом веке мог существовать такой феномен.
Люди наконец увидели катастрофу и вышли на улицы. Они начали митинговать, потом поджигать машины и громить витрины, потом брать штурмом парламенты. На Западе, в Европе и Америке, они добились того, чего хотели. Власти неохотно, не всегда честно, но довольно быстро развернули программы по стабилизации экологической ситуации. Были разморожены проекты ветряных и солнечных электростанций, водородных автомобилей, восстановлению почвы и лесного покрова, переработке бытовых и промышленных отходов. Правители Запада готовы были пойти на некоторые жертвы, лишь бы не отказываться от капитализма и общества потребления, — и они пошли на них.
Совсем по иному сценарию развивалась Зелёная Революция в России, где она совпала с революцией вполне традиционной.
С прилётом первых ласточек кризиса отечество начало трещать по швам. Оно никогда не было экономически однородным образованием, а экономическая неоднородность в периоды нестабильности — плодороднейшая почва для сепаратизма. В советское время страну связывал один из мощнейших в мире промышленных комплексов. После развала СССР промышленный комплекс прекратил своё существование. И получилось, что в стране есть регионы, где ровным счётом ничего не делают. Заводы закрылись, пшеница не растёт, а нефти и алмазов на экспорт нету. В учебнике такие регионы вежливо называли
Чтобы сохранить страну, требовалась жёсткая диктатура, и за ней дело не стало. К 2019 году в России назрел фашистский переворот. Его возглавил генерал-полковник Игнатов Семён Семёнович: он сначала победил на внеочередных президентских выборах, а потом издал свою редакцию Конституции. Часть армии не захотела поддерживать Игнатова; в Москву и Санкт-Петербург были введены войска, но диктатор заручился поддержкой стран Запада, для которых неразбериха в российской столице представляла большую опасность. НАТО несколько недель наносило ракетно-бомбовые удары по позициям противников Игнатова, в том числе и в Москве, но эта операция носила вспомогательный характер, и основную часть работы по нейтрализации мятежников провели сами сторонники генерал-полковника. Начались погромы, массовые казни, претенциозные военные парады, «коричневые» марши, но распад это не остановило. Несмотря на действия, «носящие следы грубого нарушения устава ООН и догм, определяющих принадлежность государственного строя к истинно демократическому», от Федерации откололось несколько регионов. Началась изнурительная война за объединение страны, продлившаяся до середины двадцатых годов и закончившаяся образованием двух государств-антагонистов: собственно Федерации во главе с Игнатовым на Европейской части России и Дальневосточной Народной Демократической Республики (ДНДР) за Уралом.
История ДНДР начала отсчёт осенью того же 2019 года, когда на Дальнем Востоке и городах Сибири вспыхнули крупные восстания, проистекающие из общей социальной напряжённости, и спровоцированные хроническими перебоями в энергоснабжении, а позже — и в поставках товаров первой необходимости. В течение буквально нескольких недель, пока в Москве происходил переворот, и власти мешкали с радикальными мерами, руководство и координацию восстаниями взяла на себя Социал- демократическая партия «зелёных» во главе с товарищем Владимиром Александровичем Белевцевым.
Насколько я понял, партия Белевцева по сути была коммунистической, но так как слово «коммунизм» после перестройки было чем-то ругательным, его заменили тавтологическим словосочетанием «народная демократия» — «народная власть народа», если перевести древнегреческую основу. «Зелёные коммунисты» противостояли «коричневому» правительству в Москве.
В учебнике было написано, что партия Белевцева и другие сепаратистские организации так же, как и Игнатов, негласно получали помощь от США и их союзников, которым раскол России был выгоден. Помогая всем участником конфликта, Запад затягивал гражданскую войну, разделял и властвовал.
Я думаю, в этом есть доля истины. Во-первых, что-то подобное уже было в Гражданскую войну 1918-1922 годов. А во-вторых, правители Запада уже давно начинали потихоньку расчищать площадку для грядущей борьбы за истощающиеся земные ресурсы. Не возьмусь утверждать, что они планировали крупномасштабную войну с Россией (очень может быть, что в моё время они действительно были таким свободным и демократичным добром с кулаками, каким они себя описывали), но они, по крайней мере, возможность войны не исключали и хорошо к ней подготовились. Они заботились не о себе, но о своих детях. «Вдруг детям придётся воевать с Россией?» — думали они, и заботливо окружали нашу страну системами противоракетной обороны, военно-морскими базами и радарами.
Но вернёмся к «тоталитарному коммунистическому режиму», который установил Белевцев в своей Республике. Дальневосточный правитель национализировал все предприятия, не имеющие акций у западных
