— А ты чего как засватанный сидишь? Кушай, да только и меня слушай.
Я послушно хлебнул чая, стараясь не обжечь губы.
— Мыслишка у меня одна имеется, про то, как вас, голубков сизокрылых, счастливыми сделать. Аль передумал? Аль не люба тебе Аленушка?
— Люба.
— Хорошо. Значит, нужно действовать. Понимаешь?
— Нет.
— Чего ж тут непонятного?
— Все. Сперва вы… царь-надежа… казнить меня велите, царевым преступником величаете, в темнице сырой томите, затем бежать рекомендуете. Вот и пойми, чего вам хочется?
— Дюже молод ты еще. Ты пойми, сынок, политика, она штука жестокая — шаг вправо, шаг влево — съедят, затопчут. А казнить я тебя не хотел, так нужно было. Да узнай люд, что царевна за простого мужика вышла, что бы люди сказали? Кровь-де королевскую грязним, вековые устои нарушаем. А это, знаешь ли, сынок, чревато агрома-адным опчественным резонансом. Дошло?
— Нет.
— Чего же здесь непонятного? — повторно всплеснул руками царь Далдон.
— Зачем было преступником меня называть? Указ царский издавать?
— Аль я не царь?
— Царь.
— О… А коли так, то и дело мое — указы составлять, политику в массы нести.
— Я-то при чем?
— Ты эт мне брось! Кто на царевну позарился?
— Э-э-э…
— Осерчал я, погорячился, — признался царь-батюшка. — А тут еще и Кощей на ухо нашептывать принялся, ядом клеветы сердце травить. Ну да это дело минувшее… плюнули и забыли. Не сердишься же ты, в самом деле, на своего царя-батюшку, а?
— Неожиданно это как-то. То казнить велите, то надежду дарите…
— Не только надежду — помощь предлагаю.
— Советом?
— В первую очередь, а там и золотишка подкину, людишек на подмогу снаряжу… Убьешь супостата — вернешься героем. Ты и сейчас почти… кто твой поединок с Чудищем видал, такое рассказывают… Тут и шанс тебе в руки плывет. Пред всем народом попросишь согласия моего… да разве ж я откажу?
Чтобы избежать ответа на этот вроде бы риторический вопрос, я сунул в рот пряник. Высказывать свои мысли по поводу царской благодарности вслух не стоит, хотя они и вертятся на самом кончике языка. Но, понятное дело, ничего я не сказал. Запил пряник чаем и поинтересовался:
— Так что мне делать?
— Кощея — супостата и злодея на корню изведи, за обиду нашу отомсти.
— До него еще добраться нужно.
— Тут тебе, волхв, и ветер в паруса. А коли в помощи нужда будет — вот тебе колечко. — Далдон снял с пальца золотой перстень и протянул мне. — Покажешь воеводе любой приграничной заставы, он окажет тебе необходимую помощь…
Рассматривая царский перстень, я вполуха слушаю, как Далдон делит шкуру неубитого медведя.
— …войска в условленном месте стоять будут, в полной боевой готовности. По первому знаку выступят в поход.
— Зачем?
— Как зачем? — удивился царь-батюшка. — Тебя, дитятко несуразное, на трон возводить. Не пустовать же ему после смерти Кощеевой?
— А…
— А тогда и Аленку незазорно за тебя отдать.
Тут наш продуктивный разговор был прерван шумом во дворе. Надрывно заголосила женщина. Звякнули оружием краснокафтанники. Поднявшись, я поспешил в сени — узнать, чем вызван переполох.
— Стой! Куды прешь?! — прикрикнули на кого-то стрельцы без особой злости, даже с мягкостью в голосе, просто выполняя приказ.
— Пропустите, ироды, — взвыла женщина.
— Что за шум, а драки нет? — поинтересовался я, надев на палец царское кольцо и распахнув двери.
У дверей, скрестив пики, застыли два стрельца. У их ног стоит на коленях растрепанная молодая женщина с покрасневшими от слез глазами и в отчаянии заламывает руки, моля пропустить ее к волхву. За ее спиной, держа на руках завернутого в пуховый платок ребенка, переминается с ноги на ногу мой сосед — кузнец Вакула.
При моем появлении стрельцы расступились, и женщина уткнулась мне в колени, жалобно моля:
— Помогите…
— Что случилось?
— Сына… — проговорил Вакула, не сводя взгляда с личика ребенка, — змея укусила. Бабка-знахарка говорит, что укус смертельный. Помоги…
— Проходите в дом.
— Царь-надежа не велел, — начал было один из стрельцов, но под моим взбешенным взглядом сник и поспешно отступил в сторону. Кому охота спорить с волхвом, да еще и возможным зятем царевым?
Кузнец вошел в дом и замер словно изваяние, в изумлении уставившись на царя.
— Положи ребенка на кровать, — приказал я, пинком выводя его из ступора. — Какая змея его укусила? Когда? Где?
Медицинского образования у меня нет, но курсы первой помощи я прошел два раза. Первый раз в школе, на уроках начальной военной подготовки, а второй — устраиваясь вожатым в лагерь. Пионерский, разумеется. Так что остатки знаний в моей голове сохранились. Правда, ужасно перепутавшись со сведениями, почерпнутыми из различных литературных произведений.
— Помогите… помогите… — гладя ребенка по голове, непрерывно повторяет мать.
Стрельцы тоже вошли в избу и замерли за спиной царя Далдона.
Стараясь не отвлекаться на посторонние вещи, я развернул ворох грязного тряпья и обнажил ужасно распухшую ногу ребенка. Мальчик застонал, но так и не пришел в сознание. Под слоем жеваных листьев подорожника я сумел рассмотреть две крохотные черные точки — следы от змеиных зубов.
Ой как плохо! Ребенку бы врача, а не такого шарлатана, как я. В моем мире от укусов змей существуют вакцины, а здесь…
— Помоги-и-ите…
— Кто разрешил без моего повеления? — гневно выкрикнул царь-надежа, сердито топнув ногой.
Вакула грохнулся на колени, норовя облобызать царские сапоги.
«Что же делать?» — взвыла от отчаяния душа. Оторвав кузнеца от царских сапог, я спросил:
— Какая это была змея, ты знаешь?
— Вот такая, — развел руки Вакула.
Проглотив гневный крик, я подошел к вопросу с другой стороны:
— Давно укусила?
— Да уже почитай совсем темно было.
— Где это случилось?
— В огороде. Савушка до ветру вышел. Слышим крик, плач, я туда — шипит проклятая. Огрел камнем — да только поздно, успела укусить…
— Так ты ее убил?
— Убил, змеюку.
— Так бегом за ней, принеси сюда.
Дважды повторять не пришлось, только пятки мелькнули да затрещала дверь, распахнутая ударом мощного плеча.
