больше желающих приобрести билеты. Для развлечения зрителей на деревянной платформе небольшой оркестр играл весёлые польки, а рядом с ними трио акробатов выполняло свои замысловатые кульбиты.
Беатрис с неприязнью посмотрела на один из жёлтых фургонов, на стене которого, похоже, был изображен сам достопочтенный владелец зверинца – Джордж Фалловэй. Мистер Фалловэй был грузным мужчиной, с круглым, красным лицом; его щёки, словно седельные сумки, свешивались по обеим сторонам белой козлиной бородки и вздымающихся усов. А натянутая улыбка Фалловэя выглядела так, словно кто-то невидимый потянул мужчину за кончики усов, приподняв его верхнюю губу.
– Он, должно быть, очень любит животных, – прокомментировал Томас, – если приобрёл их так много для своего зверинца.
Беатрис грустно улыбнулась, рассматривая ближайшие грязные клетки с худыми, измученными обезьянками.
– Этим вопросом задаётся каждый, у кого есть сердце, – сказала Беатрис. – Где ты видел маленького слонёнка, Томас?
– В клетке с другой стороны вон тех фургонов. Прутья ограждения такие непрочные… они не смогли бы удержать слонёнка, если бы он захотел уйти.
– Куда бы он пошёл? – задала Беатрис вопрос, на который не было ответа.
Они осторожно обошли вокруг периметра ограждения, и увидели маленького безучастного слонёнка, который лежал на боку, прямо на земле возле самых прутьев. Он был даже меньше, чем ожидала Беатрис, его рост, если бы он встал на ноги, не превышал бы пяти футов. Кожа слонёнка была серой, покрытой редкими волосками, а его уши – сравнительно маленькими. Индийский слон, решила девушка, обладающий, по общему мнению, более робким нравом, чем его африканский сородич.
Глаза животного были полузакрыты, но его пристальный взгляд остановился на Беатрис, когда она приблизилась к забору. Он не пошевелился, продолжая всё также неподвижно лежать, словно был болен или одурманен лекарствами.
Или убит горем.
– Привет, малыш, – ласково произнесла Беатрис. – Как тебя зовут?
– Oлли, так было написано на афише, – вмешался Томас.
Беатрис наклонилась и через ограждение посмотрела на слонёнка. Она вынула из кармана юбки яблоко, которое захватила специально для бедного животного, и легонько бросила угощение через шаткие прутья решетки. Яблоко покатилось по земле и остановилось прямо перед вытянутым хоботом слона.
– Это для тебя, Олли.
Слоненок вяло обнюхал фрукт, но не предпринял попытку взять его.
– Посмотри на шрамы у него на животе, – сказала Беатрис Томасу. – И совсем свежие раны вокруг шеи. Они били его бычьим крюком в самые уязвимые места, даже там, где мы, вероятно, не сможем увидеть.
– Его кожа выглядит очень толстой, – заметил Томас, – возможно, он ничего не почувствовал.
– Ты так думаешь? Поверь мне, Томас, когда бьют так сильно, что кожа рассекается, и из раны начинает сочиться кровь – это очень больно.
Мальчик выглядел расстроенным. Но прежде, чем он успел что-либо ответить, их разговор был прерван резким, грубым окриком.
– Что вы здесь делаете? Задумали какую-нибудь пакость, не так ли? Вы оба, убирайтесь прочь от животного!
Беатрис медленно выпрямилась, когда худой мужчина с вытянутым лицом приблизился к ним изнутри клетки. Он был в одет в костюм из грубой ткани, а на голове у него красовалась шляпа-котелок с закруглёнными полями. В одной руке мужчина держал ужасное орудие – длинную палку с большим железным крюком на конце.
– Мы не хотели его обидеть, – сказала Беатрис, пытаясь выглядеть дружелюбной, хотя её захлестнули неприязнь и враждебность к этому злобному мужчине, который приближался к беспомощному слонёнку с оружием в руках.
– Если хотите посмотреть на животных, вы должны, как и все остальные, заплатить за это два пенса.
– Слон плохо себя чувствует? – спросила Беатрис.
Мужчина в ответ презрительно расхохотался.
– Нет, он всего лишь ленится, – дрессировщик взмахнул бычьим крюком. – Сейчас я помогу ему немного взбодриться.
– Возможно, слонёнку требуется какое-то время, чтобы оправиться после смерти матери?
Рот мужчины скривился в снисходительной усмешке.
– Вот уж точно, женское суждение. Вы думаете, что жалкий, бессловесный скот наделен какими-то чувствами, в то время как Олли всего лишь уклоняется от выполнения своих обязанностей. Прежде чем получить пищу, он должен её заработать!
Мужчина подошел к неподвижному животному и стал тыкать в него крюком.
– Время представления, Олли. Ты будешь танцевать, пока музыканты не закончат играть, или я сделаю из тебя котлету!
– Могу я поговорить с ним? – порывисто вскрикнула Беатрис. – Хотя бы одну минуту?
– Поговорить с ним? – просьба девушки вызвала у мужчины недоумение, и он посмотрел на нее, как на сумасшедшую. – Кто вы такая, черт возьми?
– Это – мисс Хатауэй, – сказал Томас, прежде чем Беатрис успела его остановить. – Животные любят её – она может говорить с ними на их языке. Пожалуйста, сэр, позвольте ей поговорить с Олли.
Мужчина рассмеялся и покачал головой.
– Вы утверждаете, что понимаете язык слонов?
– Нет, сэр, – сказала Беатрис с достоинством. – Я всего лишь отношусь к животным с добротой и уважением. И большинство из них очень хорошо это чувствует. Вы тоже могли бы попробовать так с ними обращаться.
Тихий упрёк, прозвучавший в словах девушки, казалось, проплыл мимо ушей мужчины.
– Что ж, посмотрим, сможете ли вы уговорить этого ленивца выполнить свою работу. Но если ваши способы не сработают, моя палка отлично сделает свое дело.
Беатрис кивнула и присела на корточки.
– Олли, – ласково сказала она. – Бедный Олли... Ты должен поверить мне, я – твой друг.
Просунув руку сквозь прутья клетки, она положила её на землю, ладонью вверх.
– Я понимаю, что ты не хочешь ни есть, ни танцевать, ни выполнять все те вещи, которые тебя заставляют делать. Я знаю, что твоё сердце разбито. Я тоже потеряла свою мать, когда была такой же маленькой, как ты. И это правда, что ты никогда не перестанешь скучать по ней. Но появятся другие существа, которые полюбят тебя. Те, кто захочет тебе помочь. И я – одна из них.
Всё время, пока Беатрис говорила, вопрошающий хобот осторожно приближался к её руке, пока мягко не прикоснулся к ладони девушки. Она ласково согнула пальцы, погладив тёплую грубую кожу слоненка. Через секунду Олли поднес хобот к лицу Беатрис, втянув аромат её дыхания.
– Я обязательно помогу тебе, – прошептала она. – Доверься мне. А пока, пожалуйста, встань и сделай то, что тебе велит этот мужчина.
Слон дотянулся до яблока, поднял его и, подвернув хобот, забросил фрукт себе в пасть. Медленно пережевывая, он покачнулся и принял сидячее положение, забавно вывернув ноги в толстых коленках, словно маленький ребёнок.
– Он сделал это, – сказал Томас с довольным изумлением.
Мужчина с бычьим крюком издал удивлённый, хриплый смешок.
Казалось, что ни один из них не смел заговорить, наблюдая за тем, как Олли медленно встаёт на ноги. Слонёнок оказался перед Беатрис, подойдя к прутьям решётки так близко, как это только было возможно, и посмотрел на девушку ясными карими глазами с тяжёлыми веками. А затем вытянул свой хобот через прутья, и Беатрис протянула ему навстречу руку. Слонёнок осторожно обернул хобот вокруг её руки, словно обмениваясь с Беатрис рукопожатием.
– Довольно, – резко заявил мужчина, возвращая себе господство над ситуацией. – Если вы хотите увидеть выступление слона, вы должны заплатить два пенса и пройти на представление, как и все остальные зрители.
– Где же ваша благодарность? – спросил Томас с негодованием. – Если бы не мисс Хатауэй…
– Всё в порядке, – прервала его Беатрис, мягко высвобождая руку и стараясь при этом не смотреть в доверчивые глаза слонёнка, который глядел на неё с жалобной тоской.
– Сейчас мы должны попрощаться с тобой. До свидания, Олли.
«До встречи», – тихо прошептала Беатрис, заставила себя развернуться и уйти.
Глава 4
Летняя буря обрушилась на Гемпшир в ночь перед свадьбой Уин и Меррипена. Несколько часов подряд сильный дождь и ураганный ветер стегали Стоуни Кросс, повредив множество домов и вырвав с корнями могучие деревья. К счастью, не было получено никаких известий о том, что кто-то из жителей городка пострадал, и утро следующего дня выдалось теплым и солнечным.
Уин проснулась, смутно припоминая, как Кев покинул её сразу же после полуночи, чтобы не добавлять к череде уже случившихся дурных примет ещё одну – увидеть невесту в утро свадьбы. «Мой суеверный Rom», – с нежностью подумала девушка, сонно улыбаясь и обнимая руками подушку, на которой лежал Кев.
– Доброе утро, дорогая, – раздался с порога веселый голос Амелии.
– Доброе утро, – Уин села на постели и сладко зевнула. – Сегодня – день моей свадьбы! Я думала, что он никогда не наступит.
– О, он наступил, – с иронией в голосе сказала Амелия, входя в комнату. Она была одета в ниспадающий мягкими складками белый бархатный халат и несла на подносе утренний чай. Амелия передала сестре чашку чая и осторожно присела на краешек матраца.
– Ты уже давно проснулась? – спросил Уин.
– Почти полчаса назад. И у меня для тебя много новостей.
Уин удивлённо приподняла свои красиво очерченные брови.
– Случилась какая-то неприятность, по поводу которой так волновался Кев?
– Начнем с того, что Беатрис проснулась с насморком, причём весьма сильным. Я думаю, ночью во время бури она наверняка ходила в сарай, чтобы проверить, всё ли в порядке с совой. Вернувшись, Беатрис оставила в холле грязные следы и лужи воды, чем очень сильно рассердила нашу домоправительницу.
– Бедная Беа, – обеспокоенно сказала Уин, поднося чашку к губам.
– Есть новости и похуже. Утром священник прислал из города мальчика, и тот рассказал нам, что на крышу церкви упало дерево и проломило в ней дыру. Дождём залило алтарь и пресвитерий.(
