каменные плиты чисты. Нет, они, конечно, пыльные и грязные, но это не то.
Уловив краем глаза заклубившийся из торчащего вбок горлышка клок дыма, я сделал вид, что не заметил появления джинна.
Тихон же просто не обратил на него внимания. Он пребывал в состоянии задумчивой полудремы: дыхание медленное, крылья накрывают голову по самые ноздри, а хвост лениво скользит из стороны в сторону.
Принцессу на время можно не брать во внимание. Судя по раскатистому храпу, ее обморок плавно перетек в сон.
— И чего не уходишь? — холодно спрашивает джинн.
— Не хочу ничего твоего с собой брать… Немного подожду. Потом заткну твой кувшин пробкой и пойду себе.
— Так ты же ее проглотил — сам говорил.
— Вот поэтому и жду.
Джинн позеленел.
Хотя и не сразу, а по мере понимания…
ГЛАВА 8
Методом проб и ошибок
Если долго биться головой о стену, то в итоге это может стать смыслом твоей жизни
Если на первый взгляд из какого- либо положения выхода нет, то нужно просто бросить второй, более внимательный. И желательно в несколько ином ракурсе, что позволит осветить возникшую проблему с другого бока. Лучше всего поставить ее с головы на ноги…
— Ваур? — Тихон бросил на меня удивленный взгляд и вернулся к разглядыванию джинна.
Раба сосуда от плотоядного демонического оскала трясло мелкой нервной дрожью, но он крепился и продолжал с деланным равнодушием следить за моими акробатическими номерами.
— Под этим углом тоже ничего не видно, — с присвистом произнес я вслух, перевернувшись из стойки на руках в нормальное положение любого прямоходящего существа и одернув полы пиджака.
Разминая затекшую кисть руки, я позволил легким насытить организм кислородом, а силе земного притяжения вернуть лицу натуральный, бледный вследствие редкого попадания солнечных лучей цвет. Вообще-то я в довольно неплохой физической форме, и пройти десяток-другой метров на руках для меня не проблема, по крайней мере, при силе тяжести, близкой к земной. А здесь она даже меньше, если ощущения меня не подводят. Но попробуйте проделать это с зажатым в руке мечом… Знаю-знаю, я и сам сообразил бы его на время отложить. А вот кибернетический протез на мои уговоры и попытки воздействия как изнутри, так и извне ответил равнодушным игнорированием. В том плане, что даже пальчиком не пошевелил, дабы облегчить мне поиски выхода из затруднительного положения, в которое я не без его помощи попал.
— Главное — не терять надежды и не впадать в отчаяние, — проведя языком по пересохшим губам, посоветовал я сам себе. Вот только давать здравые советы (особенно задним числом) значительно легче, чем следовать им.
Бросив случайный взгляд в сторону джинна, я поспешно отвернулся. Но, смирив гордыню, присел на корточки перед погнутым сосудом.
— Э… джинн.
Задрав подбородок, ультрамариновый дух увеличился вдвое и холодно ответил:
— Я слушаю.
— Извини.
— Ты не меня обидел…
— А кого? — удивился я, оглянувшись по сторонам.
Принцесса вкушает дневной сон, Тихон изображает стороннего наблюдателя… Не призрака же башни он имеет в виду! Или у них, у призрачных духов, сильна видовая солидарность?
— Искусство!
— А…
— Искусство — это…
— Я знаю, что это такое, и даже знаю, что кинематограф является самой важной из его разновидностей, — несколько поспешно перебил я джинна, не желая выслушивать длинную и нудную лекцию на тему «Искусство во мне и я в искусстве». — И признаю его благотворное влияние на формирование личности, но…
— Тебе не понравился стих? — поник джинн. Как в прямом смысле — обвиснув на погнутом горлышке кувшина, словно капля воды на носике неплотно закрытого крана, — так и в переносном, выразившемся в потухшем взоре, в голосе, ставшем безжизненным, безликим.
— Не знаю, — честно признался я.
— Как так?
— Просто в тот миг я осознал, что мы угодили в ловушку, и…
— Так ты отвлекся и не проникся величием…
— Да-да, — поспешно согласился я.
— Не переживай, — покровительственно похлопал меня по спине выросший до моих размеров джинн, и, решив добить благородством, предложил: — Это мой стих. Я отлично помню его и прочту еще раз.
— В более подходящей обстановке, — поспешил я внести контрпредложение, заметив, как джинн набирает в легкие побольше воздуха, дабы излить на меня рифмованную мудрость. — Сейчас мои мысли заняты поиском спасения и не смогут постичь всего э-э-э… понять всю у-у-у… короче, приобщиться и проникнуться шириной светлых горизонтов и глубиной мудрых мыслей.
— Ну ладно, — неуверенно согласился джинн.
Я же решил воспользоваться моментом и намекнуть на необходимость поисков удобного для приобщения к поэзии места. С сытым брюхом и бокалом светлого пива в руках — вот когда душа открыта прекрасному. Хотя это и вопрос вкуса. Некоторые предпочитают темные сорта.
— Перенесешь нас во дворец?
— Зачем?
— Может, там найдется подходящее место для чтения стихов…
— Да?
— Я не уверен, но ведь это же дворец.
— Да, наверное…
— Нужно попробовать, — подтолкнул я его.
— Что там пробовать, — отмахнулся джинн и, спохватившись, добавил: — А насчет пробки…
— Я ее верну, — заверил я его. — Честно. Вот только…
— Не нужно. Я уж лучше без нее обойдусь…
— Неудобно как-то…
— Вы готовы ехать? — спросил джинн.
— На чем?
Раб серебряного сосуда для жидкости вместо ответа принялся шумно втягивать в себя воздух и, лишь когда достиг пятиметровой высоты, напомнил:
— Кувшин не забудь. — Проследив за тем, чтобы я надежно уместил кувшин в кармане, джинн довольно улыбнулся и одним движением бровей изменил свой облик.
Передо мной предстал огромный, по пояс обнаженный культурист явно выраженного африканского происхождения с носорожьей берцовой костью в проколотом носу и с опахалом в бугрящихся мышцами руках. Это очень странно смотрелось со стороны. Из лежащего в кармане сосуда через завязанное узлом горлышко тонкой струйкой вытекал дым. Стремительно утолщаясь, он незаметно переходил в короткую тунику, из которой торчало непропорционально раздутое в грудной клетке тело.
— Поехали! — смещаясь мне за спину, сказал джинн и взмахнул рукой.
Вторично поинтересоваться маркой транспортного средства я не успел.
Изображающий культуриста эфемерный дух подхватил меня и, подбросив вверх, размашисто припечатал
