Войну выиграли такие полководцы, как Жуков, Рокоссовский, Василевский, Горбатов, — военные профессионалы, которых Сталин и его подручные не успели погубить. Но путь талантливых профессионалов к высшим должностям не был ни простым, ни легким. Выходцев из Первой конной сменили талантливые полководцы, показавшие себя в упорных боях: Конев, Малиновский, Толбухин, Петров, Говоров, Ватутин, Черняховский. Они ни в чем не уступали немецким генералам, солдатская честь не позволяла им воевать плохо…
9 октября 1942 года появился указ президиума Верховного Совета СССР «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной армии». Освобождение армии от комиссаров, которые вмешивались в военные дела и сковывали волю командиров, тоже имело немалое значение.
Вся промышленность была ориентирована на военные нужды. Уже в сорок втором оборонный комплекс дал вдвое больше самолетов, чем германская индустрия, вчетверо больше танков, втрое больше орудий! Новые типы советских самолетов превосходили немецкие, немецкая авиация утрачивала господство в воздухе. Наконец появились в большом количестве штурмовики — Ил-2, способные поддержать пехоту и танки.
Необходимо учитывать еще одно важное обстоятельство — резко ухудшился качественный состав войск противника. С начала войны и до конца сорок второго года немецкие войска потеряли около трех миллионов солдат и офицеров. Людской потенциал Германии не позволял легко компенсировать такие потери. Потеряны были кадровые, хорошо подготовленные и обученные солдаты с боевым опытом. Им на смену прибывали неопытные резервисты и тыловики. Вынужденное использование войск союзников — венгров и румын — в значительной степени определило поражение под Сталинградом, где советские войска нанесли удар именно по румынским частям и легко прорвали фронт.
Войну выиграл советский солдат. И это не красивая фраза. Ситуация на фронте кардинально изменилась, когда стало ясно, что идет война на уничтожение — немцы намерены стереть Россию с лица земли. Это была война не за Сталина и не за социализм. За них умирать не хотели… Это была война за свой дом, за свою семью, за свою землю.
Литературный критик Лазарь Лазарев, тогда курсант Высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе, писал, что ситуацию на фронте изменил не приказ № 227, а настроения в армии, где понимали, что нужно выбираться из страшной ямы, в которую попали, — иначе гибель. Летом сорок второго курсантов военно-морского училища три недели учили воевать в пехоте и бросили в составе бригад морской пехоты на фронт.
«Надо было, чего бы это каждому из нас ни стоило, упереться, — считает Лазарев. — И уперлись. Уперлись в Сталинграде, Воронеже, Новороссийске. Из мрака и ожесточения, которые были в наших душах (Пушкин, размышляя о том, что решило дело в 1812 году, назвал это “остервенением народа”), и родилась та сила сопротивления, с которой так победоносно наступавшие немцы справиться не смогли, сломались».
Не так просто сравнивать боевые качества красноармейца и немецкого солдата. Исход схватки решали выучка, умение владеть оружием и само его наличие, присутствие умелых командиров. И в бою немецкие части были такими же стойкими. Но неприхотливость, привычка обходиться малым, терпеливо переносить лишения — эти качества красноармейцев сыграли свою роль в самые тяжелые месяцы войны.
«Без отпусков, без солдатских борделей по талончикам, без посылок из дому, — писал поэт Борис Слуцкий, прошедший всю войну, — мы опрокинули армию, которая включала в солдатский паек шоколад, голландский сыр, конфеты. Зимой сорок первого наша снежная нора, согреваемая собственным дыханием, победила немецкую неприспособленность к снежным норам».
Но способность терпеть, не замечать собственную боль связана и с умением не замечать чужую боль. Академик Александр Николаевич Яковлев, воевавший в морской пехоте, говорил: «Это система, при которой человека не жалко, но это и система, при которой и человеку себя не жалко. И командиры не считались с потерями, и сами бойцы шли на смерть даже тогда, когда можно было обойтись меньшей кровью».
«В 1945 году страна вновь вернулась к коммунизму, тоталитарному обществу, массовым репрессиям, к нищете и голоду, — пишет доктор исторических наук Андрей Борисович Зубов. — Ни одна из надежд эпохи войны не реализовалась — ни надежда на освобождение из лагерей, ни надежда на роспуск колхозов, ни надежда на освобождение труда и совести. Сталин и его окружение украли у народа победу».
Вождь присвоил себе победу и по-своему паразитировал на том чувстве патриотизма, которое возникло в годы войны…
Дело маршала Жукова
Георгий Константинович Жуков навсегда обеспечил себе место в истории. Тем не менее значительную часть жизни маршал прожил в опале, несколько лет ждал ареста. Долгие годы его имя старались упоминать пореже, ему было запрещено появляться в общественных местах, он был изолирован от друзей и сослуживцев.
В Параде Победы в Москве 24 июня 1945 года участвовали сводные полки всех фронтов: от Карельского до 4-го Украинского и сводный полк Военно-морского флота. Не повезло летчикам: из-за нелетной погоды они не смогли пролететь над Красной площадью. Небо заволокли тучи, шел дождь, поэтому отменили демонстрацию.
По лицам солдат и офицеров с козырьков фуражек стекали струйки воды. Но участники парада, как и вся страна, были счастливы. Под барабанный бой двести солдат бросили к подножию мавзолея двести знамен разгромленной немецкой армии. Это был миг торжества для всех, воевавших и не воевавших.
Командовал парадом Константин Константинович Рокоссовский. Считается, что низенькие не выносят высоких: терпеть не могут задирать голову, разговаривая с ними. К Сталину это не относилось. Он не завидовал людям высокого роста, зная, что в любую минуту может укоротить любого из них, снеся ему голову с плеч. Напротив, статные и красивые генералы ему импонировали. Особенно когда они приносили удачу. Маршал Рокоссовский не был человеком амбициозным, он не только не говорил, но и даже не думал о своей особой роли. Это тем более нравилось вождю.
Принимать Парад Победы в Москве должен был Верховный главнокомандующий. Но возникла техническая трудность. Объехать войска, выстроенные на Красной площади, надо было на коне. Говорят, что Сталин даже пробовал ездить верхом, ему подводили смирного коня. Но не получилось. Все-таки ему было шестьдесят шесть лет, а в кавалерии он не служил в отличие от маршала Жукова, чья военная карьера начиналась с драгунского эскадрона.
Сталин мог принять парад, стоя в открытой машине. Так делал нарком по военным и морским делам Лев Троцкий. Возможно, Сталин не захотел исполнять эту роль, потому что это поставило бы его вровень с другими военачальниками. А вождь не мог быть там, внизу. Он мог быть только над всеми, на трибуне мавзолея. Поэтому принимал парад маршал Жуков.
Поздно вечером 24 июня главному редактору «Известий» Леониду Федоровичу Ильичеву позвонил вождь:
— Сталин говорит. Это главный корректор?
— Товарищ Сталин, это главный редактор «Известий».
— Так вот, корректор, позвони во все газеты и скажи, что на приеме по случаю Дня Победы было не тысяча двести, а тысяча триста человек.
По тону разговора Ильичев понял, что Сталин празднует уже давно. Но даже счастье победы не избавило его от злобной подозрительности. Жертвой этой подозрительности пали многие генералы и прежде всего маршал Жуков.
На следующий день после парада Жуков собрал на даче боевых товарищей. Счастливые военачальники с радостью пили за Георгия Константиновича как за выдающегося полководца, одолевшего фашистскую Германию. Все разговоры на даче Жукова записывались. Записи показали Сталину. Он был
