На прощание я ещё раз тренькнул тетивой.
Обернувшись, существо в алом улыбнулось мне. Я испытал острое желание погасить его улыбку стрелой.
Но Колгрейв лишь покачал головой, и я опустил лук. Ладно, стрел у меня всего дюжина, и лучше я поберегу их, а колдун всё равно далеко не уплывёт с такой дырой в трюме.
Никто ещё безнаказанно не насмехался над Лучником…
А потом они отплыли. Их корабль развернулся и направился в ту сторону, откуда прибыл. Команда обречённого судна оставалась на палубе, они не отводили от нас своих взоров, опасаясь, что мы пустимся в погоню и учиним над ними кровавую расправу.
Было ясно видно, что корабль пришельцев осел в воду на лишний фут. Сейчас они заметят, что судно плохо слушается руля. Потом обнаружат пробоину…
Но вода в трюме не позволит им быстро поставить пластырь. Потом начнётся беготня, драка за место в шлюпках… Эх, шлюпочки-то я не продырявил!
Я шлёпнул Мику по спине:
— Пошли, отнесём барахло Старику.
Мне всегда была не по душе компания капитана. Но ему полагалось знать, что мы раздобыли. Вдруг он вычитает из колдовских книг что-либо стоящее.
Колгрейв медленно перебирал барахло. Золото и серебро он швырнул Мике, и тот потащил свою добычу вниз. Остальную часть захваченного капитан разложил на три кучки. Полдюжины предметов он просто выкинул за борт. Затем снова внимательно рассмотрел то, что осталось, и швырнул в воду ещё несколько вещей.
Ток, Тор и я молча наблюдали за ним. Колгрейв продолжал возиться с добычей. По-моему, он так и не сообразил, для чего предназначены странно изогнутые медные и стеклянные прутки, но Колгрейв не из тех, кто легко признаётся в невежестве.
Наконец я не выдержал и спросил:
— Чего им было надо?
— Как всегда, — ответил Колгрейв, не поднимая головы. — Немного убийств. Немного террора. Даже у колдунов есть враги. Он хочет расправиться с ними нашими руками.
— «Он»?
— Думаю, это всё-таки «он». Ты пробил большую дыру, Лучник?
— Вполне.
Капитан выглядел довольным, но никто не знает, что его радует, а что приводит в гнев…
— Тор, быстро на мачту! — скомандовал Колгрейв. — Дашь знать, когда они пойдут ко дну. Ток, поднимай паруса, идём на Фрейланд. Думаю, теперь корабль будет слушаться руля.
Я молча смотрел, как Колгрейв перелистывает неприятно хрустящие страницы книг, испещрённые чёрными и красными знаками, похожими на пауков и головастиков. Он сидел на палубе со скрещёнными ногами и притворялся, будто понимает, о чём говорят эти дьявольские письмена. Наконец я спросил:
— Так что им всё же от нас понадобилось, капитан?
Он устремил на меня злобный взгляд, но я не отвёл глаз. К Колгрейву нельзя было приставать с вопросами, не рискуя оказаться за бортом. Колгрейв сам решал, кому и что говорить. Но всё меняется… И он ответил:
— Чародей сказал мне, что является нашим спасителем. И в оплату хотел, чтобы мы учинили набег, да такой, что превзошёл бы все наши прежние дела. Надо захватить Портсмут. Сжечь доки. Спалить город. Перебить всех жителей.
— Ты спросил его — зачем?
— Я задаю вопросы, когда считаю это необходимым, — ответил он холодно и твёрдо. — Я не счёл нужным! Понятно, Лучник?
Моё внимание его утомило. И всё же я остался рядом с ним. Да, он изменился. Поэтому можно не опасаться вспышки бешенства.
— К тому же у нас есть и свои счета, — добавил он нехотя. — А собственных должников мы можем пощипать и сами, когда пожелаем.
— Это точно, — согласился я. — У Портсмута перед нами должок.
Нос «Дракона-мстителя» медленно развернулся, и мы легли на курс к островным королевствам.
— Наш коротышка, должно быть, что-то проглядел, — хмыкнул Колгрейв. — В этой куче дерьма нет ничего для нас полезного. Одна лишь радость — колдун лишился своего барахла.
— Они убирают паруса! — весело крикнул сверху Тор. Мика уже раструбил команде о нашей шутке, и все долго смеялись.
Я посмотрел на север и едва различил корабль колдуна. Проклятие, и откуда у Тора такие глаза?
— Парус на горизонте! — крикнул он чуть погодя. — Большой корабль. Похоже, боевой галеон.
Его рука вытянулась в сторону кормы. Мы с Колгрейвом обернулись и увидели, как над горизонтом встают верхушки парусов.
Я перевёл взгляд на Колгрейва. Его терзало желание.
Он отчаянно жаждал пролить кровь — не меньше, чем мне хотелось выпить или пустить в ход лук.
— Корабль итаскийский, — в голосе Тора звенела тоска по доброй драке.
Он тоже соскучился по убийствам.
На палубе царило возбуждение. Но я почувствовал, что не хватает какой-то мелочи, которая и превращала нас в убийц без страха и сомнения. Вот оно что: команда потеряла веру в себя, у людей исчезла уверенность в победе.
Воистину «Дракон-мститель» изменился. И продолжал меняться.
— Следовать прежним курсом! — прохрипел Колгрейв.
Видно было, с каким трудом далась ему эта команда. Но он отказался от схватки.
Поднялся боковой бриз и погнал нас к побережью. И чем круче мы забирали в море, тем сильнее он дул.
Уж не колдовство ли раздувает те меха, что гонят на нас ветер?
Колгрейв сгрёб всё, что осталось от добычи Мики, и ушёл в свою каюту. Вернувшись на полуют, он встал неподвижно, как памятник, и больше не произнёс ни слова. Упрямый Колгрейв держал курс прямиком на Фрейланд.
Мы прошли на расстоянии трёхсот ярдов от полузатопленного корабля чародея. Его экипаж метался по палубе и снастям. Матросы заметили нас и закричали, размахивая руками, призывая на помощь. Мы проследовали мимо.
Колгрейв тихо смеялся, глядя на них. Но его негромкий, похожий на скрежет смех услышали даже на таком расстоянии. Мольбы о помощи сменились проклятиями. Тут и я рассмеялся — как можно проклясть уже проклятых?
Вдруг их корабль начал погружаться в воду ещё быстрее. Бриз стих. Ага, колдуну теперь надо спасать себя, а не гонять по ветру чужие корабли. Пусть тот, кто назвал себя нашим спасителем, позаботится о своей шкуре.
Мы не повинуемся ничьим приказам. Даже приказам того, кому оказалось по силам вырвать нас из застывшей зыби мёртвого моря.
А если он предлагал нам сделку, значит, силёнок и власти у него не так уж много! Иначе просто велел бы нам исполнить его волю, и мы поспешили бы угодить ему.
Я глядел вперёд, в сторону берегов Фрейланда, и улыбался. Давненько мы не высаживались на Островах. Поди, забыли там о нас. Напомнить о себе, что ли? Мысль эта была ленивой, и пальцы не тянулись к стрелам.
Чёрные птицы кружили над головой. Вскоре они одна за другой, словно чудовищные вороны, расселись на мачтах. Вид у них был уже не столь пугающий, как прежде.
8
Весна лишь недавно пришла на западные берега Фрейланда. Бухту, где мы бросили якорь, окружали низкие лесистые холмы. Дни наши тянулись в тепле и лени.
Делать было нечего. Впервые с тех пор, как я оказался на корабле, «Дракон-мститель» не нуждался в ремонте. Большую часть корабельной работы составляли поручения, выдуманные Током и Худым Тором от безделья. Мы перекладывали с места на место запасные якоря, расстилали на жёлтом песке запасные паруса, проверяя, нет ли где гнили. А чаще всего валялись на тёплом берегу в блаженном ничегонеделании.
Но время от времени я читал в глазах членов команды мучительный вопрос: как долго всё это будет тянуться? Что решит Колгрейв? И будет ли его решение правильным?
— Правильным? — изумился Мика, когда я поделился с ним сомнениями. — Что за вопрос, Лучник, прах тебя побери?
Он, я и Святоша устроили на палубе лежанку из сложенных парусов и теперь любовались проплывающими в небесах облачными замками. В руках у нас были удочки. В последний раз я ловил рыбу на крючок ещё подростком.
Впрочем, эти времена я помнил смутно. Лишь картинка, на которой мальчишка сидит на валуне с длинной удочкой в руках, время от времени всплывала передо мной в бессонные ночи. И ещё была уверенность, что этот мальчишка — я. Но меня безумно раздражало то, что я никак не мог разглядеть, наловил ли тот парень хоть какой рыбёшки или нет.
— Это важный вопрос, — внезапно сказал молчавший доселе Святоша. — Мы стоим на перекрёстках правильности, Парусинщик. Мы стоим на развилке…
— Лучше бы ты помолчал, Святоша, — рассердился я. — И без тебя тошно. — Ты бы лучше рыбу ловил, чем языком чесать!
— Остынь, Лучник, — урезонил меня Мика. — Он тоже меняется.
— Кажется, у меня клюёт, — сказал Святоша.
Должен признать, что Мика прав. Прежде я презирал Святошу за его мерзкий характер. Напившись, он всегда громогласно провозглашал себя нашей совестью, оставаясь при этом одним из худших грешников.
Святоша вытащил на палубу небольшую рыбину.
— Будь я проклят! — воскликнул он.
— Ты и так проклят, — не удержался я. — Как и все мы. Уже много веков.
— Это спорный вопрос. Но я не об этом. Смотри, кто попался на крючок!
То была крапчатая песчаная акула, маленькая, не больше шестнадцати дюймов. Ненавижу акул. Я занёс ногу, чтобы раздавить ей голову каблуком.
— Выбрось её обратно, — вдруг сказал Мика. — Хуже от этого никому не станет.
Какая-то мысль промелькнула у меня в голове, но я не успел поймать её. Акула же не хотела просто так возвращаться в море. Её челюсти непрерывно работали.
А когда я попытался её удержать, чтобы Святоша смог вытащить крючок, кожа рыбины ободрала мне пальцы не хуже наждачной бумаги.
Мы не успели её спасти — она сдохла.
— Так что ты говорил насчёт правильных поступков? — спросил Мика. — С каких это пор Лучник говорит о правильном? Никогда от тебя не слышал таких слов.
Вместо ответа я криво улыбнулся.
