Сергееву явно стало очень неловко, и он ответил, что российская часть остановится на косовской границе и не станет входить в провинцию в одностороннем порядке…
Около четырех часов утра Си-эн-эн сообщила, что российские части вошли в аэропорт Приштины. Сергеев начал было это отрицать, но прихлебатели что-то ему нашептали, и он снова потребовал перерыва. На этот раз их не было около часа. Похоже, дальше по коридору вспыхнул бунт: я слышал грохот и хруст швыряемых в стену предметов…»
Генерал Ивашов:
«В кабинете Сергеева царила, конечно, не идиллия, но и того, о чем пишет в своих мемуарах Тэлботт, тоже не было. Мебель, разумеется, никто не ломал, но обстановка была рабочая, напряженная.
Игоря Иванова больше всего страшила перспектива возможного боестолкновения с натовцами. Он настаивал: батальон вводить нельзя, давайте его вернем, задержим. По опросам и репликам Сергеева я видел, что маршал тоже опасался неспровоцированного открытия огня против нашего контингента.
Опираясь на данные разведки и на практику принятия решений в НАТО, приводили аргументы в пользу того, что без решения Совета НАТО американцы удара не нанесут…»
Впрочем, генерала Ивашова не смущала и возможность вооруженного столкновения с американскими войсками: «Был и еще один вариант, запасной: лететь в Белград и в случае боестолкновения с натовцами провести блицпереговоры о совместном противодействии угрозе нашим миротворцам. Армия Югославии с удовольствием отомстила бы агрессорам и за жертвы, и за поруганную честь да еще в братском союзе с русскими. Этот аргумент стал решающим…»
Видимо, не для всех. Начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин не собирался из-за разногласий вокруг Косова начинать войну против НАТО. Это следует из слов генерала Ивашова: «Генерал Заварзин по мобильному телефону сообщил: только что получен приказ начальника Генерального штаба Квашнина развернуть батальон в обратном направлении (колонна к этому моменту уже пересекла границу и двигалась по территории Косова, правда, об этом из числа присутствующих в кабинете министра обороны знали лишь единицы). Пришлось напомнить Заварзину, что решение на ввод батальона принял Верховный главнокомандующий — президент России, а приказ о нем отдал министр обороны. Этот-то приказ и обязателен к исполнению. Следовательно, никаких разворотов и остановок — только вперед».
Начальник Генерального штаба является по должности первым заместителем министра обороны. Проведение военной операции без его ведома — невиданное дело. Но приказ Квашнина не выполнили, хуже того — его обманули. Начальник Генерального штаба и не подозревал, что десантники уже вошли в Косово.
Генерал Ивашов: «А чтобы уберечь генерала Заварзина от новых, не санкционированных министром обороны приказов, я предложил ему на некоторое время выключить мобильный телефон. Потом, правда, была еще одна попытка Квашнина — через штаб бригады (в колонне шла командно-штабная машина со своей аппаратурой связи) — передать приказ на остановку батальона. Виктор Михайлович, помня о нашем разговоре, действовал четко и жестко, взяв на себя ответственность за выполнение поставленной задачи».
Картина рисуется фантастическая. Получив всего лишь устное распоряжение из Москвы, генералы были готовы пустить в ход оружие и начать маленькую войну с Соединенными Штатами.
Генерал-лейтенант Николай Стаськов, начальник штаба воздушно-десантных войск:
«Все боевые распоряжения идут только письменно. Мне не давали письменного распоряжения. Я бы тоже нашел способ не давать письменного распоряжения. Но в Боснии были мои люди, подчиненные. Комдив спросил: будет приказ о переброске батальона на Приштину?
— Я тебя не подведу, — сказал я и шифром послал ему распоряжение.
Сначала предварительное, потом боевое. И только ночью, когда ко мне приехали из Генштаба проводить расследование, я понял, в какую аферу попал. Мне-то никто письменных распоряжений не давал. А уже скандал разгорается. Батальон дошел до аэродрома, и тут команда: «Стоп. Назад».
Доволен был, кажется, только генерал-полковник Ивашов.
«В кабинете Сергеева, — вспоминал он, — обстановка явно стала уравновешеннее: батальон, если судить по докладу Квашнина, двигался в обратном направлении, и министр иностранных дел Иванов успокоился. Неожиданно в кабинет вошел генерал-лейтенант Мазуркевич и сообщил, что Си-эн-эн ведет прямой репортаж о вхождении в Приштину российского батальона.
Для Иванова это было подобно грому с ясного неба. Он полагался на заверения Квашнина (начальник Генштаба и сам был уверен, что его команда о возвращении батальона дошла до исполнителей и действует), а тут… Иванов в сердцах обругал нас: мол, с вами, военными, как свяжешься, так обязательно попадешь в неприятность. Вышел к американцам и попытался объяснить им, что допущена техническая ошибка, которая будет оперативно исправлена».
Начальник Генерального штаба и министр иностранных дел России, видимо, впервые были так откровенно обмануты. Министр иностранных дел Игорь Иванов настолько возмутился, что утратил привычное хладнокровие.
Строуб Тэлботт:
«Иванов вывел меня в соседний зал, где стоял тяжелый жирный дух недоеденных пицц и хот-догов, которые нам доставили несколькими часами ранее.
— Я вынужден с сожалением информировать вас, — сказал Иванов, — что колонна российских войск случайно пересекла границу и вошла в Косово. Им отдан приказ в течение двух часов выйти из провинции. Министр обороны и я сожалеем о таком развитии событий…
Иванов сделал официальное заявление и зачитал его в прямом эфире Си-эн-эн. Позднее мне сообщили, что Сергеев так рассвирепел, что ему лгали его собственные люди — а он в силу этого вынужден был снова и снова лгать нам, — что он не смог больше смотреть нам в глаза…»
События развивались следующим образом.
В субботу 12 июня, в половине седьмого утра, силы НАТО перешли границу и из Македонии вошли в Косово. Когда под конец дня они достигли Приштины, российский батальон уже расположился на аэродроме Слатина и, как положено по уставу, занял круговую оборону… То есть подготовился к ведению боевых действий.
«Когда на следующий день я говорила с Ивановым, — вспоминала Мадлен Олбрайт, — он сказал, что произошло «недоразумение», мы его не так поняли по поводу отвода российских солдат. Русские останутся в аэропорту Приштины, и если НАТО разместит свои силы в крае прежде, чем будет достигнуто соглашение относительно роли России, то будут введены дополнительные российские войска, которые займут северную часть Косова.
Мне подумалось: или я сплю, или это самое плохое кино из всех мною виденных. За один только день мы скатились от празднования победы к нелепому повторению холодной войны. Меня тревожило и то, что Иванов уже сам не знал, что происходит в его собственном правительстве. Очевидно, что произошло какое-то рассогласование между гражданскими и военными властями, хотя никто не мог быть уверен в том, какой приказ мог отдать Ельцин…»
Генерал-лейтенант Николай Стаськов: «Самое интересное утром. Министр иностранных дел молчит, другие должностные лица тоже отмалчиваются. Из Генштаба приходит приказ — стой, колонну вернуть назад. Опять выходит на меня Игнатов — что делать? Своим решением даю ему команду закрепляться в Приштине. В штаб воздушно-десантных войск уже ехала комиссия Генерального штаба — разбираться, почему не выполняется приказ. Но тут просыпается Борис Николаевич, и ему все понравится. Словом, победили».
Все зависело от того, кто первым доложит президенту Ельцину.
Генерал Ивашов:
«В одиннадцать часов утра министр обороны Сергеев делал доклад у президента страны… После доклада министра в зале наступила тишина. Пауза прервала фраза, произнесенная со всем известной ельцинской интонацией:
— Ну, наконец я щелкнул по носу…
Здесь президент назвал некоторых руководителей стран НАТО. Тут же из зала донеслось подобострастное:
