ХАСИНТО БЕНАВЕНТЕ-и-МАРТИНЕС. ИГРА ИНТЕРЕСОВ
(1866 - 1954)
Испанский драматург, Нобелевский лауреат 1922 года
Кукольная комедия в трех действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Леандр.
Криспин.
Полишинель.
Донья Полишинель, его жена.
Сильвия, их дочь.
Донья Сирена.
Коломбина.
Лаура.
Рисела.
Доктор из Болоньи. Панталон. Арлекин. Капитан. Трактирщик. Секретарь. Слуги в гостинице. Два альгвасила.
Действие происходит в несуществующей стране в начале XVII века.
Пролог произносит перед занавесом актер, играющий роль Криспина.
Перед вами обломок старинного фарса, который на деревенских постоялых дворах веселил усталых бродяг-коробейников, забавлял невзыскательных горожан на площадях захолустных селений, а в больших городах привлекал самую разношерстную толпу. Так, в Париже, на Новом Мосту, когда Табрэн со своих подмостков зазывал прохожих, вокруг них собирался народ: тут и почтенный доктор, остановивший на минутку свою ученую лошадь, чтобы хоть немножко разгладились морщины на челе, всегда отягощенном размышлениями, и услышать остроумную реплику площадного забавника; и проказливый шалопай, который часами не отрывает глаз от веселого зрелища, обманывая голод смехом, здесь и духовная особа, и знатная барыня, и важный господин в карете, и веселая служанка, и солдат, и торговец, и студент. Людей всех сословий, которые никогда не собрались бы вместе, здесь объединяет веселое зрелище, и часто они смеются не столько над фарсом, сколько над чужим смехом: суровый человек улыбается, видя, как смеется весельчак; умный забавляет смехом глупца; бедняк хохочет, глядя на смех важного господина, а знатные господа успокаивают себя мыслью, что вот, мол, бедняки — и те веселятся... Ничто так не сближает людей, как смех!
Бывало, что фарс, по прихоти королей и прочих высоких особ, проникал и во дворцы; но и там он оставался свободным и беззаботным. Он подбирал в народе шутки, прибаутки и меткие пословицы, — образчики народной философии, в которой воплотилось страдание, смягченное покорностью судьбе, ведь униженные люди уже ничего не ждут от мира и потому умеют смеяться над ним без злобы и горечи...
Позже плебейское происхождение фарса прикрыли блестящим плащом таланта Лопе де Руэда, Шекспир и Мольер. Как влюбленные принцы из волшебной сказки, они возвели эту Замарашку-Золушку на самый высокий трон поэзии и искусства.
Предлагаемый вашему вниманию фарс, созданный современным поэтом по капризу его беспокойного ума, не притязает на столь славное родство. Это просто кукольная комедия, в которой нет ничего «настоящего». Вы скоро убедитесь, что в этой комедии происходит то, чего на самом деле никогда не случается, и что ее действующие лица вовсе не похожи на настоящих мужчин и женщин. Это всего лишь куклы на веревочках. Веревочки же можно разглядеть даже в полумраке. Это причудливые маски старинной итальянской комедии, только не такие веселые, потому что с тех пор прошло много времени и им пришлось поразмыслить... Автор осознает, что такое зрелище недостойно образованной публики нашего времени и потому просит снисхождения. Автор просит вас настроить ваш ум на детский лад. Ведь мир состарился и потихоньку впадает в детство, а искусство не мирится со старостью и, чтобы помолодеть, обращается к детскому лепету... И вот сегодня вы увидите, как стародавние шуты позабавят вас своими детскими выходками.
Площадь в городе. На первом плане фасад дома с дверью, у которой висит большой молоток. Над дверью вывеска: «Гостиница».
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Леандр и Криспин выходят из второй кулисы справа.
Леандр. А это, должно быть, большой город, Криспин! Повсюду приметы знатности и богатства.
Криспин. Здесь, брат, два города. Дай нам Бог попасть в тот, который лучше.
Леандр. Два города? Ах да, понимаю: старый и новый, один на этом берегу реки, другой — на том.
Криспин. Что нам за дело до реки, до старины или новизны! Я говорю о другом, здесь два города, как и в любом городе: один — для тех, кто приезжает с деньгами, другой — для тех, кто приходит на своих двоих, как мы с тобой.
Леандр. Слава Богу, обошлось без неприятностей с полицией. Мне бы очень хотелось остаться здесь хоть ненадолго: надоело шататься по свету.
Криспин. А мне — нет. Ведь члены свободного союза пройдох, к которому я имею честь принадлежать, нигде надолго не задерживаются, разве только угодят на галеры. Но раз уж мы здесь, в городе, — то есть в крепости неприятеля, то нам, как умным полководцам, следует сообразить, каким манером эту крепость взять.
Леандр. Войско-то наше, братец, слабовато.
Криспин. Друг мой, мы люди, и дело нам придется иметь с людьми.
Леандр. Да ведь у нас ничего нет! Можно было бы продать одежду и раздобыть хоть немножко деньжонок, да ты не хочешь.
Криспин. Да я скорее ноги лишусь, чем приличного платья. Ведь по платью встречают.
Леандр. Так что же нам делать, голубчик? Я от голода и усталости совсем раскис и плохо соображаю.
Криспин. Ума и нахальства, без которого и ум ни гроша не стоит, нам с тобой не занимать. Слушай, что я придумал. Ты будешь изображать знатного господина, а я стану твоим лакеем. Разрешаю тебе даже при случае раз-другой пнуть меня. А когда тебя спросят о чем-нибудь, отвечай уклончиво; если же сам заговоришь, то так, будто отдаешь приказания. Ты молод, недурен собой, представителен; до сих пор от всего этого толку не было, а зря. Доверься мне. Когда около тебя вертится человек, превозносящий твои достоинства, их трудно не заметить. Скромность — большая глупость, но ведь
