союз с Кобяком, ханом Лукоморцев. Соединив полки, ханы направились к Переяславлю. Город они не взяли, но основательно пограбили его окрестности у Серебряного и Баруча. Случилось так, что одновременно с половцами новгород-северский князь Игорь Святославич также, собрав полки, направился в поход «в поле за Воръсколъ». Там он встретил небольшой отряд половцев, ловивших на русском пограничье «языка», взял их в плен и выведал у пленных, что Кобяк и Кончак прошли к Переяславлю. Игорь повернул за ними, догнал и после краткого боя половцы побежали, бросив «полон». Дружинники Игоря многих перебили и взяли в плен. Так впервые встретились на поле боя основные герои «Слова о полку Игореве» — Игорь и Кончак.
К концу 70-х годов Кончаку, видимо, уже удалось собрать многие донские орды в новое донское объединение. Равных в степи ему не было. Характерно, что всю силу гнева летописец обращает именно против этого хана (как ранее против Боняка). В 1179 г. в августе (к уборке урожая!) «придоша ... нечистии ищадья, делом и нравом сотониным, именем Концак, злу началник... бо-госудныи Кончак с единомысленими своими» (ПСРЛ, II, с. 612) к стенам Переяславля, разорил окрестности, перебил и угнал в плен огромное количество народа. Вовремя узнав о том, что его на обратном пути ждут у Сулы русские полки, Кончак сумел уклониться от встречи с ними и ушел в степь с богатой добычей и полоном.
Продолжая политику своих предшественников в период накопления сил, Кончак до поры ограничивался только грабительскими походами, стремясь обогатиться и в то же время укрепить боевой дух своих воинов. Однако следует сказать, что русские обычно успешно отражали такие набеги и в целом для Руси они опасности не представляли. На непримиримую борьбу с Киевом или Черниговом, на которую требовалось значительно больше сил, у Кончака сил не было.
Мало того, он заключил даже мир со Святославом Всеволодовичем и недавним своим противником Игорем Нов-город-Северским и стал участником борьбы этих князей — Ольговичей против Рюрика Ростиславича за киевский стол. Выше мы уже неоднократно говорили о традиционности связей Ольговичей с донскими половцами. Кончак постарался восстановить их и грабить княжества с помощью самих русских князей.
Однако в 1180 г. этот широко задуманный поход против Мономаховичей окончился для союзников русских князей трагически. Следует сказать, что, помимо Кончака, в этом походе вновь, как и в 1172 г., участвовал лукоморский хаи Кобяк. По-видимому, это был постоянный союзник и друг Кончака, стремившегося предельно расширить свое влияние в степях. Дружинники Рюрика наголову разбили на речке Черторые соединенные силы русских и половцев. Многие половецкие знатные витязи были убиты или взяты в плен, а Кончак вместе с Игорем Святославичем «въскочивша в лодью, бежа на Горо-дець к Чернигову» (ПСРЛ, II, с. 628). Оба эти феодала —' русский и половецкий — в этом совместном приключении хорошо узнали друг друга и оценили свои силы.
После этого поражения только через три года (в 1183 г.) отважился Кончак (на этот раз с ханом Глебом Тирпеевичем) пойти на Русь, но, по дороге к границам услышав, что русские князья собираются навстречу ему, не принял боя и отступил в степь. Событие это интересно тем, что князь Игорь, помня, видимо, зародившиеся дружеские связи с Кончаком, отказался участвовать в отражении половецкого удара, за что переяславский князь Владимир Глебович в гневе разорил несколько северских городков. Однако от набегов на других половцев Игорь вовсе не отказывался. Он в том же году, соблазнившись близостью и легкостью добычи, ходил пограбить ближайшие половецкие вежи, расположенные за Мерлом. Вежи, согласно данным лазутчиков, оказались незащищенными, поскольку воины из них ушли якобы в поход навстречу двигавшимся в степь Святославу и Рюрику. Видимо, сведения разведки оказались неточными, так как, перейдя Мерл, Игорь встретил там отряд половцев из четырехсот воинов во главе с Обовлы Костуковичем, направлявшийся с той же целью, что и Игорь, только в обратную сторону — на русские земли. Русские полки «победиша е и возвратишася восвояси» (ПСРЛ, II, с. 633) без особой лично для себя выгоды. Они только вынудили отступить половцев, но ни добычи, ни полона не захватили. Этот небольшой поход представляет интерес потому, что в нем собрались все те же князья с полками, которые впоследствии (через два года) совершили знаменитый поход, воспетый в «Слове о полку Игореве». Кроме самого Игоря, это были его сын Владимир, брат Всеволод и племянник Святослав.
В 1184 г., видимо, в ответ и в отместку на казнь Кобяка — друга и союзника — Кончак попытался организовать большой поход на Русь, поставив себе цель «плеии-ти хотя грады Руские и пожещи огньмь» (ПСРЛ, II, с. 634). Вот к этому походу и был привлечен «бесурме-нии», наладивший половцам осадную «артиллерию», стрелявшую «живым огнем». Кончак шел на Русь войной, желая уничтожить русские города. Использовал он не только силу, т. е. новое изобретение, но и хитрость. Так, подойдя к Хоролу (к границе), Кончак попросил мира у черниговского князя Ярослава Всеволодовича. Тот поверил «лести» и послал послов для переговоров, несмотря и а предупреждение брата — киевского князя Святослава не верить Кончаку. «Я на ны пойду...» — заключал он свое послание Ярославу. И действительно, вместе с Рюриком Святослав двинулся в степь и здесь случайно от шедших «из половец» (из степи) купцов узнал, что Кончак стоит уже на Хороле. Удар русских полков был неожиданным и потому сокрушающим. Только благодаря тому, что ставка самого Кончака стояла в низине («у лузе»), она не была взята сразу, так как ее проскочили и не заметили передние, шедшие поверху разъезды русских, ударивших по половецкому лагерю. Кончак, увидев это, бросил все и «утече». Вся его свита, в том числе и артиллерист-«басурменин», была взята в плен, воины были частично пленены, большинство перебиты. Коней и оружия «многое множество ополониша». В погоню за Кончаком князья послали прославленного в боях вассального им торческого хана Кунтувдея, но тот вернулся, доложив, что за Хоролом талые снега и проехать по ним невозможно (был март).
В начале апреля 1185 г., после того как сошел снег и немного подсохло, Святослав все же послал своего боярина Романа Нездиловича с вассальными берендеями в степь. Набег кончился взятием какого-то количества половецких веж, полона и конских табунов. Большого похода не получилось — идти на половцев с малыми силами, видимо, было бессмысленно и опасно.
Это понимали все русские князья и медлили с походом «на Дон». Несмотря на разгром, который учинили полки Святослава и Рюрика Кончаку на Хороле, становилось очевидно, что нужно нанести удар не по войску, а по становищам хана, чтобы нарушить экономическую основу мощи объединения, возглавляемого Кончаком. Пример Владимира Мономаха, разгромившего сначала Лукоморцев, а затем обрушившегося на донских половцев, был еще жив в памяти. Одержав блистательную победу над Лукоморцами в 1183 г., казнив хана Кобяка, Святослав и Рюрик начали готовить большой поход на донское объединение. В 1184 г. Святослав говорил об этом своему брату Ярославу Черниговскому. Естественно, знал о готовящемся походе и его племянник — Игорь Святославич Новгород-Северский. Набег Романа Нездило-вича был «разведкой боем», попыткой с налету уничтожить группировку Кончака, только что потерпевшего поражение на Хороле. В данном случае история как бы повторилась: при Владимире были сначала разбиты полки Шарукана (деда Кончака), который, так же как и его внук, «едва утече» (1107 г.), в 1109 г. Владимир послал в степь на Дон своего боярина Дмитра Иворовича, немного пограбившего половецкие вежи и выяснившего, что для серьезного похода надо значительно больше сил.
В апреле 1185 г. также стало ясно, что разбить донских половцев «наездом» невозможно. Поход киевские князья стали готовить исподволь, обстоятельно. На какое-то время установилось «затишье» на Руси. Им и воспользовались Игорь с другими удельными князьями Черниговского княжества. Не исключено, что произошло это с ведома их дяди и сюзерена — Ярослава Всеволодовича, желавшего во что бы то ни стало вести самостоятельную от Киева политику. Так, еще до набега Романа Нездило-вича он посылал в степь к Кончаку своего боярина Оль-стина Олексича, подтвердившего, по словам летописца, мир с половцами. Создается впечатление, что боярин заключил заведомо «льстивый» (ложный) мир для отвода глаз, поскольку из летописи же следует, что уже в середине апреля поход Игоря был подготовлен и черниговский князь, естественно, знал об этом. К тому же он по возвращении Ольстина от Кончака послал боярина к
Игорю с «коуями» для участия в этом походе. Кроме Игоря и Ольстина, к походу примкнули брат Всеволод Трубчевский, племянник Святослав Ольгович Рыльский, двенадцатилетний сын Игоря Владимир Путивльский.
Характерно, что черниговцы ни в коем случае не желали упустить инициативу подготовки и проведения похода из своих рук, поэтому они предельно засекретили и сократили сборы. Очевидно, подготовка была далеко не достаточной. Справедливым упреком племянникам начал свое «золотое слово» Святослав Всеволодович, услышавший о поражении Игоря и Всеволода: «О моя сыновчя, Игорю, Всеволоде! Рано еста начала Половецкую землю мечи цвелити, а себе славы искати» — так звучит его упрек в передаче автора «Слова о полку Игореве» (Слово, с. 20). Действительно, мало было собрано сил, не привлечены были к походу князья соседних с Черниговским княжеств. Тем не менее Игорь поспешил повести свои полки прямо в сердце донского объединения — на зимовища Кончака, находившиеся, как мы знаем, на Торе.
О том, что черниговские князья задумали огнем и мечом пройтись по юго-восточным вежам половцев, можно судить хотя бы по призыву Игоря, обращенному к своим полкам: «Хощу бо ... копие преломити конець поля Половецкого». Он хотел «испити шоломом Дону», «иску-сити Дону Великого». Конечным результатом похода должно было быть возвращение Руси «земель незнаемых» — Тмутараканского княжества, Крыма, где в конце XII в. кочевали и хозяйничали половецкие орды.
Таким образом, планы у черниговцев были великие. Не будем здесь подробно останавливаться на маршруте Игоря в степь. В настоящее время существует не менее 10 вариантов этого маршрута, различающихся по деталям. Маршрут разобран исследователями по дням недели. Напомню только, что, стремясь к берегам среднего течения Донца, они шли через степи (примерно 200 км) по водоразделу Донца и Оскола, по так называемому Изюм-скому шляху, хорошо известному русским еще в XVII в. Так достигли они речки Сальницы. Подавляющее большинство исследователей, начиная с Татищева, помещают эту речку в районе современного города Изюма, там, где был удобный «перелаз» (брод) через Донец. О нем хорошо были осведомлены географы XVII в. «А ниже Изюма и Изюмца (речек,— С. П.) на Донце Изюмский перевоз»,—написано в знаменитой «Книге Большому Чертежу» (КБЧ, с. 72). В одном из списков этой книги сказано и о Сальшще: «А ниже Изюма пала в Донец, с правой стороны, река Сальница. А ниже тое Изюмец» (КБ 4L с. 61). Следует признать, что ориентиры даны исключительно точные. Очевидно, Сальница, ставшая сейчас полувысохшим длинным ереком-озерцом на восточной окраине города Изюма, протекала тогда вдоль (с юга на север) узкой петли Донца. Ниже речки Изюмец примерно на 6 верст находился еще один «перевоз» — брод, названный Каменным. Он отлично прослеживается и в наши дни — каменный кряж пересекает в этом месте Донец: кажется, что плоские гладкие плиты уложены специально на дно реки, течение которой здесь особенно стремительно. Однако ясно, что идя по Изюмской дороге, Игорь с полками неизбежно подходил к Изюмскому броду. Перейдя Донец, князья остановились на краткий отдых перед решительным броском на кочевья Кончака. Предварительно они выслали в степь «сторожей» — разведку,, основная задача которой заключалась в поимке «языка». Половецкий воин («язык») был пойман быстро и на удивление охотно доложил, что нужно быстрее идти в глубь степи, поскольку там стоят богатые вежи без надежной охраны. Князья буквально бросились туда.
Академик Б. А. Рыбаков, внимательно изучив ситуацию, сопоставив данные летописи и «Слова», пришел к весьма убедительному выводу, что битва Игоря с половцами происходила не в бассейне Донца, как полагают подавляющее большинство ученых, занимавшихся «географией» похода Игоря Святославича, а в бассейне Днепра. Он указывает и наиболее вероятный участок, на котором располагались первые взятые князьями вежи и поле последующего боя: междуречье верховий Самары и ее притока Быка (Рыбаков, 1971, с. 233—248).
При рассмотрении этой гипотезы прежде всего возникает вопрос: зачем Игорь отклонился от своего пути, нарушил главное направление войска и позволил себе и князьям-союзникам отклониться от основной задачи — «преломить копье о конец поля Половецкого»? Видимо, мы должны здесь учитывать то обстоятельство, что, несмотря на мужественные речи князей о высокоидейной цели — борьбе за славу русского оружия, они шли в степь прежде всего «ополониться». С учетом этой «низменной цели» вел себя попавшийся разведчикам половецкий воин, выдавший местопребывание сравнительно близких, слабо защищенных и богатых веж, связанных с лагерем русских на Сальнице прекрасной ровной дорогой (Изюмским шляхом).
Создается впечатление, что вежи были специально поставленной приманкой, располагавшейся в противоположной от владений Кончака стороне. Подтверждением этого является, во-первых, легкость поимки и разговорчивость «языка»; во-вторых, отсутствие у веж скота; в-третьих, необычайное богатство веж, подчеркнутое и в летописи, и в «Слове». Обычно князья «ополонялпсь» в степи скотом, конями и пленными, а в этих вежах «девками красными», «златом», «наволоками», «оксамитами», дорогой одеждой, серебряным оружием п «всякими узорочьи половецкими». Наконец, весьма существенно то, что практически перед взятием этих веж бой не состоялся. Русичи, сделав тяжелый (длинный) переход в 80 км, неожиданно легко «потопташа полки половецкие». В летописи сказано, что половецкие стрелки выпустили только по стреле и затем отступили за вежи и умчались в степь, оставив вежи на разграбление.
Все это выглядит и сейчас необычайно подозрительно. Диво берет, почему ни одному князю ни пришло в голову поберечься. Впрочем, Игорь предложил оттянуться назад, к Донцу, на более безопасное место, но остальные князья захотели праздновать победу под предлогом, что надо, мол, дать отдых войскам.
Участок, выбранный для ложных веж, был крайне неблагоприятен для размещения русского войска. С севера — болотистый разлив Самары (видимо, его летописец называет «езером»). Впадающая в реку Самару речушка Гнилуша — грязная и топкая. Кругом — пустота и солончаки. Это был гиблый, необитаемый участок степи — страшный мешок, в который коварно заманили удалых, но не очень дальновидных русских князей.
Взятие и ограбление подставных веж произошло в пятницу. Ночь прошла в гульбе, а наутро, в субботу, русские воины увидели себя окруженными со всех сторон половецкими полками.
По развевающимся над ними стягам и бунчукам Игорь узнал, что фактически на него вышла «вся половецкая рать». Помимо полков Кончака, из-за Донца вывели своих воинов Гзак (Коза Бурнович) с сыном Романом Гзичем. Кроме того, подошли полки орд Токсобичеп, Ко-лобичей, Етебичей, Терьтробичей, Тарголове, Улашеви-чей, Бурчевичей (все они упомянуты в
