незнакомыми. Он услышал, как будто из-за стены, голос Гретель, нарочито беззаботный:
— А если лотос только понюхать?
— Не помню, — послышался ответ. Понемногу звук возвращался. — Я должна посмотреть в книге, но пока не могу.
— Вы совсем-совсем не помните? — продолжала все же допытываться Гретель.
— Честно говоря, нет. Но ведь это все равно только книга, может быть, там было сказано так, а может, иначе.
— Наверное, если только понюхать его, — задумчиво проговорила Гретель, — то сначала все забудешь, а потом начнешь вспоминать.
— Это красивая мысль, — одобрила мисс Джонсон. — Вот подскажи ее Гансу, пусть он вставит ее в свою книгу.
Ганс заставил себя улыбнуться:
— Но ведь я же пишу не сказку.
— Гомер тоже писал не сказку, — заметила мисс Джонсон. — Это миф, и он сам в него верил.
— Мисс Джонсон, — вмешалась Гретель, — а что значит “пока не могу проверить”? Вы сказали сейчас…
— Да, пока не могу. Я не помню всего текста, а книги у меня нет. Но через несколько дней смогу ее получить.
— Почтой, с материка?
— Нет, скоро должен прийти корабль-библиотека, а у них столько всего!.. — Она улыбнулась.
Опять стукнуло сердце. Ганс проглотил вопрос, поднялся с табуретки и подошел к Гретель.
— Мисс Джонсон, спасибо вам огромное! Мы зайдем еще попозже, ладно? Нам надо на рынок.
— Ну что вы, вам спасибо, что не забываете старушку. Это все очень интересно и довольно странно. У меня вертится что-то в голове, но сейчас я не могу вспомнить. Пойду прилягу, — она глянула на часы в угловом шкафу, — а вечером, если хотите, заходите на чай. Я ведь не ужинаю теперь, доктор Гульдинг не разрешает.
Гретель пыталась спросить еще что-то, но Ганс чуть сжал ее плечо, и она кивнула, тоже почти незаметно. Встали, распрощались и вышли в ослепительный полдень, Ганс зажмурился на несколько секунд, прежде чем ступить с крыльца в палисадник. Снаружи было не видно, как из полутемной библиотеки мисс Джонсон внимательно и грустно смотрит им вслед.
Не сговариваясь, они вышли на улицу и повернули налево, в сторону дома. Гретель только бросила взгляд на Ганса, немножко успокоилась и зашагала рядом с ним, не обгоняя, приноравливаясь к его шагу.
— Мы ведь домой? — спросила она, когда они повернули еще раз. Ганс кивнул — да, конечно. Постарались проскочить незамеченными мимо “Неряхи Джо”, Майкла уже не было, остальным махнули рукой, и Гретель даже улыбнулась и скорчила физиономию — заняты, мол. Когда они вышли из города, Гретель первая спросила:
— Ты понял?
— Не все, но многое. Давай-ка пойдем на Спайс-хилл, там поговорим.
Это было их любимое место — старая заброшенная плантация, где когда-то растили гвоздику и кардамон, а теперь были те же сухие джунгли, что и везде. От конторы остался остов из грубо отесанного известняка, и они любили сидеть на крыльце или в проеме двери. Птиц там было видимо-невидимо, непуганых, и народ почти не забредал, нечего там было делать. Дорога тоже была старая, мощенная плитами из того же известняка, еще различимая в колючих кустах. И тишина была особенная.
Гретель присела в тени акации, достала из рюкзака бутылку воды, отхлебнула.
— Рассказывай ты первый.
— Вот что получается. Давай я сначала, пока не забыл, скажу про этот несчастный фукус. Я теперь уверен, что мои сны — это про настоящую жизнь. Я бы не смог придумать такого слова, и еще с этой буквой “L” в конце.
— А ты не мог видеть этого у Карла, на карточках?
— Нет, ты же помнишь: у него только рыбы и ракушки. И названия по-английски.
— Я видела и по-латыни, — вспомнила Гретель. — Но только рыб. И было всегда два слова, без всяких букв в конце.
— А я помню цветную картинку, с этим фукусом. Там были еще несколько водорослей. И картинка была вклеена в толстую книгу, в конце. Я не смог бы во сне такого придумать, Гретель, — повторил он.
— Значит, это было. — Она подвинулась к нему поближе. — Это не страшно, ведь у тебя все равно была какая-то жизнь, а что тут плохого — читать книги про водоросли?
— Я все вспомню, — пообещал Ганс, нагнулся поправить ремешок на сандалии и, наверное, от этого не заметил, как ее губы чуть дрогнули. — Теперь “таласса”… это тоже из прошлой жизни, Гретель. Почему я запомнил эти слова?
— Это как раз просто, — мягко ответила она и обняла его за плечи, прижалась легонько и теперь уже улыбнулась.
— Просто? — Он был озадачен.
— По-моему, да. Я просто глупая женщина, которая тебя любит, — дай договорить! — Она закрыла ему рот ладонью. — А ты больше всего на свете любишь море. Больше, чем меня, правда?
— Неправда! — Он наконец оторвал ее руку и обнял ее, и они долго сидели, прижавшись боком друг к другу и просто молчали, слушая тепло и движение
крови.
Потом Гретель вздохнула, успокоенная, и посмотрела на свои руки критически.
— Маникюр я не делала не помню сколько, а ты мне не напоминаешь. Но все равно у меня самые красивые руки! Ничего больше, правда, нет… Тебе нравятся, наверное, женщины в теле?
— Ох, болтушка. Давай поговорим о лотосе, — печально отвечал Ганс. — Я понимаю, что не хочется, но это ведь самое главное.
— Да, милый. Я просто, знаешь… хотела быть уверенной, что ты готов, — отозвалась Гретель. Она снова неуловимо изменилась, опять вернулась та вчерашняя пружина. Гансу даже показалось на мгновение, что Гретель старше его.
— Получается так. Мы вдвоем приехали сюда. Мы уже были вдвоем. Нас звали как-то по-другому. — На каждую фразу Гретель кивала согласно. — Мы пришли в сад к миссис Хоббс, сели у пруда, понюхали лотос…
— Да, и все забыли, — закончила Гретель.
— И теперь главный вопрос. Ты понимаешь, какой?
— Понимаю. Как это получилось? Случайно?
— Ох, вряд ли. Ты обратила внимание вот на что: лотос рос у нее всего один раз, в прошлом году, когда мы приехали. Цветков было ровно два, и они только распустились. А через неделю их, наверное, уже не было.
— Да. И миссис Хоббс жила уединенно, к ней мало кто заходил. Уж из приезжих — точно никто.
— А мы зашли, и она пустила нас в цветник, — продолжил Ганс. — Да. Это было не случайно.
— Хорошо. — Гретель подняла глаза. — Тогда второй вопрос: мы сами это все придумали? Или?..
— Опять угадала. Вот как я думаю: что бы с нами ни произошло — кто-то это сделал. Спланировал и сделал. В смысле, это не само по себе произошло.
— Почему ты так думаешь? И кто это такой — “кто-то”?
— Не знаю, почему. Понимаешь, уж слишком все гладко получается. Мы приехали сюда ровно с теми вещами, которые нам нужны, — ни больше ни меньше. Нас сразу направили туда, где все как будто устроено для нас.
— Послушай, а почему не могло быть так, что мы сами все спланировали, а потом просто забыли?
— Может быть. Но такое впечатление, что нас ждали. Нас передавали из рук в руки — миссис Хоббс, мисс Джонсон, миссис Ройс. И все они знали, куда нас направить дальше.
— Но миссис Хоббс предлагала нам остановиться у нее?
